О смысле Поста
Посты, говорят одни, не имеют отношения к христианскому вероучению. Это — установление Церкви, а не Бога. Пища не приближает к Богу, говорят другие; она нужна для тела, и дело врачей, а не представителей Церкви, регулировать питание человека. Церковь должна заботиться о чистоте духа. Так утверждают, опираясь на двойственность человеческой природы, состоящей из тела, забота о котором принадлежит врачу, и духа, пределами которого должны исчерпываться попечения Церкви.
В действительности, пост установлен Богом, а Церкви принадлежит определение содержания поста, т.е. установление его сроков и того рода пищи, которая запрещается или разрешается на время поста.
С другой стороны воздержание, требуемое постом, выходит далеко за пределы процессов питания, простираясь на все стихийные процессы в человеке и на всю его душевную жизнь.
Заповедь о посте есть самая первая заповедь Бога человеку. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого древа в саду ты будешь есть; а от древа познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». (Быт. 2, 16, 17). Смерть вошла в мир через нарушение первыми людьми заповеди о посте. В Библии и Евангелии имеются постоянные указания на пост. Моисей три раза восходил на гору Синай и каждый раз готовился к этому сорокадневным постом (Исх. 34, 28). Пророк Илья сорокадневным постом готовился к получению откровения от Бога (3 Царст. 19, 8). Пророк Даниил перед явлением ему Бога в течение трех седьмиц держал пост. «В эти дни, я, Даниил, был в сетовании три седьмицы дней. Вкусного хлеба я не ел; мясо и вино не входило в уста мои, и мастями я не умащал себя» (Дан. 10, 2, 3). Во всех этих, случаях пост был подготовлением к богоявлению и к богооткровению. Господь наш Иисус Христос готовился к великому делу своей проповеди сорокадневным постом, выдержав искушение диавола, и только после этого «Ангелы приступили к нему и служили Ему» (Матф. 4, 11). Своим ученикам Господь заповедывал: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры... а когда постишься, помажь голову свою и умой лицо свое, чтобы явиться постящимися не перед людьми, но перед Отцом твоим, который в тайне» (Матф. 6, 16-18). По воскресении и вознесении Господа, Его ученики проводили жизнь «в трудах, в бдениях и постах» (2 Кор. 6. 5).
Все это ясно показывает, что пост не просто церковное установление, а заповедь Божия: Церкви принадлежит только регулирование сроков и содержания поста.
Пост, установленный Богом еще в раю, имел отношение к питанию, к его ограничению. Чтобы понять его смысл, необходимо обратиться к уяснению того, что такое жизнь и какую роль в ней играет питание? Кювье определил жизнь как «вихрь элементов, проходящих через живой организм.» В процессе дыхания через организм проходит воздух; в процессе питания — неорганические вещества — (питание растений), растительные и животные ткани. Но организм не пассивная среда, через которую только проходит этот «вихрь» органических и неорганических элементов; он производит сложную работу над ними: он разлагает принятые элементы; часть их, неорганические химические соединения, превращает в органические, менее сложные органические — в более сложные и строит из них тело; часть не переработанных, но выделенных из воспринятого вещества элементов, он выбрасывает из себя. Результатом этой сложной работы в процессах дыхания и питания является переустройство мира. Можно думать, что земля, до появления на ней первой жизни, представляла из себя плотную, образованную прочными химическими соединениями массу, лишенную воды и воздушной атмосферы. Первые появившиеся на ней живые организмы — анаэробные (не нуждающиеся в дыхании) микробы, немногим превосходящие по своему объему атом, в процессе питания выделяли из химических молекул вещества земной коры необходимые им атомы, освобождая остальные. Эти освобожденные ими атомы образовали ту разрыхленную землю, которую мы видим теперь, воду на ней и первый слой воздуха. Так первая жизнь в процессе питания постепенно преобразовывала земную поверхность, образуя на ней так называемую биосферу и атмосферу. С появлением последней на земле появляется растительность, затем — животные организмы, которые усиливают своим питанием и дыханием преобразование мира. Это преобразование не носит хаотического и случайного характера; оно направлено в сторону качественного повышения вещества, в сторону превращения неорганической материи в органическую, живую ткань, и живой ткани из нисшей растительной — в животную и этой последней — в человеческую. Питание и дыхание оживотворяют земной шар, образуя на его поверхности и вокруг него биосферу (греч. слово, означающее по-русски живую оболочку), все больше и больше проникающую в глубь и вверх. Появление человека образует новую эпоху в мировой истории. Человек первоначально в своей жизненной деятельности мало отличался от животного мира; его основными функциями были те же процессы питания, дыхания и размножения; его жизнь, как и жизнь животных, преследовала одну и ту же цель — преображение мира, его оживотворение.
