16/II-1948 г.
Моя милая Иринушка!
...Я тебе уже писал, что отставлен от работы за религиозную пропаганду и с 8/II жду отправки, очевидно, на север. За меня не волнуйся, ибо везде есть добрые люди, и, с Божией помощью, как-нибудь протяну до желанного часа нашей встречи. До получения от меня нового адреса не пиши мне. Думаю, что в неведении о моей дальнейшей судьбе я пробуду недолго. Сего великого ростом человека прими, как меня. Это мой коллега, доброй души человек.
Крепко целую тебя, деток, Фатера. Да хранит вас всех Господь с Богородицею и всеми святыми.
Любящий Николай
----------------------------------------------------
25/II-1948 г.
Моя милая Иринушка!
...К тебе должен был зайти мой сотоварищ и передать от меня привет, но в последний момент выяснилось, что он не сможет зайти. С 8/II я все жду со дня на день своей отправки, которая состоится, во всяком случае, до 1/III. Поеду, как уже выяснилось, на 400 км севернее. По приезде сразу буду пытаться снестись с тобою, однако ты не смущайся, если мне это не удастся и произойдет, может быть, даже длительный перерыв в нашей переписке.
Настроение у меня по-прежнему бодрое, здоровье пока хорошее. Владыке Вениамину передай мой искренний привет. Уверен, что у Фатера несколько поднимется настроение в связи с приездом владыки Вениамина.
Крепко целую тебя, деток, Фатера. Всем привет. Да хранит вас Господь и Владычица по предстательству всех святых.
Любящий Николай
----------------------------------------------------
17/III-1948 г.
Моя милая, дорогая Иринушка!
Наконец появилась возможность сообщить тебе мой новый адрес: Коми АССР, Воркутинский р-н, п/о Чум <...> Последний раз я тебе писал из Печоры... с предупреждением, чтобы ты мне туда больше не писала. 26/II я оттуда выбыл. За день до отправки я получил от Павлуши посылку, но воспользовался от нее немногим... Вообще, за последний месяц мне пришлось пережить очень много тяжелых испытаний, но рука Божией помощи меня не оставила также и теперь. В настоящее время чувствую себя неплохо и работаю при больнице фельдшером. Здесь тоже оказались добрые друзья и знакомые люди... Верю, что испытания на время отошли от меня, знамением для меня явилась посылка от Мани, которую я совершенно случайно, прямо чудесно получил вчера, хотя и была она адресована на прежний адрес. Она пришлась, как никогда, кстати. Я получил в ней сало, сахар, конверты с бумагой и открытками. Очень благодарен Мане и сегодня ей напишу.
Здесь стоят сильные морозы и почти ежедневные метели, так что о весне и помышлять не приходится, тогда как у вас уже широко улыбается солнышко, пробуждая все к жизни. Я все время думаю о тебе, детках, обо всех. Длинный перерыв в нашей переписке сильно волнует меня. Очевидно, в связи с этим видел во сне деток: дал Коте просфору и сказал, чтобы она поделила между всеми. А сегодня видел всех троих: все бежали ко мне навстречу. Димик прибежал первый.
При моей переброске у меня пропали книги: две медицинские, которые ты мне прислала, и Библия. Все это сильно меня огорчило, однако сейчас появилась надежда, что Библию удастся вернуть за 50 руб., а первые, очевидно, пропали безвозвратно. Утешаюсь оставшимся молитвенником и беседами с собратом.
С нетерпением жду от тебя вестей. Да хранит всех вас Господь по молитвам Богородицы и всех святых. Крепко, крепко всех вас целую.
Любящий Николай
----------------------------------------------------
26/III-1948 г.
Милая Иринушка!
