26/VIII-1955 г.
Милая моя Иринушка!
«Во первых строках...» и т. д. сообщаю тебе, что я сильно грущу по тебе, ибо после твоего отъезда я снова чувствую себя в положении заключенного в одиночной камере...
Все, что поддерживает и укрепляет мой надломленный дух, — это крепкая вера и надежда на счастливое разрешение нашей вынужденной разлуки. Сейчас 6 часов утра. Я только что вернулся с вокзала, куда ходил провожать Агнаевых, которые наконец благополучно отбыли в Караганду.
Вчера отправил их вещи и вечером был у них на прощальном ужине. Вчера вечером сдал в милицию документы на получение паспорта, а в 3 часа ходил за ним, но отказался принять, так как исковеркали фамилию окончанием «ий» вместо «ой». Обещали исправить и сегодня выдать. Позавчера вдруг заболел: заложило грудь, горло, сильный кашель, головная боль и температура, но уже все прошло, и сейчас только насморк. Сейчас иду в больницу. Буду орудовать с дровами. Вчера привез электропилу и нанял рабочих, а сегодня предстоит ее установка и все прочее.
На второй день твоего отъезда, 23/VIII, получил два письма: от Димы и Ксении Антониновны.
----------------------------------
26/VIII, вечер
Пришел домой в 6 часов вечера. Сильно устал. По дороге купил полкило огурцов свежих за 4 рубля и банку меду. Был отец Михаил. Показывал ему свой новый паспорт, который сегодня получил в исправленном виде. Паспорт «бессрочный», социальное положение — «служащий». Отношение к военной службе — пишу дословно, с сохранением транскрипции — «не Военнообязанный по 1960 г.». Что эта смехотворная чепуха значит — не понимаю... На странице «Особые отметки» имеется следующая запись: «Разрешено проживание в пределах Кожевенского района Коми АССР», печать и подпись начальника Печорского ГОМ МВД майора Чаланова. Вот и весь паспорт.
В почтовом ящике нашел письмо от Коти, из которого знаю, что она с помощью тети Лели купила 10 кг сахара и достала 2 плацкартных билета до Зилупе и что завтра, 27/III, вы отбываете в Зилупе в 11 час. 45 мин. утра.
Погода с твоего отъезда до половины сегодняшнего дня была хотя и прохладная, но солнечная, а с обеда моросит дождь.
И скучно и грустно... Очень устал. Уже 22 часа 20 минут. Иду спать, а ты сейчас в Москве и, может быть, в опере или в театре. Но и для тебя, бедной, вот-вот начнутся скучные дни хлопот и забот, однако будешь терпеть и надеяться на милость Божию и не унывать. Завтра допишу. Целую.
----------------------------------
27/VIII, вечер
Целый день хлопотал возле пилки дров и по другим хозяйственным делам. В 2 часа дня был в бане, а придя, сделал первую после твоего отъезда уборку комнаты; вытопил печь, сварил картошку в мундире и поужинал: селедка, картошка, лук и хлеб, а сейчас буду пить чай с медом. Утром помолюсь келейно, а потом снесу на почту это письмо.
Очень скучаю по тебе и днем, из-за этого не захожу домой. Да, 22/VIII получил уведомление о вручении моего заявления 18/VIII в экспедицию Верховного Совета СССР. Интересно, давала ли ты его читать А[лександру] А[ндреевичу] и какое его мнение?
С нетерпением буду ждать твоего письма о всех впечатлениях от Москвы, Зилупе и т. д. Все ли будет в порядке в квартире, почему не писала Лара, — всё, всё напиши.
Своему хозяину я еще не платил ничего, но сказал, что заплачу в первых числах сентября после получки, и просил сообщить, сколько я ему должен, но он мне ничего не сказал. Деньги я тебе пришлю, наверно, после 15 сентября.
Писем еще никому не писал. Может быть, завтра напишу Косте. Вот и все мои дела со времени твоего отъезда.