Но на нем лежала и другая задача, поднимавшая его над растительно-животным миром и связанная с развитием его духа, или проявлением образа Божия в его сердце.
От жизни или души Священное Писание отличает дух. Чтобы понять, что такое этот дух в человеке и чем осложняется человеческая жизнь сравнительно с животной, необходимо обратиться к евангельской и святоотеческой антропологии. Она различает в человеке четыре начала: 1) плоть, 2) тело, 3) душу и 4) дух. Плоть и тело — два слоя в физиологической стороне организма живого существа. Плоть — общее известному виду животных жизненная сила, стихийное начало; это - совокупность так называемых инстинктов, заложенных в животном и человеческом организме. «Иная плоть у людей, — пишет апостол Павел коринфянам, — иная плоть у скотов, иная — у рыб, иная — у Птиц» (1 Кор. 15, 39). Иная не в том только смысле, что у одних видов одни инстинкты, у других — другие; иная не только по силе этих инстинктов; но иная плоть — по ее отношению к телу.
Тело — организующее начало. Плоть, как жизненная сила, проявляется в питании, дыхании и размножении. Эти процессы регулируются телом: они подчинены определенному ритму: есть ритм дыхания, ритм биения сердца и кровообращения, ритм питания, ритм вообще всех физиологических процессов; они удовлетворяются определенной необходимой для организма мерой. Этот ритм и эту меру не переступает ни один нормальный животный организм. Эта регуляция жизненных процессов в ритме и мере — дело тела. Здесь, в отношении плоти и тела, намечается первое отличие человека от животных. У животных плоть подчинена телу, и это — почти всегда. У человека отношение между плотью и телом не предопределено изначально и окончательно; он может не считаться в отправлении своих функций ни с каким ритмом, ни с какой мерой. В гармонию мирового ритма он может вносить и после грехопадения внес дисгармонию.
Два других начала, душа и дух, присущи вместе только человеку; у животных — только душа, тесно связанная с телом. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни». (Быт. 2, 7). «И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божию сотворил его.» (Быт. 1, 27). Животные обладают душевным телом; они излучают жизнь и претворяют мертвое в живое. Первые люди в раю имели духовное тело. Они излучали божественный свет и не только, подобно животным, мертвое превращали в жизнь, но и жизнь преобразовывали в дух, преодолевая материю и преобразуя физическую жизнь в духовную, вечную, из себя излучающую божественную красоту, слабым образом которой является люминисцирующий алмаз, копящий в себе солнечный свет и излучающий его даже в ночной темноте. Но грехопадение лишило духовности первых людей и внесло смерть в мир. Тело и плоть вышли из подчинения духу. Дух и образ Божий не исчезли в человеке, но погрузились в глубь его личности, центр жизни которой перешел на периферию, укоренился в плоти. Инстинкты и их удовлетворения стали руководящим началом человеческой жизни. Человек из духовного стал плотским, из бессмертного — смертным, из «венца творения», вносившего свет и красоту в мир, — рабом тела с его похотями и пленником мира, пытающимся в борьбе с его стихиями отстоять свою жизнь. В человеке изменилось все до последних мелочей; изменились самые восприятия мира. Если прежде он видел «Господа, ходящего в раю во время прохлады дня», и слышал голос его (Быт. 3, 8), то теперь люди «видя, не видят и слыша, не слышат и не разумеют» (Матф. 13, 13), «ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не разумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. 6, 10). Дух глухонемой овладел родом сим: он глух и невосприимчив ко всему духовному в себе и в мире, и, как немой, не излучает света из себя, не проявляет в своей жизни божественного дыхания, заложенного в нем и все еще не поглощенного господствующей в нем тьмой. Когда нарекший в раю имена животным, — не клички, которые мы даем нашим животным, а имена, выражающие их природу — он теперь стоит перед природой, как начинающий учиться ребенок перед написанной - фразой. Как ребенок, он видит не фразу, а только буквы, складывает из них слова, но еще не улавливает их смысла; так и человек после грехопадения, даже самый ученнейший из современных ученых, не видит мира в его целостности, а только разорванные части, и в этих частях видит только материю в ее разложении на последние частицы — атомы, но не видят светящий в атомах, в разрозненных явлениях мира Божественный разум, не слышат голоса Бога, «ходящего в раю во время прохлады дня». И не только не видит и не слышит, но и похваляется этим. «Я смотрел через телескоп в небо многие годы, но нигде не видал там Бога», говорил один астроном, «Я, анатомируя, изрезал массу живых и мертвых тел, но нигде не видал духа,» говорил хирург-анатом.