После некоторого успокоения от ряда пережитых перипетий, 17/III я написал и отправил тебе письмо с нового моего местопребывания и одновременно открытку Мане с извещением получения от нее посылки. Не знаю, дойдут ли эти письма, так как почтовое сообщение здесь хуже, чем на прежнем месте. В прошлый раз я писал тебе, что при содействии добрых людей работаю в больнице фельдшером. Отношение ко мне со стороны окружающих — новых знакомцев — хорошее. В отношении бытовых условий — желать ничего не могу лучшего. С питанием тоже хорошо — пока сыт. Работа обычная, больничная.
Живу в тайге. Рядом протекает река Уса, приток Печоры, кругом холмы, покрытые снегом, через который еле заметно пробивается мелкий тайговый кустарник. Вдали виднеются очертания гор Урала. После диких метелей и морозов установилась хорошая погода, довольно тихая, солнечная. Настроение в общем неплохое, хотя бывает разное и меняется, как погода северная. Работать приходится по ночам, а днем сплю. Хотя это и трудно, зато есть возможность в тиши ночной и помолиться, и почитать. Больше всего меня беспокоит неведение о тебе, моя дорогая, детках, Фатере и всех родных. Что там с вами и как? На днях видел во сне папу в церкви. На него возлагали крест и панагию, а стоявший на солее покойный А. Витол подзывал его к себе... Жив ли мой старец?
С наступлением весны, при первой же возможности, отправляйся с детьми к Димитрию. Ты мне писала, что он тебя приглашал. А потом можно бы и к Домнике, так как думаю, что и она не откажет. Конечно, нужно следить за квартирой. Я слышал, что у вас очень много развелось разного рода «художников» . Впрочем, ты сама знаешь все это. Итак, пора кончать. Уже 4 часа утра, на дворе светло. Сейчас начнется обычный день: измерение температуры, раздача лекарств, различные процедуры, перевязки и т. д., а потом, в 9 час, иду на отдых.
Всем, всем сердечный привет. Крепко, крепко целую тебя, всех деток, Фатера. Да хранит вас Господь от всяких бед и напастей по заступничеству Богородицы и наших небесных покровителей.
Любящий Николай
----------------------------------------------------
10/IV-1948 г.
Милая моя Иринушка!
Сегодня я получил обратно мое письмо от 26/III, которое не удалось отправить тебе, так как человек, который должен был ехать в Литву, не поехал. Хотел его уничтожить и написать новое, но подвернулся неожиданно случай отправить.
Очень досадно, что, наверно, не скоро получу от тебя письмо, так как может случиться, что ты еще не знаешь моего нового адреса. Все мои мысли, а с ними и тревоги — о тебе, детках. Всегда и постоянно молю Господа о сохранении и спасении нас в тяжелое лихолетье.
Вчера наконец встретился с человеком, у которого находится моя Библия. Дал выкуп 60 руб. и на днях получу ее обратно, что меня весьма радует.
Работаю в самом страшном корпусе, куда собрано все, что находится на самом дне преисподней: бандиты, воры, убийцы и прочие головорезы. Работа тяжелая в моральном отношении, но с Божией помощью все превозмогаю, веря, что все это временно и в этом воля Божия, а за всем этим придет и час избавления.
Итак, пиши мне скорее по указанному адресу. Крепко всех и тебя целую. Да хранит вас Господь и Пресвятая Богородица.
Любящий Николай
----------------------------------------------------
22/V-1948 г. День святителя Николая
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Милая Иринушка, детки, Фатер!
Еще раз всех приветствую с прошедшим праздником Святой Пасхи, а также со знаменательными днями нашего семейства: 4, 5, 16 и 18/V. Я получил, Иринушка, твои два письма, а также поздравительное письмо и одновременно рапорт Коточка об успехах с пасхальными рисуночками и освященной вербой. Весьма радуюсь, что все вы пребываете в здравии, и благодарю Господа, что Он всех вас хранит и милует... В Димике я узнаю себя, свое детство...