Срочно пиши — скучаю. Чувствую себя как-то неважно, хотя насморк уже почти прошел. Скорей пиши!
Всем привет. Крепко целую тебя и детей
----------------------------------
28/VIII-55 г.
Поздравляю с праздником Успения Богородицы! Утром молился, пил чай и написал письмо К. Ш.
Да хранит нас Господь от бед и скорбей по пред-стательству в молитвах неусыпающей Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
18/IХ-1955 г.
Моя милая Цыпинька!
Твое письмо от 11/IX я получил вместе с вложенным в него письмом от Лары. Сам писал тебе последний раз 10/IХ. За этот промежуток времени у меня ничего существенного не произошло.
На работе все по-прежнему: хлопотливая беготня, мелкие склоки и обычная бестолочь. Деньги вчера не выдали, так как нет в банке — выплатят позже, но я тебе пошлю сегодня 400 руб. из своего «неприкосновенного запаса».
Дня два тому назад заходил отец Глеб и говорил, что у них ходят слухи, что в самое ближайшее время их распустят, оставят только самых «отъявленных», с большими сроками, которые им собираются сократить до минимума. Очень часто бывает отец Михаил, с которым ведем разные богословские беседы. Все же он умный и приятный собеседник. Сейчас он начинает оживать в связи с переездом на новую, самостоятельную квартиру, в соседстве со мной, в чем я ему деятельно способствовал.
Погода у нас по-прежнему холодная, сырая, неприятная. Каждый день топлю печь.
Пусинька, что это такое?! Сейчас передают известия в 12 часов дня, и вот что я слышу: «Сегодня объявлено в газете об амнистии советских граждан, сотрудничавших с немецкими оккупационными властями в период войны...» Это сообщение вызвало во мне слезы... Обращаю свое исстрадавшееся, сокрушенное сердце к Подателю всех благ: «Помоги нам, Господи, и сотвори Твое знамение нам во благо! Да видят все ненавидящие нас, яко Ты помог нам и утешил нас!!!» Ведь это, если так, непосредственно относится к нам, ибо меня вообще и рассматривают как «сотрудничавшего». Завтра прочту этот текст и... начну готовиться к «отплытию». От неожиданного «поворота дела» даже дух захватывает и в мыслях начинается какая-то путаница. Абсолютная уверенность мешается с сомнениями, и в голове наступает хаос. Наверно, сегодня же еще зачитают по радио полный текст постановления, и тогда будет все ясно, а поэтому беру себя в руки и успокаиваюсь до выяснения всего.
Итак, на этом пока закончу. Сейчас ровно два часа дня. Пойду опустить это письмо, затем в больницу — выдать продукты. Крепко целую тебя и детей.
Да хранит нас Господь от всех бед и скорбей по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
21/IХ-1955 г. Рождество Пресвятой Богородицы
Моя милая, милая Иринушка!
Итак, по великой милости Божией, наши тяжкие одиннадцатилетние страдания пришли к концу!..
С того момента, как я услышал по радио сей знаменитый правительственный Указ, я все время пребываю в каком-то эфемерном состоянии... Нервы напряжены и обострены до последней степени. Сон и аппетит почти пропали. Сердце и мысли работают точно так, как работали мои серебряные часы фирмы «Павел Буре», которые одиннадцать лет тому назад у меня отнял следователь. Все вертится вокруг воображаемого момента, когда я буду садиться в поезд, причем спать не буду до того времени, пока не останется позади вся без остатка Комическая АССР-Вчера был в комендатуре и предъявил коменданту «ультиматум» о срочном приготовлении мне соответствующих Указу документов, чтобы я мог уже 1/Х отъехать. Комендант изобразил на своем лице невинную гримасу застигнутого врасплох человечка и начал уверять, что он еще не успел прочитать Указа, а только слышал о нем; что еще не имеет никаких приказов и инструкций и т.д. и когда все это будет иметь — займется оформлением... Предполагаю, что все сие осуществится не ранее двух-трех недель. И я явлюсь пред лице твое во всем блеске восстановленного во всех правах свободного человека и гражданина, со снятием судимости, а также всяких поражений и ограничений. А там... Сам Господь укажет нам правильный путь и поведет по нему.
