Много работал я на так называемом «божественном фронте» (трудился по уничтожению религии), а никогда меня сомнение не брало. Сколько церквей обобрал, сколько мощей выбросил, — мне все нипочем. Только адин раз не по себе мне стало. Было это в Троицкой Лавре, как мощи Сергия Преподобного открывали. Как молод был, сам ему молился и на шее образок его носил, потому что меня Сергеем звали. Помню, открыли раку с мощами, сняли покровы. Лежит старец седенький, худенький, словно спит и волосики седые все целы. Красноармейцы дрожат, у иных ружья попадали, комиссар ругается. Тут и меня словно в сердце что толкнуло. Однако ничего, справился. А надо сказать, у меня образок еще висел на шее. Не ради веры, а так, по старой привычке; мать, умирая, им меня, еще мальчишку, благословила, так неловко было бросить, вроде как память. Однако пришел я со вскрытия, думаю, сниму, да брошу в нечистое место. Снял, поглядел. Тут вспомнился мне старичек, сухенький, волосики седенькие. И опять словно что в сердце толкнуло. Ладно, думаю, оставлю, куда ни шло, все же материнская память.
Так и оставил образок и позабыл про него... Порядком с тех пор прошло времени. И случилось мне быть по партийному делу в Заволжьи, все из-за того же божественного фронта.
Еду я верхом, наган за поясом, еду и размышляю: прибудет ли туда во время ком-ячейка из волости; товарищи в ней, знаю бравые и ежели эти самые православные с кулаками полезуть, мы их мигом усмирим, Еду себе лесною дорогою, не торопясь, покуриваю.
Только вижу, — в лесу часовенка белеет, из кирпичу кладена. И тут же из-под камня ключ бежит, у самой часовни, и водоем из камня же сделан, старый, мохом покрылся. Свернул я туда, и спешился. Сам напьюсь и лошадь напою. Напился пригоршней. Коня к воде припустил.
А в часовне выемка сделана и стоит там деревянный образ со Спасовым Ликом. Взглянул я поближе. Что за диво! Образ старый и доска от старости черная, кругом лика грунт потемнел и весь в трещинах, а лик самый сияет, краски свежие, будто вчера нарисован.
Поглядел я, даже злость взяла. Вспомнил я про толки, что в народе идут насчет чудесного обновления икон.
Ну, нет, думаю, — нашего брата коммуниста этими шуточками не возьмешь. Знаем мы это чудо. Небось сами тайком подмазывают, а может и от воздуху делается, как и с мощами, так вроде как игра природы.
Гляжу я на Спасов Лик, а оттуда прямо в глаза мне смотрят очи скорбные, да огромные, Так и кажется видят меня всего насквозь. Смутно мне стало и словно душно.
Что же это такое? Неужто и во мне русская кровь шевельнулась? Вот она скрепа-то где, проклятая, вековая русская! Ну нет! Коммунист я, а не русский!
Выхватил я наган, навел и выстрелил в трех шагах. Так и щелкнула пуля в дерево.
Гляжу — дрогнули очи Спасовы и тихо, словно от боли, опустились поднятые ресницы. А по щеке из маленькой ранки, куда ударила пуля, течет, расплывается красная струйка крови.
Не взвидел я света от ужаса, повернулся и кинулся в лес. Бегу, как безумный, спотыкаюсь, ветки меня хлещут по лицу, падаю, вырываюсь и снова бегу вперед. Мельче стал лес, вот болото зачавкало под ногами, а я бегу, куда глаза глядят. Вязко стало, а я бегу и бегу. Наконец прыгнул через кочку и сразу по пояс ухнул. Схватился за кочку, ее с собою свернул, а ноги тянет, засасывает, словно к каждой по пуду привешено. Барахтаюсь руками туда и сюда, а схватиться не за что. Тут понял я, что пришел мне конец. Крикнул я несколько раз: «товарищи, товарищи!» Нет в лесу никаких товарищей, только эхо назад пришло: ищи ... ищи ... А искать-то некого.
Стою неподвижно, а сам полегоньку опускаюсь. И тут, в какие-нибудь две минуточки, прошла передо мною вся моя жизнь от самаго детства. И вспомнил я, как умирая, говорила мне мать: «Сергуня, Бога не забывай. А плохо будет, помолись твоему угоднику, Преподобному Сергию Радонежскому, он тебя спасет и сохранит.»
И я, коммунист — партиец, в смертельной тоске и в последнем отчаянии, схватился рукой за чайтан, где висел у меня образок, и плача взмолился громко: «Сергий Преподобный! Спаси и помилуй!»