Бесконечно радуюсь и благодарю Бога, что Он послал вам Своего вестника и молитвенника за нас, в утешение нам — владыку Вениамина. Ведь он мой бывший духовник, хотя и кратковременный. Я никогда не забывал и не забываю его в своих молитвах, памятуя слова: «Поминайте наставников ваших...» Передайте ему мой сыновний привет с просьбой молиться обо мне.
Коточек в своем рапорте мне сообщила — судя по тщательности орфографии — с благоговейным восторгом: «Митрополит у нас был два раза, и мы его угощали...» Как мило и приятно!
Здесь еще далеко до лета. На окрестных холмах, у реки, еще много снегу. Река, в 200 метрах от окна моей работы, только еще начинает синеть и пухнуть, — видимо, скоро начнется ледоход. По ночам бывают значительные морозики. Накануне Пасхи несколько дней длилась сильная пурга. Недавно видел пролетавших гусей. Птиц здесь увидеть — редкость, их нет. Растительности тоже нет, кроме болотного кустарника; низкорослая березка и мох — обычная фауна тундры. Ночи уже нет — круглосуточный день. Вот и вся обстановка, которую «украшают» десятка три бараков, обнесенных проволокой, и люди, люди...
Дни Страстной седмицы и Пасхи я провел, по милости Божией, по-христиански, насколько это позволяла обстановка. В Великий Четверг исповедался у собрата, а он у меня. Последний раз это у меня было с Шенроком (Протоиерей Николай Шенрок (1888-†1965). Был зам.начальника Псковской Миссии. Сведения о нем можно найти в книге священника Андрея Голикова: Мартиролог православных священнослужителей Латвии... С. 136-139.) в Риге, в подвале, на ул.Валмиера.
В Пасхальную ночь совершили заутреню, вдвоем, как некогда в катакомбах, в четверть голоса — «страха ради иудейска...». Однако в эти дни здесь я был плотью, а сердцем и душою — там, у вас и с вами. Такие дни и воспоминания, связанные с ними, заставляют сердце ныть особенной болью, и тогда не знаешь, как укрыться, где найти себе место.
Под свист пурги, ночью писал тебе письмо, но вместо письма вышел стих корявой рифмы, который все же посылаю тебе. Прими это как букет ко дню твоего рождения из цветов тундры — наболевшего сердца моего.
Истинно, истинно говорю вам:
вы восплачете и возрыдаете,
а мир возрадуется.
Вы печальны будете,
но печаль ваша в радость будет.
Ин. 16, 20
Люблю грустить я одиноко ночной порой,
вдали от суеты мирской,
не грустью чернеца иль удальца,
но узника суровой тундры, мертвенно унылой.
И слушать я люблю пурги лихой
протяжный и надрывный вой,
как панихиды песнь,
как безутешный вопль над свежею могилой...
Люблю тогда я пить нектар благих
воспоминаний о былом,
и в час тот презирать
и ненавидеть мир сей злой, постылый.
И как в дремоте перед сном, как в опьянении вином,
люблю ловить я образ твой,
моя супруга, друг мой милый!
Ты с нежной, неземной душой:
скромна, грустна и молчалива.
В твоих глазах, в твоих чертах отражены
невзгоды роковой судьбы...
Тяжелый крест несешь ты терпеливо,
но поступь у тебя тверда, нетороплива.
Ты ждешь меня домой... О жизни лучшей и иной
твои мечты, мольбы...
Мерещится порой мне край и дом родной —
приют священный...
Вот вижу я родных детей...
Я слышу их три звонких голосочка...
Встает передо мной и образ твой,
отец и дед благословенный!
И всюду ты! Твой тихий взор —
как радость майского денечка!..
Вот комнатка одна...
Мерцанием лампады она озарена.
Здесь куклы, мишки... здесь тихо спят детишки,
устав от резвости дневной.
Им снится сказки край и Божий рай,
и ангелов игра в улыбочках отражена.
