ЖАЖДА БЕССМЕРТИЯ
Сменяйтесь времена, катитесь в вечность годы,
Но некогда весна бессменная придет...
Жив Бог. Жива душа. И царь земной природы,
Воскреснет человек: у Бога мертвых нет.
(Гнедич).
Не у всех так ясно и определенно выражается вера в вечную жизнь, но то несомненно, что тяга к вечному присуща каждой здоровой душе. По выражению русского философа «всемирное тяготение к вечности уже и теперь в этой жизни властно проявляется в стремлении создать себе настроение, стоящее вне временного потока, свить из лучей истины, добра и красоты как бы духовное гнездо, где находить защиту и уединение от невзгод и жалоб жизни». Как растение тянется к свету, укрепляя свои корни в той самой земле, которая послужила могилой для зернышка, так и дух стремится к свету вечности, несмотря на свою связанность с земным прахом. Все существо человека протестует против самой мысли о возможности безнадежной смерти.
«Когда воображу,
Что мертвый я в гробу лежу,
Что крышкою его накрыли,
И в крышку гвозди вколотили,
И в землю гроб спустили мой,
Да и засыпали землей,
Душе обидно так и больно,
И тело дрожь берет невольно.»
(Огарев).
По выражению Амиеля, «жизнь никогда не хочет родниться со смертью». Даже при наличии тяжкой болезни и в частности болезни духа, тяготение к жизни, и при том жизни беспредельной, вечной не прекращается. Ужасная проказа разлагает тело живого человека, угнетает дух, но и она не в состоянии подавить тягу к жизни. Посмотрите на скрягу. Можете ли вы насытить жадность этого духовно больного человека? На что ему горы сокровищ? Но он продолжает накопление «средств жизни» до последнего своего издыхания. Инстинкт бессмертия говорит ему о бесконечности жизни, и заблуждение его состоит лишь в том, что он считает свое золото пригодным до бесконечности.
Послушайте голос своей внутренней природы в то время, когда цветы ее распускаются под лучами духовной весны, когда лепестки их еще не обиты ветрами жизни, подслушайте исповедь сердца пред его двойником, и вы услышите, как молодые уста клянутся друг другу в вечной любви и вечной верности. Опять инстинктивная тяга к вечности обнаруживается самым непререкаемым образом.
Зачем ты, добрый хозяин, строишь свой дом таким прочным, как будто собираешься в нем жить сотни и тысячи лет? Забота о наследниках? Но искренен ли ты? Ведь ты все приспособляешь к потребностям своим и тех, кто ныне близки тебе. Что для тебя будущее, если ты исчезнешь бесследно, как водяной пузырь в непогоду? Забыв на время о своем вечном жилище, ты строишь свою временную хижину с желанием вечности.
А вы, строители государств, не мыслите ли вы себя в живом отношении к ним и в бесконечности? А вы, творцы «вечных произведений» искусства, науки, не влагали ли вы жизни своей в ваши творения с тайной надеждою, что этим устанавливаете связь свою с бесконечным будущим? Что вам эти неведомые вам будущие, если сами вы думаете превратиться в ничто, в небытие, если ваши произведения, оторванные от вашей живой личности, будут лишь звуком из пустоты, мыслью без мыслящего? Не чаете ли вы, «от тлена убежав, вовеки жить?»
А вы, герои духа во всех областях жизни, полагающие жизнь свою на костер испытаний, претерпевающие подобно голгофскому Страдальцу, грубую неправду, черную неблагодарность, муки, страданья за воодушевляющую вас святую идею и сбрасывающие свою «земную храмину» тела, как ветхую одежду, разве вам не предносится святая вечность, где чистая правда живет, «идеже несть болезнь и печаль, но жизнь бесконечная?» В моменты, когда бушующее напастями житейское море взмывает нас на самые вершины своих бурных всегубительных волн, мы ясно созерцаем тихие светлые дали вечности. Оттуда претерпевший страшные страсти, крест, смерть и погребение, воскресший Христос зовет нас на твердый берег веры, надежды и любви. «Я воскрес, Я жив и вы живы будете».