Из света человек погрузился во тьму, стал глухонемым; рай превратился для него во враждебный для него мир, в котором в поте лица он должен добывать себе хлеб и в борьбе с которым должен отстаивать свою жизнь... Благословение превратилось в проклятие, и он оказался изгнанным из рая. Прежняя гармония его личности, целостная мудрость его я, когда дух Божий обитал под кровом его души, теперь раскололась. Человек покинул свой дух, свой дом; он ушел в «страну далечу» и там «расточил имение свое, живя распутно», его привлекали пыльные дороги мира, шумные стогны града; он весь отдался плоти, «наполняя чрево свое рожками, которые ели свиньи» (Лук. 15, 13. 16); Он стал рабом своей плоти, забыв об «отчем доме». Это не раздвоение, не распад; это — перемещение нашего я с одного полюса личности — светлого дома Отчего — к другому, к тьме «базара житейской суеты», к плотской стихийности. Этот полюс не оторван от противоположного, это — только «страна далеча»; дорога в «Отчий дом» сохранилась в нас, и мы можем вернуться в наш тихий и светлый дом, где Отец наш терпеливо ожидает нашего возвращения.
Так грех извратил человеческую природу, покрыв тенью и весь мир, «состенающий человеку». Что это за грех? Это нарушение человеком первой и тогда единственной заповеди Бога, заповеди о посте.
Библия так описывает первое грехопадение людей: диавол в образе змия убеждал Еву, что если они съедят запрещенный плод, то станут как боги. «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз, и вожделенно, потому что дает знание» (делает их сразу богами) «и взяла плодов его, и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Быт. 3, 6). Цель питания — стихийное преобразование мира, его оживотворение. Это - цель питания всего живого на земле. У человека была и другая, более высокая цель - одухотворение мира, приближение его к триединому Богу путем любви, объединяющей «двух в плоть едину» (Быт. 2, 24) и нарекающий имена всему живому. Но эта цель не могла быть оторвана от первой, она должна была основываться на ней. Оживотворение — нижний этаж великого божественного здания всемирной, католической Церкви, на которой должно было покоиться одухотворение мира и приведение его к Богу — верхний этаж этого здания. Если в растительно-животном мире эта цель осуществлялась стихийно в процессе питания, то у человека стихийность должна была быть заменена знанием, свободным и добровольным осуществлением этой цели. Он должен был знать великую и святую цель питания, состоящую не в личном чувственном удовольствии и даже не в поддержании своей индивидуальной жизни, а в преображении всего мира, в первоначальном его оживотворении, за которым должно последовать его одухотворение. Грех и состоял именно в том, что, забыв о мире и его преображении, человек захотел: 1) только себя и сразу превратить в бога, и 2) свою божественность увидел в личной радости — удовольствии от самого процесса питания. Любовь к миру, как воплощающему в себе Бога, он заменил любовию к себе, и в себе — не к образу Божию, а к своей стихийности, к темному началу, к удовольствию от процесса питания. В результате, вместо того, чтобы стать «как боги», он стал рабом своей чувственности. Он переместил любовь с цели питания — преображение — на приятные физиологические ощущения, сопровождающие стихийный процесс питания. И эта перестановка любви с цели на приятность процесса деятельности распространилась на все стихийные процессы, включая сюда и родовую жизнь. После нарушения заповеди о посте «открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (Быт. 3, 7). 7-ая заповедь Закона Божия, «Не пре-любо-действуй» (Исх. 20, 14: не переставляй любви с "цели действия на само действие), охватывает всю стихийность человека, включая сюда питание и родовую жизнь.