Не успел выкрикнуть этих слов, как вижу, бежит кто-то ко мне из лесу, мелькает между высоким болотным ельником. Вот ближе. Что это, никак монах, ряска черная порыжелая, заношенная, на бегу полами распахивается, за можжевельник цепляется. Бежит, а сам рукою мне машет, — держись, мол, не робей. Вот уж он рядом и руку мне протянул. Схватился я за его руку, глянул ему в лицо. Старичек сухенький, седенький... А глаза строгие, но добрые. Это он, он, тот самый, кто лежал тогда в раке серебянной, в Тройцкой Лавре. Потянул он меня из топи за руку; рука у него тонкая, одне кости, а вытянул меня как перышко. Вытянул из трясины и повел, за руку все держит... Иду я за ним и плачу. Только твержу: «Сергий Преподобный, Сергий Преподобный, прости, прости...»
Вышли мы на твердое место ... Остановились. Упал я перед ним на колени, ряску его порыжелую, целую, слезами заливаюсь и все твержу: «Отче Сергий, прости». Сперва помолчал он, а после так ласково погладил меня ручкой своей худенькой по голове и промолвил:
«Не хочет Господь смерти грешника ...»
И еще, помолчав, добавил печально: «Греха-то, греха-то. На то ли я Русскую землю собирать помогал, на то ли я иноков моих верных с князем Дмитрием на хана Мамая в бой посылал, чтобы поддалась Русь еще горшему игу. Ох, разбежалися, рассыпались мои русские детушки. Да Бог милостив — ещё соберетесь...»
Смотрю — уже и нет никого. Один я стою на коленях на лесной поляне, только полосы света закатного, как ладон, уходят кверху промежду стволами деревьев.
Стою и плачу. И спал с души моей в тех слезах весь смрад и весь обман коммунизм со всеми его Марксовыми злобными выдумками, и, когда я встал на ноги, то был я больше не безбожник - коммунист, не безжалостный партиец, не агитатор на «божественном фронте», а был я верующий христианин и любящий свою родину русский человек.
Я нашел глухой монастырек, где еще было несколько монахов; там рассказал я отцу настоятелю, что со мной было, и там принял я тайный постриг. Но не остался я в монастыре, ибо наложил на себя обет другой. Ныне хожу я по Святой Руси убогим странником и везде призываю людей помнить Бога и любить свою, игом порабощенную Родину...
* * *
Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, — тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, — тем ближе Бог..
А. Майков.
ИЗВЕСТИЯ И РАСПОРЯЖЕНИЯ ПО МИССИИ.
* * *
- Для нормальных сношений центра Миссии с подведомственными ей районами и для надзора за работою местного духовенства назначены благочинные по районам: Псковскому - свящ.Н.Жунда; Островскому - свящ.А.Ионов; Новгородскому - прот.В.Николаевский; Порховскому, Дновскому и Славковскому - свящ.В.Рушанов; Солецкому - прот.В.Бируля; Ушаковскому - свящ.И.Амосов; Карташевскому - прот.Н.Быстряков и Гдовскому - свящ.И.Лёгкий.
* * *
- Ямбургский уезд входит в архипастырское управление Преосвященного епископа Нарвского Павла.
* * *
По имеющимся в Управлении Миссий сведениям, встречаются случаи, когда в приходах богослужения и требы совершаются «самосвятами», т. е. лицами, не имеющими архиерейского посвящения и, следовательно, права священнодействия. О таковых, лже-священниках и лже-диаконах, необходимо немедленно сообщать районным благочинным или Управлению Миссии и до получения разрешения не допускать их к совершению богоослужений и треб.
- В г.Вильно (Литва) открываются Православные Богословские курсы для подготовления кандидатов на священно-церковно-служительские места. Курс обучения двухгодичный. Слушателями курсов могут быть лица не моложе 17 лет. Окончившие среднее учебное заведение, принимаются без испытания, а окончившие не менее 6 классов среднего учебного заведения (или основную школу) - с испытанием по общеобразовательным предметам. К прошению о принятии на курсы, кроме свидетельства о рождении и крещении и об образовании, необходимо приложить отзыв духовного отца, или благочинного или Приходской общины. Прошения следует направлять в Управление Миссии (Псков, Кремль).
Пословицы.
За Христом пойдешь, добрый путь найдешь.
Никто не может, так Бог поможет.
С Богом хоть за море, а без Бога ни до порога.
Не обижай голыша: у голыша та же душа.
Бог видит, кто кого обидит.
----------------------------------------------------
Присылайте в нашу газету свои отклики, статьи и сообщения.
Задавайте вопросы и высказывайте свои пожелания.
ПРОЧТИ И ДАЙ ПРОЧЕСТЬ ДРУГОМУ!
----------------------------------------------------
Типография „РОТА II" Рига, ул. Рихарда Вагнера 57. 3626.