И ты здесь! Ты не спишь. На деток ты глядишь
и тихо плачешь...Что с тобой?
А там, в той комнатке другой...
седой, согбенный дед стоит: молитву он творит.
И скорбный лик Заступницы его молитвам внемлет
и стон души приемлет...
В кивоте образа — венок, фаты кусок
и две свечи. Пурга, молчи!
О, сердце у меня болит!..
Ведь боли той не исцелит
твой злобный вой и прошлое от сердца не отъемлет.
Но, чу! Что это? Наважденье?..
Мелодию пурги сменило ангельское пенье,
и в тундре вдруг... Иринушка, мой друг,
смотри!.. О Бог чудес! — Видение с небес.
Скорей буди детей! Прочь сон!
Ужель не слышишь перезвон,
колоколов гуденье. В
едь это ангелы идут! Нам счастье новое несут!
Они поют «Христос Воскрес!»
Уже 3 часа утра. Сейчас буду читать акафист моему святителю — сегодня его день. Да хранит вас Господь по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Любящий Николай
----------------------------------------------------
6/VII-1948 г.
Моя милая Иринушка!
Сообщаю тебе, что я меняю место пребывания, откуда буду стараться сообщать о себе. Не волнуйся за меня.
Молись и имей упование. Господь сохранит нас по молитвам Богородицы и всех святых.
Крепко целую тебя, детей, Ф[атера] и всех.
Горячо любящий Николай
----------------------------------------------------
11/VIII-1948 r.
Милая, дорогая Иринушка!
Наконец-то после весьма долгого молчания представляется возможность тебе написать. Последний раз я писал тебе открытку из Чума, 6/VII... С того времени мне не представлялось возможности тебе написать, хотя я прекрасно знал, что ты волнуешься и беспокоишься за меня. Неведение о тебе и детях точно так же и меня весьма волнует и беспокоит, а особенно в последние дни, так как я почти каждую ночь вижу тебя во сне. Однако придется мириться с этим обстоятельством, ибо, наверно, и впредь переписка между нами будет нерегулярной и случайной.
Пребываю в новых, иных условиях быта и труда. Видимо, не задержусь и здесь долго, но на все воля Божия. Отвожу душу в воспоминаниях о родине с земляками, каковых весьма много со мною. Все мысли — о тебе, детках и близких. Все мольбы — о спасении всех нас...
Здоровье у меня, в общем, неплохое, однако вот уже месяц, как мучают фурункулы, появившиеся один за другим, главным образом на голове и лице, однако все реже и реже — сейчас один на шее, но в стадии заживления.
В вопросе питания тоже переношу изменения, однако пока еще не голодаю, довольствуюсь положенной нормой. Сообщи папе, если у него есть ресурсы, если можно, пусть пришлет мне жиры, лук, чеснок. В письме постарайся прислать открытку или конверт с бумагою, так как не на чем писать: старые запасы — все отняты. Однако все фотографии, слава Богу, удалось сохранить. Мой новый адрес пока таков: Коми АССР, Кожевенский район, п/я 338/5. [Далее зачеркнуто цензурой.] Если есть изменения, буду писать, как скажешь... Весьма интересуюсь твоим состоянием и здоровьем, а также Фатером.
Как проходит лето? Удается ли выезжать на Юрмалу? Как чувствуют себя детки? С великим нетерпением буду ждать от тебя вестей. Крепко целую тебя, деток и всех. Да сохранит и спасет нас Господь!
Любящий Николай
----------------------------------------------------
16/IХ-1948 г.
Моя милая Иринушка!
После долгих, долгих ожиданий я сегодня получил твое письмо, датированное 25/VIII, с приложением письма Фатера, фото, конверта и открытки. Чрезвычайно рад! С 20/VIII я нахожусь в другом месте, и твое письмо, хотя и отправлено на старый адрес, все же дошло. Радостью вашего благополучия поделился с друзьями: В.В.Мельник и о.К.Шахов[ски]м. Мой настоящий адрес: Коми АССР, Кожевенский р-н, п/о Инта, п/я 388/3. Кажется, рядом, в поселке, проживает сын отца Григ[ория] Пономарева] и В.Фрейман.