Так, нарушение первой заповеди о посте, данной Богом первым людям в раю, привела к смерти человека, к приостановке преображения мира. С ветхим Адамом вошла смерть в мир, с новым Адамом, воплощенным Сыном Божиим, в мире снова появился духовный человек и победа над смертью. Миру в Нем открылась надежда на возрождение и на возможность одухотворения и нового шествия к Богу, начатого в раю. И мы видим, как отдельные люди: Матерь Божия, св. апостолы, мученики, преподобные и святые облекаются в новую одухотворенную плоть, доказывая, что подвигом поста возможно достичь благодатного озарения. Как три апостола видели Фаворский свет, так и многие подвижники сподобились, через подвиги воздержания, видеть совет и огонь Божества, преображенного человеческого тела. Нарушением заповеди о посте вошла в мир смерть; с соблюдением заповеди о воздержании, мир снова должен быть озарен Фаворским светом, мир снова должен стать раем для людей.
Смысл поста — прежде всего в преображении человека, в освобождении его от рабства плоти, в одухотворении, тела, в возвращении любви, направленной после грехопадения на удовольствия от удовлетворения стихийных процессов, к цели этих процессов, к преображению мира.
Первородный грех состоял в движении от духа к плоти. Пост есть обратное движение от плоти к духу, от смерти к жизни, от тьмы греховной к Фаворскому свету. Человек постящийся должен все время иметь в виду эти две грани движения: мрачную исходную точку и радостный конец пути. Поэтому и церковь, наряду с плачем и трауром в церковном богослужении в день поста, в богослужебных песнях называет его «весною», радостными днями. Пост есть по-двиг, движение, движение всего нашего я от тьмы к свету, от ветхого человека к новому Адаму. Пост не может состоять только в победе над стихийными процессами питания, в подчинении его духу. Пост регулирует с тою же целью и родовую жизнь (запрещение браков в дни поста). И не только ее, но и всю человеческую личность. Первый грех все перевернул в человеке, потому и борьба должна быть направлена на всю греховную жизнь человека. Духовное овладение стихийными процессами есть только начальная ступень той лестницы, которая ведет от земли к небу. «Постящеся, братие, телесно, постимся, и духовно, разрешим всякий союз неправды: расторгнем стропотная нужных изменений». (Стих. на вечерне в среду Великого поста).
«Духовным постом постимся, расторгнем всякое развращение, останемся же и соблазнов греха, отпустим, братие, долги, да и нам оставятся прегрешения наша, тако бо возопить возможем: да исправится молитва наша, яко кадило пред Тобою, Господи» (Стих, пон. 2 нед. Великого Поста).
«Постимся постом приятным, благоугодным Господеви: истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи, клятвопреступления, — сих оскудение пост истинный есть и благоприятный». (Пон. перв. нед. Великого Поста).
Духовный пост, таким образом, состоит в наложении ограничения на весь греховный строй нашей повседневной жизни, в ограничении не только чувства вкуса, но и всех пяти чувств, этих окон, через которые шум «базара житейской суеты» врывается в наше сердце и влечет нас на пыльные стогны града; мы должны одухотворять наш ум, нашу волю, озарять Божественным светом «сокровенного сердца человека», украшать себя «истинной красотой кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом» (1 Петр. 4, 3).