На работе мне пытались «объяснить», что, пока я не закончу капитального ремонта больницы, я не должен даже помышлять об увольнении и отъезде. На это я весьма внушительно заявил, что все препятствия и рогатки, которые они выставят, будут мной решительно поломаны, и предложил им немедля заняться подысканием нового завхоза. Договорились миролюбиво. Завхоза ищем.
Буду готовиться к отбытию. Вещи буду отправлять по почте посылками. Ватные штаны, бушлат, валенки, зимнюю шапку хочу отправить Фросе для папы. Сегодня послал письмо Леле с сообщением всех новостей и предполагаемого мною плана путешествия. На этом кончаю. Сейчас половина двенадцатого ночи. Иду спать.
Да сохранит и во всем да поможет нам Господь по заступничеству Владычицы Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
4/Х-1955 г.
Милая моя Иринушка!
30/IХ я получил твое письмо от 25/IХ. Сам писал тебе последний раз 25/IХ.
Все это время с большим напряжением нервов поджидал дальнейших хороших известий, чтобы порадовать тебя, но, к сожалению, все находится еще на прежней точке, что меня печалит и вконец изводит. 3/Х снова был в комендатуре с решительным объяснением, но ответ все тот же: «Пока еще мы не имеем сверху никаких указаний». Из последующих объяснений мне удалось уяснить, что все это может продлиться и затянуться на 2-3 месяца... Отец Михаил получил письмо из Абези. Там начинается подготовка и суматоха к оформлению на полный ход, а у нас начальство не думает об этом.
В больницу хожу и продолжаю пока выполнять свои обязанности, несмотря на поданное заявление об отставке. Яковлев, заведующий, кажется, этим доволен, так же, как и все прочие. Писем ни от кого не получаю, так что не знаю ни о ком никаких новостей. Никуда не хожу.
Сегодня в 6 часов утра ездил с отцом Михаилом к отцу Димитрию по поводу его дня Ангела, Димитрия Ростовского. Служили соборно Литургию и приветствовали его. После службы ели пирог, арбуз. Вот и все мои новости недели.
Вчера была получка. Сегодня заплатил хозяину очередную квартплату за октябрь — 55 руб. Сейчас имею капитал — 1200 руб., из каковых завтра пошлю тебе 400. Старайся не тратить на разную чепуху, а купи пару мешков картошки и топливо.
Да, 27/IХ получил от Лели телеграмму: «Радуемся Вашей радости. Ждем телеграмму о выезде». Вместо телеграммы придется написать ей коротенькое письмо о том, что такая депеша может быть отправлена, наверно, не ранее чем через 2-3 месяца.
Итак, запасемся терпением и будем еще ждать с верой и надеждой, что все же мы будем вместе. Ну что ж, одиннадцать лет ждали — подождем и еще пару месяцев. Пиши мне, что там делается у вас. Между прочим, в Абези идет одновременно и актировка. Нужно предполагать, что Володя явится. Интересно, как там будет с Ваней, Мишей и Павлушей?
Как твое настроение и здоровье, как дети? Пиши! Крепко всех вас целую!
Да хранит нас Господь от всякого зла по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
9/Х-1955 г.
Моя милая Иринушка!
Прошло ровно три недели с момента радостной вести, но еще ничего не изменилось. Ходят разные слухи: одни говорят, что уже начинают давать паспорта, другие — из «достоверных источников», — что в прибывшей наконец инструкции на каждый пункт Указа — оговорки: если то-то и то-то, то не подлежит освобождению и т.д., и якобы весь Указ сводится на нет. Вообще, все это вконец изводит и нервирует. Вчера я снова справлялся — звонил в спецкомендатуру капитану Чиркову и получил тот же, прежний ответ: «Товарищ Трубецкой, никаких указаний мы еще пока не имеем!» Виделся с отцом Глебом. Им тоже объявили Указ, но тоже пока бездействуют в деле оформления. Вот пока и всё.