«Тот, Кто с вечною любовию
Воздавал за зло добром,
Избиен покрытый кровию,
Венчан терновым венцом,
Всех с Собой страданьем сближенных,
В жизни долею обиженных,
Угнетенных и униженных
Осенил Своим крестом.
Вы, чьи лучшие стремления
Даром гибнут под ярмом,
Верьте, други, в избавление,
К Божью свету мы идем.
Вы, кручиною согбенные,
Вы, цепями удрученные,
Вы, Христу сопогребенные,
Совоскреснете с Христом.»
В этой тяге к вечности рождается вера в бессмертие личности, служащая надежнейшею опорою для всех свв. идеальных великих порывов души.
«Жить не легко. В жизни вечно есть нечто грозящее, —
Между прошедшим и будущим наше сознание
Ловит лишь то, что бросает нам время летящее...
Счастлив, кто ищет спасенья от зол и страдания
В Лоне Того, Кто во веки веков настоящее».
Архиепископ Иоанн (Поммер).
В. НИКИФОРОВ-ВОЛГИН.
В БЕРЕЗОВОМ ЛЕСУ
(Пасхальный этюд).
Вечерним березовым лесом идут дед Софрон и внучек Петька. Дед в тулупе. Сгорбленный. Бородка седенькая. Развевает ее весенний ветер. Под ногами хрустит тонкий стекляный ледок.
Позади деда внучек Петька. Маленький. В тулупчике. На глаза лезет тятькин картуз. В руке красные веточки вербы. Пахнет верба ветром, снежным оврагом, весенним солнцем.
Идут, а над ними бирюзовые сумерки,- вечернее солнце, гомон грачей, шелест берез. Гудит нарождающаяся весенняя сила.
Чудится, что в лесных далях затаился белый монастырь, и в нем гудит величавый монастырский звон.
- Дедушка... Чу! — звонят...
Петька остановился и чутко ловит дальний лесной звон.
- Это лес звонит. Березы поют.
Гудет незримый Господень колокол...
Весна идет,— отвечает дед и слабым колеблющимся голосом,
в тон белым березам, вечерним сумеркам, смутному весеннему гулу
поет с тихими монашескими переливами:
- Чертог Твой вижу, Спасе мой, украшенный...
Кто-то величавый, далекий, сокрытый в лесных глубинах подпевал деду Софрону. Березы слушали.
- В церкву идем, дедушка?
- В церкву, зоренький, к Светлой Заутрени...
- В какую церкву?
- К Спасу Златоризному... К Спасу радостному...
- Да она сгорела, дедушка!
Большевики летось подожгли.
Нетути церкви. Кирпичи да головни одни.
- К Спасу Златоризному ... К Спасу! — сурово твердит Софрон. -
Восемь десятков туда ходил
и до скончания живота моего не оставлю ее.
Место там свято. Место благословенно.
Там душа праотцев моих... там жизнь моя,— и опять поет сумрачные страстные песни:
- Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся...
- Чудной... — солидно ворчит Петька.
Вечерняя земля утихла.
От синих небес, лесных глубин, белых берез, подснежных цветов и от всей души — весенней земли шел незримый молитвенный шопот.
- Тише. Святая ночь!
- Да молчит всякая плоть человеча
и да стоит со страхом и трепетом,
и ничтоже земное в себе да помышляет... — пел дед Софрон среди белых утишных берез.
Черной монашеской мантией опустилась ночь, когда дед с внуком подошли к развалинам Спасовой церкви, и молча опустились на колени.
- Вот и пришли мы к Спасу Златоризному,
святую ночь встретить — сквозь слезы шепчет дед. -
Ни лампад, ни клира, ни плащаницы украшенной,
ни золотых риз, ни души христианской...
Только Господь, звезды, да березыньки...
Вынимает дед Софрон из котомочки свечу красного воска, ставит ее на место алтаря Господня и возжигает ее.
Горит она светлым звездным пламенем. Софрон поет в скорбной радости:
- Христос воскресе из мертвых...
Слушали и молились Петька, небо, звезды, березыньки и светлая душа весенней земли. Похристосовался Софрон с внуком, заплакал и сел на развалинах церковки.