В повседневной жизни дни поста обычно рассматриваются, как дни уныния и траура. Но Господь Иисус Христос говорил своим ученикам:
«Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры: ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь главу твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не перед людьми, но перед Отцом твоим, который в тайне (т. е. в глубине твоей души); и Отец твой, видящий тайное (т. е. опять: видящий возрождение в глубине твоей души), воздаст тебе явно»,
(т.е. внутреннее перерождение озарит Фаворским светом, твое тело и всю твою жизнь) (Мтф. 1, 16—18). И в стихирах на утрени первой недели Великого Поста пост называется «матерью целомудрия», «постом приятным», «весною постною», «разрешением союза неправды» и «всякого развращения», «расторжением стропотного нужных изменений». Пост — весна нашей души, ее возрождение, воскресение из смерти, уничтожение всего того, что противится осуществлению необходимых изменений в нашей личности, т.е. преодолению нашей привязанности к чувственным удовольствиям, препятствующим нашей устремленности — любви к истинной цели стихийных процессов, к преображению мира.
Пост, настоящий пост, «весна постная», должна быть непрерывным нашим делом, «весна постная» должна постоянно цвести в нашей душе. Но ап.Павел говорил о себе: «Бедный я человек!» Не тем ли более — бедные мы люди! Трудно нам сразу преодолеть «закон плоти», трудно оторваться от чувственных радостей земли, слишком опутавших в течение многих веков нашу личность. Всемирная история началась с нарушения первой заповеди о посте; она состоит в борьбе двух полюсов нашей личности и продолжится в этой борьбе до полного преображения человека и мира. Мы, с помощью божественной благодати, должны привести себя и мир к преображению. Но путь наш длинен и тяжел: мы должны вернуться из «страны далечи»; и Церковь идет на помощь нам: она не требует от нас непрерывного поста, она назначила сроки для него, она не требует сразу полного воздержания. Только в конце всемирной истории Бог уничтожит и пищу, и чрево, как уничтожит и родовую жизнь. (1 Кор. 6, 13; Матф. 22, 30). Сейчас же Церковь назначает ограниченное содержание поста, чтобы постепенно оторвать нас от греховного плена плоти. Она осуждает «изнурение тела» (Кол. 2, 23), но требует удержания себя от наслаждений плоти, в цели благочестия, для низложения плотского мудрования (Из слова Василия Вел. «о воздержании»), для изгнания духа глухонемого из рода человеческого, для преображения мира.
Но пост, как духовное овладение стихийными процессами, есть только начальная ступень той лестницы, которая ведет от земли к небу.
«Постящеся, братие, телесно, постимся и духовне»,
говорится в стихире на вечерни в среду первой недели Великого Поста. Духовный пост состоит в наложении запрещений на весь греховный строй нашей повседневной жизни, в ограничении не только чувства вкуса, но и всех пяти чувств, этих окон, через которые шум «базар житейской суеты» врывается в наше сердце и влечет на пыльные стогны града; мы должны одухотворять наш ум, нашу волю, озарять божественным светом «сокровенного сердца человека», украшать себя «истинной красотой кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом». (1. Петр. 4, 3).
«Страстными наслаждениями помрачил я красоту души и весь свой ум обратил во прах своими деяниями. Осквернил мою плоть, одежду души моей, очернив в себе, Спаситель, образ и подобие Твое», пишет Андрей Критский в своем великом каноне, призывая людей к перерождению.
«Вот приближается, душа, конец. Приближается, и ты не готовишься в небрежении твоем. Время сокращается, встань! Судья близок, при дверях. Время жизни, как сон, проходит, как цветок отцветает... для чего мы живем в напрасной суете?»
«Душа моя, душа моя, пробудись, что спишь?»
Начало пробуждения души — пост, как начало падения и сна ее — нарушение первой заповеди о посте.
Пост — не церковное только постановление; он — не аскетическое упражнение для монаха; пост, как воздержание, — одна из заповедей Бога, необходимых для спасения мира.
Проф. И. Ч.
|