На работу я по-прежнему хожу и исполняю свои обязанности, хотя заявление об уходе с 3/Х, как я тебе писал, мною подано и кандидаты на мое место есть. Сейчас у нас слякоть, снег, смешанный с грязью, сырость, холод. Видно, не судил мне Господь насладиться красотами золотой осени, о которой я так мечтал, что еще застану и увижу. Делать нечего. Буду сидеть на своем деревянном, покрашенном мною чемодане и ждать — ждать с терпением и покорностью воле Божией. Сон и аппетит почти восстановились, только нервы как струны натянуты. И от этого как-то немного покалывает в сердце. Но всё-то пройдет! Ждали мы с тобой одиннадцать лет, подождем и еще, сколько понадобится.
Вчера послал письмо Леле с сообщением, что мой отъезд пока задерживается на неопределенный, но, думаю, на короткий срок. Искренность, доброта и жертвенность Лели превосходит всё!..
Из твоего письма я впервые узнаю, что Миша (Диакон Михаил Трубецкой — брат о.Николая.) имеет лагерную судимость, но думаю, что она не отразится, ибо, наверно, имеет 10-й пункт. Володе обязательно постараюсь написать и ободрить его. Относительно меня — не нервничай, не волнуйся, а запасись терпением и не сомневайся ни в чем. Все, Бог даст, будет хорошо!
Итак, на этом кончаю. Сейчас 3 часа дня. Пойду в больницу выдать продукты, а затем — на почту.
Крепко, крепко целую тебя с детишками. Да сохранит и помилует нас Господь по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
P.S. Почему не написала, как была проведена годовщина смерти Фатера, кто служил панихиду, кто был на кладбище и прочее.
----------------------------------
14/Х-1955 г. Покров Пресвятой Богородицы
Моя милая Иринушка!
Твое письмо от 7/Х я получил 11/Х. Сам тебе писал последний раз 9/Х. За этот промежуток получал письма: от Лели — 11/Х, от Кости и Миши — 12/Х. Все эти письма меня немного успокоили и обрадовали, и я как будто вошел в нормальную колею.
Леля очень трогательно описывает, как на них подействовало мое сообщение об Указе, о чем они и узнали только из моего письма. Между прочим, сообщает, что 4/Х должны были съехаться в Москву прокуроры за разъяснением по поводу Указа, а это, в свою очередь, говорит за то, что в нашей спецкомендатуре действительно ничего не могли предпринять до выяснения всех этих дел. Костя сообщает, что по получении моего сообщения и поздравления с амнистией, кинулся разыскивать текст Указа, но так его нигде и не нашел: просит сообщить о нем подробно и, если все это действительно правда, не забывать о нем в будущем, ибо работать в одиночку, без верного и надежного друга почти невозможно... описывает свои горести.
Вчера, в канун Покрова, был у отца Димитрия вместе с Михаилом и его сестрой-старушкой из Ленинграда. Все вместе молились.
Завтра 15/Х — день регистрации. Буду вести с начальством «толкование» и о результатах допингу в этом письме.
Чрезвычайно приятной для меня новостью было известие о возвращении отца Василия Мельникова. (Отец Василий Мельников — протодиакон Рижского кафедрального собора. В 1966 году был рукоположен в сан священника и назначен в Рижский Троице-Сергиев женский монастырь вторым священником.) Передай ему от меня искренний, дружеский привет. Из твоих сообщений убеждаюсь, что Володю действительно сактируют и он тоже явится и, таким образом, вскоре соберемся все вместе. Сейчас смотрю на твою фотографию, и мне кажется, что ты что-то хочешь сказать сильное, надежное, укрепляющее... О, скорей бы к тебе! Но, терпение, терпение... Посмотрим, что мне завтра скажет комендант. Да хранит нас Господь от всяких бед и скорбей, а Владычица да покрыет нас Своим честным омофором!