- Восемь десятков березовым лесом ходил в эту церковь.
На этом месте, с тятенькой часто стоял,
и по его смерти место сие не покинул.
Образ тут стоял Спаса Златоризного...
Ликом радостный. С улыбочкой...
А здесь... алтарь.
Поклонись, зоренький, месту сему...
От звезд, от берез, свечного огонька, от синих ночных далей шел молитвенный шопот:
- Тише. Святая ночь!
Софрон глядел на звезды и говорил нараспев, словно читал старую священную книгу:
- Отшептала, голуба — душа,
Русь дедова...
Отшуршала Русь лапотная,
странная, богомольная...
Былием заросли тропинки в скиты заветные...
Вечная память. Вечный покой.
Кресты поснимали.
Церкви сожгли.
Поборников веры умучили...
Потускнели главы голубые на церквах белых.
Не зальются над полями вечерними трезвоны напевные...
Отзвонила Русь звонами утешными.
Не выйдет старичек спозаранок за околицу
и не окстится истово за весь мир, на восток алеющий.
Девушки не споют песен дедовых.
Опочила Русь богатырская, кондовая, краснощекая.
Вечная память. Вечный покой.
Не разбудит дед внука к заутрени,
и не пошуршат они в скит далекий,
по снегу первопутному,
по укачливой вьюжине,
навстречу дальнему звону.
Не пройдут по дорогам безкрайним
старцы с песнями
«О рае всесветлом»,
«О Лазаре и Алексии Божьем человеке...»
Отпели старцы.
Отшуршала Русь лапотная...
Отшептала Русь сказки прекрасные...
Вечная память. Вечный покой.
Глядел дед Софрон на звезды и плакал...
ВОСКРЕСЕНИЯ ДЕНЬ
А как с Волги до Поморья, с Поморья до Сурожа печальная вошла тьма в Христову ночь, затаилась без отклика.
«Отчего такая тьма и печаль по русской земле?» -
«Это души из пропастей и канав,
из-за огненной реки, из загробных темниц
скорбной вереницей в отпуск
на родину за каплей росы омочь уста.
И другие, — вижу, подымаются с родимых полей:
вон — моя мать, вон — мои братья...
Еще вижу: да, их очень много:
замученные и измаявшиеся --»
Тьма слепит глаза. Полночь приблизилась.
По церквам подняли хоругви, со свечами выносят запрестольные иконы. Я зажег мою свечку — на весь мир огонек. И в огонь свечей ударил колокол — и свернулась тьма, рассеялась.
«Вижу, среди живых и умершие, а как живые:
пришли, не забыли свою родину —
«Христос воскрес!»
Еще вижу — другие идут —
их кровавые слезы стали белыми —
«Христос воскрес!»
А Трехдневное - Воскресение, омывшись весенней росой, зажигает зарю и ведет ее, нарядную, по талой зазеленевшей земле над пригорками, по-над лесом, край поля — с Волги до Поморья, с Поморья до Сурожа.
А из зари крест — солнце играет. И горит этот крест ярче солнца.
А кто ждет, тот увидит — крест в солнце над русской землей — от восхода солнца до белого дня.
Алексей Ремизов.
Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ О РУССКОМ НАРОДЕ
«...Пусть в нашем народе зверство и грех, но вот что в нем есть неоспоримо: это именно то, что он, в своем целом, по крайней мере (и не в идеале только, а в самой заправской действительности), никогда не принимает, не примет и не захочет принять своего греха за правду!.. Грех есть смрад, и смрад пройдет, когда воссияет солнце. Грех есть дело преходящее, а Христос — вечное. Народ грешит и пакостится ежедневно, но и в лучшие минуты, во Христовы минуты, он никогда в правде не ошибется...»
«...Чтобы судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно, и даже хотя бы и в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, на которую он может подняться, когда придет тому срок. Ибо безобразие есть несчастье временное, всегда почти зависящее от обстоятельств предшествовавших и переходящих, от рабства, от векового гнета, от загрубелости, а дар великодушия есть дар вечный, стихийный, дар родившийся вместе с народом и тем более чтимый, если и в продолжении веков рабства, тяготы и нищеты он все-таки уцелеет, неповрежденный, в сердце этого народа...»