Чувствую я себя пока хорошо. Фурункулы прошли. Работаю на той же работе, что и в Печоре в 46-м году. У нас уже глубокая осень: дожди, страшная грязь; погода сравнительно теплая. На душе тоже осенняя грусть и тревога... Придется и еще, стало быть, зиму зимовать, и так проходят годы, — всё лучшие годы... Вот уже четыре прошло, кажется, быстро, незаметно, однако, глядя на фото, понимаю размер этих лет: Котя уже почти с тебя ростом, Димик тоже вырос и уже трудно его узнать, Ларочка — совсем незнакомка и является наглядным мерилом моего внедомашнего пребывания... Ты, моя милая, так же, как я, начинаешь стареть, и, наверно, эти годы сняли твой румянец. Но, слава Богу за всё, что Он посылает, — всё же мы движемся и есмы. Судя по фото, все вы довольно хорошо выглядите, хотя и худоваты. Очень хорошо, что Коте удалось побывать в деревне, и жалко, что тебе с Димой и Ларой мало пришлось дышать деревенским воздухом, но я крепко верю, что всё это мы еще наверстаем. Весьма благодарю Фатера за его любезное письмо. Жалею, что мне не удалось послать ему продолжения моих апологетических упражнений.
Посылку мне не присылай, не отрывай от себя и детей. Достаточно, если пришлет папа и кто-либо из моих. О[тцу] протод[иакону] привет от сына и меня. Выглядит геркулесом. Моим постарайся сообщить мой новый адрес. Мне это труднее сделать. Буду ждать твоего обещанного письма и в свою очередь постараюсь в скором времени написать. Всем привет. Жду Ивана. Всех крепко целую. Всегда думаю и молюсь о вас всех.
Да соблюдет нас Господь во имя Свое по ходатайству Богородицы и всех святых. Привет вл[адыке] Вен[иамину].
Любящий Николай
----------------------------------------------------
27/IХ-1948 г.
Милая Иринушка!
Получила ли ты мое письмо с указанием моего нового адреса? Все время ждал писем от тебя, но в канун Рождества Богородицы неожиданно получил посылку от Домники, а вчера — открытку от папы. Посылка была выслана Домникой в Чум в апреле и наконец нашла меня. В ней было: два куска сала, лук с чесноком, белые сухари и чай. Принял я это как особое утешение, как бы от Самой Владычицы. Частично поделился с друзьями. Обязательно напиши Д[омнике] от меня благодарность. Папа тоже сообщает, что в тот момент, когда возвратилась посланная им в Чум посылка, он получил от тебя мой новый адрес и, переписав этот адрес, вновь послал ее мне. Пока я еще имею небольшой кусочек сала, чеснок и чай и таким образом услаждаю плоть, помышляя также и о небесном...
Живу, по милости Божией, пока в добром здравии и благополучии. Работаю в санчасти. Жизнь и работа однообразны, серы, скучны, как всегда. Вечно помышляю о тебе, детях, родине — этим в сущности и живу, как и все мы.
Погода у нас стоит на редкость теплая («бабье лето»). Сегодня день Воздвижения — мысленно праздную со всеми вами. Позавчера видел во сне Котю. Наверно, она уже в школу ходит? А как и что делают Димик с Ларочкой? Как твое здоровье и как чувствует себя Фатер? Пиши мне обо всем и о всех. Всех крепко целую.
Силою Креста Своего да соблюдет и сохранит всех нас Господь во имя Свое под покровом Пресвятой Богородицы!
Любящий Николай
----------------------------------------------------
З/Х-1948 г.
Моя милая Иринушка!