Горячо любящий Николай
P.S. 15/Х.
Только что заходил в спецкомендатуру на отметку. Комендант сообщил, что они уже приступили к рассмотрению наших дел и что в течение одного месяца, не более, все будет урегулировано, а может быть, и ранее. Дела рассматривает комиссия, и в каждом отдельном случае выносит решение: подлежит или не подлежит то или иное лицо Указу. У меня, конечно, никаких сомнений на этот счет нет и быть не может. Таким образом, с Божией помощью, уже конец виден, и близок час нашей встречи. Обо всем дальнейшем ходе дел буду тебя информировать.
Пиши! Крепко целую. Николай
----------------------------------
20/Х-1955 г.
Моя милая Иринушка!
Последний раз писал тебе 14-15/Х. От тебя получил 18/Х. За это же время получил письма от К[онстантина] Ш[аховско]го, от отца Михаила Лук[канен] и письмо от Лели.
В понедельник 17/Х звонил в спецкомендатуру в Канен — уточнить о сроке оформления. Капитан сказал: «Если вы уверены, что подлежите Указу, то не ранее чем через месяц». Во вторник 18/Х по телефону меня вызвал в Канен следователь по поводу моего заявления о возвращении вещей, отнятых при аресте. Требовались некоторые уточнения. Следователь сказал, что вещи должны быть найдены и возвращены или, в противном случае, мне должны возместить их стоимость.
Сегодня по пути заходил к отцу Глебу. По его словам, он завтра уже получает документы и, наверно, послезавтра едет домой. Жаль, что некоторым из его категории, которые, безусловно, подходят под Указ, отказано. О подобных казусах все больше и больше начинают толковать. Я, конечно, не сомневаюсь в том, что полностью и абсолютно подхожу под Указ. Статья 58.1 охватывает равносильно и «а», и «б». Кроме того, мне инкриминировано «сотрудничество» с оккупантами, и я обвинен в «преступлениях», совершенных в период Отечественной войны на оккупированной территории, т.е. это все данные за полное применение ко мне Указа, но ведь я, с точки зрения тех, кто меня обвинил и засудил, являюсь не просто гусем, а «гусем лапчатым», а поэтому боюсь, уж не предусматривается ли это в тех зловещих инструкциях и толкованиях Указа, на которые ориентируется мое начальство? Конечно, против воли Божией не пойдешь, и если Промыслом Божиим предусматривается испытать нас и чрез это искушение амнистией, то думается, что мы перенесем и это...
Ведь только подумать: сегодня в 6 часов вечера исполнилось ровно 11 лет нашего голгофского пути!.. Уже обрисовывается оазис со всеми подробностями, и так близко, и вдруг это окажется только мираж... Но борюсь с этой искусительной мыслью, гоню ее прочь и верю в Божие милосердие. Нужно немного терпения. И не будем сильно унывать, не имея к тому же основательных причин, кроме предположений и догадок, и вместо сего будем уповать на милость Божию.
Крепко целую тебя и детей. Всех приветствуй. Да сохранит и избавит нас Господь от всяких бед и скорбей по молитвам Владычицы Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
30/Х-1955 г.
Моя милая Цыпинька!
Твое письмо от 20/Х я получил 25/Х, а сам тебе писал последний раз тоже 20/Х и одновременно с письмом выслал тебе 500 рублей.
За этот период времени у меня ничего существенного не произошло. Нахожусь все время в ожидательной позиции. По имеющимся сведениям, наши спецдела начинают сдвигаться с мертвой точки. В течение последних двух-трех дней их просматривал приезжавший замминистра ГБ Коми АССР. Думаю, что сразу же после октябрьских праздников я получу свой паспорт и наконец двинусь в столь желанный путь.