«...Кто истинный друг человечества, у кого хоть раз билось сердце по страданиям народа, тот поймет и извинит всю непроходимую грязь, в которую погружен народ наш, и сумеет отыскать в этой грязи бриллианты. Повторяю: судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает. А ведь не все же и в народе — мерзавцы, есть прямо святые, да еще какие: сами светят и всем нам путь освещают!..»
Из произведений Достоевского.
ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ И ВЕРА В БОГА
Ампер-Андре-Мари (1775—1836), знаменитый математик, физик и исследователь по электродинамике, был, как известно, человеком очень верующим. В одном из своих писем к другу — молодому ученому, он дает такой совет: «Учись и исследуй земное: — это обязанность мужа науки; но на видимый мир смотри одним глазом, другой же неустанно обращай к Вечному Свету. Одной рукой исследуй природу, а другою, как дитя за одежду отца, держись за край Божией ризы.»
Бисмарк (1815—1898), гениальный политик и государственный деятель Германии — «железный канцлер», в свое время имевший господствующее влияние на политические дела всей Европы, часто говорил: «Я служу Богу, а не людям». «Мы, немцы, — воскликнул однажды Бисмарк в рейхстаге, — боимся Бога, но ничего иного в мире.» На смертном одре Бисмарк произнес следующие слова: «Милосердный Боже, я верую, помоги моему неверию и приими меня в Твое Небесное Царствие.»
Песталоцци (1746—1827), знаменитый педагог, мировая слава которого не померкла и в наше время, в своей книге «Вечерние часы отшельника» пишет: «Источник справедливости и всякого благословения в мире, источник любви и братолюбия в человечестве покоится на той великой мысли религии, что мы дети Божии, и вера в эту истину есть самая надежная основа мирского благополучия. В этой великой мысли религии заключается дух всякой государственной мудрости, истинной, ищущей чистейших благ для народов, потому что вся внутренняя сила нравственности, озарения и житейской мудрости покоится на этой основе веры человечества в Бога.»
Александр Сергеевич Пушкин — «солнце русской литературы» (1799—1837): «Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания... Его вкус становится понятным, когда начинаешь читать Писание, потому что в нем находишь всю человеческую жизнь. Религия создала искусства и литературу, все, что было великого с самой глубокой древности, все находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку так же, как и идея красоты вместе с идеей добра, которую мы находим даже в народных сказках, где злодеи всегда так отвратительны...»
ИЗВЕСТИЯ И РАСПОРЯЖЕНИЯ ПО МИССИИ
† 16 марта с.г. безвременно скончался миссионер-священник Василий Евстратьевич Рушанов и погребен на кладбище г.Дно 23-го марта.
Смерть о.Василия является тяжелой утратой для общего дела восстановления Православия в Псковской области.
Да упокоит Господь душу его в месте светле, в месте злачне, в месте покойне!
Вечная тебе память, достоблаженне и приснопамятне брате наш!
Управление Миссии. |
* * *
Высокопреосвященнейшим Экзархом Митрополитом Сергием, по представлению Управления Миссии, рукоположены в священнический сан следующие лица:
1) Иоанн Гаврилов, 2) Алексий Мясников, 3) Петр Птицын, 4) Илия Богданов, 5) Иоанн Вознесенский, 6) Николай Успенский и 7) Михаил Парийский.
Все названные священники находятся в распоряжении Миссии и будут направляться в первую очередь туда, где вообще неимеется священников.
Секретарь Управления Миссии свящ. Н. Жунда
* * *
Благочинным округа Дно-Порхов-Сольцы назначен миссионер-священник Владимир Толстоухов.
Начальник Миссии прот. К. Зайц.
-------------------------------------------
Присылайте в нашу газету свои отклики, статьи и сообщения.
Задавайте вопросы и высказывайте свои пожелания.
ПРОЧТИ И ДАЙ ПРОЧЕСТЬ ДРУГОМУ!
-------------------------------------------
|