Я уже третье письмо пишу тебе с моего нового места (16/IХ, 27/IХ), а от тебя имею одно письмо за 25/VIII (с фото и припиской Фатера) и посылочку, которую получил 28/IХ, полностью. Весьма рад и благодарен тебе. Жду письма. 25/IX получил также письмо (открытку) с сообщением о высланной посылке (вернувшейся из Чума), но ее я еще пока не получил.
Новостей у меня нет. Живу мыслями о будущем, воспоминаниями о прошлом, в полном согласии с моими спутниками и друзьями — Верой и Надеждой. Сегодня делился воспоминаниями с Вол.Мельн. и Конст[антином] Шаховск[им] о памятном дне — 5/Х-44 г. — и последующих днях... 17/Х воображением буду вкушать крендель по случаю Ла-рочкина дня рождения, а там придет на память дата — 20/Х и т.д. и т.д. Вот так и бегут дни за днями, год за годом, однако это меня все же не приводит в уныние, но еще более укрепляет в надежде, ибо я с полной уверенностью считаю, что все было не случайно, не напрасно: все это даст впоследствии чудесные плоды, ибо все совершается по воле Божией, по плану, начертанному Его перстом. Так, и только так, и ты смотри на нашу столь долгую разлуку, верь и надейся.
Погода у нас стоит еще сравнительно теплая. Снегу еще нет. По ночам (с вечера) уже начинает играть северное сияние. Бытовые условия, в которых я нахожусь, — удовлетворительные. С питанием пока прилично. Одежду имею казенную и собственных две пары белья. Физически чувствую себя хорошо. Работа конторская. Друзей и земляков много, всегда и за все приношу свои скудные благодарения Господу, особенно за великое благо — благополучие твое, детей и всех, пусть даже и относительное благополучие. Вами, для вас и ради вас всех я бодрюсь и крепну духом, а свое личное благополучие меня слишком мало беспокоит. Пиши мне, моя милая Иринушка. Как там наши деточки, Фатер?
Всех крепко целую! Передай мой сердечный привет отцу Григорию с матушкой и поздравления к предстоящему празднику, а также и всем нашим друзьям.
Да хранит всех вас Господь под покровом Богородицы и по молитвам всех святых!
Любящий Николай
Мой адрес: Коми АССР, Кожевенский р-н, п/о Инта, почт.ящ.388/3.
----------------------------------------------------
6-19/ХII-1948 г.
Милая моя дочурка Коточек!
Очень я обрадовался, получив твое письмо с отметками об успехах и фотографический снимок. Ты стала такой уже большой, что и узнать мне тебя трудно. Отметки у тебя хорошие и пишешь ты тоже хорошо, почти без ошибок. Наверно, в следующей четверти у тебя и троек не будет. Когда я вернусь домой, наверно, ты мне много расскажешь стихов и разных событий из истории, что-нибудь споешь, сыграешь на рояле и даже сошьешь мне новую рубашку. А я буду без конца рад и счастлив. А изучаешь ли ты молитвы с дедушкой и закон Божий и какие он тебе ставит отметки? Помогаешь ли ты мамочке воспитывать Димика и Ларочку? Молишься ли ты всегда за своего папу? Вот если ты и во всем этом тоже показываешь хорошие успехи, то я буду еще больше радоваться и любить тебя. Хорошо ли ты помнишь меня и не забываешь ли ты навещать покойную «баби», которая тебя очень любила? Не сердишь ли ты маму и дедушку и во всем ли помогаешь им?
Обо всем этом ты мне напиши в следующем письме. Скажи Димику и Ларочке, чтобы они вели себя хорошо и были бы послушны и не шалили бы много, а Димик чтобы никого не обижал; и тогда я их тоже, как и тебя, буду еще больше любить и скоро приеду к вам.
Крепко целую тебя, моя милая доченька, крепко целую Димика и Ларуську. Да хранит вас Господь!
Любящий папа