Отец Глеб Тр[убицын] уже уехал домой в прошлое воскресенье — их пропустили в первую очередь. Отец Михаил завтра пойдет получать документы для «чистого» паспорта — это, как он думает, не вследствие амнистии, а по каким-то другим соображениям или инструкциям, о чем подробно узнает в понедельник. Он пока не собирается никуда и остается зимовать здесь. Имеются известия и из Абези, судя по которым думаю, что Володя наверняка вернется. Тяжелое «выжидательное» состояние совсем меня измотало и отшибло всякую энергию. В больнице кручусь в прежней, противной обстановке и все время вздыхаю с мыслью: «Когда же, когда все это для меня кончится?»
Сейчас были у меня отец Михаил и отец Димитрий. Посидели часа три, поговорили на волнующие темы и ушли. Отец Михаил завтра пойдет получать свои документы для паспорта. Отец Димитрий написал куда-то о снятии 11-го пункта, и я уверен, что снимут, так как он его получил за «религиозную организацию», а сейчас подобные организации не котируются на юридическом рынке, так что и его освободят в свое время.
Мой план путешествия пока остается прежний, только, пожалуй, в Загорск поеду из Москвы и останусь в Москве ради наших друзей несколько больше, чем предполагал, а затем — Зилупе, Люция, Михалово и Рига. Очень ждал сегодня твоего письма, но его не было. На этом кончаю. Уже половина двенадцатого ночи. Крепко целую тебя и детей. Всем шлю привет. Да хранит нас Господь Своею благостью от всякого зла по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
9/ХI-1955 г.
Моя милая Иринушка!
Пишу тебе на почте в Канене. Только что был в спецкомендатуре. Стало совершенно ясно, что я включен в списки амнистированных. Ждут возвращения утвержденных документов из Сыктывкара. Возможно, что они придут еще сегодня или, во всяком случае, на этой неделе.
Капитан (главный) сказал приготовить фотокарточки и справку с места работы. Позвонить завтра-послезавтра, и он скажет, когда явиться за документами. Таким образом, наши сердца наконец могут успокоиться.
В больнице начну готовить все к сдаче, чтобы уже на будущей неделе выехать, так как с документами, наверно, управлюсь в течение этих дней. Твои оба письма мною получены, из которых последнее — 7/ХI.
В эти праздничные дни абсолютно никуда не ходил, хотя и имел приглашение от наших сестер. Не хочется быть в компании, которая по-свински напивается и в этом находит верх удовольствия.
К[онстантину] Ш[аховскому] на прошлой неделе послал письмо с вырезкой из газеты об Указе. Вот и все мои новости.
Ежевечерне приходит ко мне отец Михаил, и мы с ним всегда так хорошо и приятно беседуем и пьем чай. Он уже получил «чистый» паспорт, но судимость с него не снята.
Может жить где угодно, но он пока никуда не поедет и зимует здесь. Как только получу документы, сразу же пошлю телеграмму, а затем напишу и письмо с изложением ориентировочного маршрута и даты приезда. Крепко целую тебя и детей.
Да хранит нас Господь от всякого зла по молитвам Богородицы, святителя Николая и всех святых!
Горячо любящий Николай
----------------------------------
ТЕЛЕГРАММЫ, ОТПРАВЛЕННЫЕ ОТЦОМ НИКОЛАЕМ
1/XI-1955 г.
Поздравляю. Крепко целую. Коль скоро всё оформится, сразу приеду совсем.
------------------------------------
11/XI-1955 г.
Поздравляю. Документы получаю. Семнадцатого выезжаю. Николай.
------------------------------------
18/XI-1955 г.
Сегодня прибыл. Шлю московский привет. Целую.
------------------------------------
26/XI-1955 г.
Приезжаю шесть двадцать вечера. Вагон 8. Коля.
----------------------------------
