ВВЕДЕНИЕ
Одной из ключевых точек российской истории Новейшего периода, несомненно, является Великая Отечественная война. Этот период неизменно привлекает внимание многих исследователей, хотя по-прежнему, как и в советское время, по этой теме не хватает объективных, обстоятельных исследовательских работ.
Последние годы в российское общество и в отечественную историческую науку постепенно возвращается понимание того, что решающий вклад в развитие русской государственности, в формирование национального самосознания, в рождение культуры внесло именно христианство. Отсюда происходит возрастающий интерес к вопросам, касающимся истории Православной Церкви в России, в том числе к теме взаимоотношений Русской Православной Церкви и советского государства.
Актуальность изучения проблем, связанных с церковным возрождением на временно оккупированных территориях СССР в 1941—1944 гг., определяется особой ролью Православной Церкви в жизни общества на всех этапах истории России, тем более усиливавшейся в годы испытаний (войн, государственных кризисов и национальных потрясений). Если о патриотической деятельности Русской Православной Церкви в ходе Великой Отечественной войны в последнее время было написано немало, то положение и служение Православной Церкви на оккупированных немцами территориях по-прежнему изучено недостаточно. К тому же до сих пор в оценке легальной деятельности Православной Церкви в оккупации порой используются идеологические штампы и пропагандистские «советские» подходы, что в свою очередь приводит к реставрации старых мифов и необоснованных обвинений в адрес се служителей. Здесь мы сталкиваемся с проблемами, вызывающими острый интерес среди исследователей и в обществе в целом. Проблемы эти касаются таких явлений, как коллаборационизм и истинный патриотизм. Изучение деятельности Псковской Миссии, ее решающего вклада в процесс духовного подъема, церковного возрождения и сплочения мирного населения на занятых немцам территориях, поможет найти верный подход к оценкам тех или иных фактов сотрудничества с оккупационными властями.
Весьма интересен и практически ценен миссионерский аспект деятельности Псковской Миссии. Псковская Православная Миссия в своей работе использовала опыт дореволюционного миссионерского служения, а также опыт, приобретенный и выработанный в православной среде русского зарубежья в эмиграции в 1920—1930-е годы (в том числе в Латвии и Эстонии). Этот синтез приводил порой к появлению новых форм христианского просвещения, что, несомненно, важно для изучения духовного наследия русской диаспоры, а также может стать замечательным образцом и источником дальнейшего исследования для современных православных миссионеров. Поскольку современное положение православия в российском обществе требует приложения максимальных усилий в направлении христианского просвещения, то это в некоторой степени роднит его с той духовной ситуацией, которая складывалась в оккупированных немцами русских областях в 1941-1944 гг.
История церковного возрождения на оккупированных территориях СССР тесно связана с темой советских репрессий и притеснений в отношении граждан, исповедующих христианство, церковно- и священнослужителей Русской Православной Церкви и, в конце концов, выводит нас к проблеме, связанной с изучением опыта новомучеников Российских. Многие сотрудники Псковской Миссии, священники и миряне, еще до начала войны подвергались преследованиям, привлекались к уголовной отвественности по политическим статьям, фактически принимая страдания за свои религиозные убеждения. После освобождения территорий Советского Союза и Прибалтики от немецких захватчиков, все руководство Псковской Миссии и наиболее активные миссионеры были арестованы и осуждены за антисоветскую деятельность, а фактически за то, что осмелились возрождать церковную жизнь, проповедовать Евангелие, спасать жизни и души детей-сирот, беженцев и советских военнопленных, не щадя и самой своей жизни.
Сама возможность и востребованность деятельности Псковской Православной Миссии помогает опровергнуть устоявшийся миф о полном успехе атеистической пропаганды среди граждан СССР накануне войны. Духовный потенциал в народной среде продолжал сохраняться, несмотря на все усилия коммунистической партии и правительства советского государства, а при возникновении особых условий этот потенциал проявил себя в полной мере, прежде всего в процессах церковного возрождения в период немецкой оккупации. Этот факт говорит о важности и первенстве духовного аспекта в жизни общества (его становления, здорового существования и выживания в экстремальных условиях) и каждого человека в отдельности.
Положение Православной Церкви на оккупированной немцами территории требует внимательного и кропотливого изучения еще и потому, что это поможет в объективной разработке большой темы, посвященной Великой Отечественной войне и нацистской оккупации.
Целью настоящего исследования является комплексное изучение проблем, связанных с созданием Псковской Православной Миссии, ее деятельностью и результатами ее работы, которые выразились в конкретных, поддающихся статистическому выражению результатах, а также в изменении духовного настроения верующих этого региона. Изучая деятельность Миссии, мы более полно и объективно можем представить процессы церковного возрождения на временно оккупированных территориях СССР.
В связи с поставленной целью исследования можно определить и его основные задачи.
Во-первых, автор стремился реконструировать историю создания Псковской Православной Миссии, уделив при этом внимание ее структуре и составу.
Во-вторых, определить степень участия в организации Псковской Миссии клириков Прибалтийского Экзархата и лично митрополита Сергия (Воскресенского).
В-третьих, установить, как складывались отношения Прибалтийского Экзархата и Псковской Миссии с Московской Патриархией.
В-четвертых, показать основные направления практической работы Миссии — открытие и освящение храмов, совершение богослужений, христианских таинств и треб, организация и руководство ремонтом храмовых зданий.
В-пятых, описать благотворительную и социальную деятельность Псковской Миссии — материальную и духовную помощь беженцам, военнопленным Красной армии, детям-сиротам.
В-шестых, привести примеры миссионерской, просветительской и духовно-образовательной деятельности Миссии, которая была адресована и взрослым, и молодежи, и детям (проповедь, внебогослужебные беседы, уроки Закона Божия, церковные и духовные школы).
В-седьмых, проанализировать отношение оккупационных властей к Псковской Православной Миссии и то, как воспринимались труды православных миссионеров партизанскими формированиями, являвшимися зачастую полномочными представителями советской власти на оккупированных областях СССР.
И, наконец, в-восьмых, рассмотреть основные принципы церковного управления и церковной дисциплины в Прибалтийском Экзархате и Псковской Миссии.
История деятельности Псковской Православной Миссии и процесс церковного возрождения на Северо-Западе России в 1941—1944 гг. представляет собой комплекс недостаточно изученных, чрезвычайно сложных и многогранных проблем. Если первые воспоминания участников Миссии появились уже во второй половине 1940-х годов, то изучение этой темы началось в СССР только в 1960-е годы. Это обусловлено тем, что до XX съезда Коммунистической партии и начавшихся после этого процессов реабилитации осужденных по политическим статьям, документы Псковской Миссии, в том числе следственные дела сотрудников Миссии, находились в спецхранах под грифом «совершенно секретно» и «для служебного пользования». Таким образом, отсутствовала источниковая база для исследований на эту тему.
После смерти И.Сталина, с наступлением так называемой «оттепели» и нового курса в церковной политике СССР при Н. Хрущеве, вновь стали выходить в свет работы, негативно освещающие деятельность Русской Православной Церкви, в том числе и в годы Великой Отечественной войны. Первые исследования положения Церкви на оккупированных территориях, составленные советскими историками, имели общий характер, обусловленный критическим отношением классиков марксизма-ленинизма к религии. Даже труды Церкви в социальной сфере (помощь военнопленным, беженцам, устройство детских приютов, церковных школ и т.д.) подвергались безусловной критике и вменялись в обвинение духовенству как антисоветская и контрреволюционная деятельность.
О Псковской Православной Миссии здесь говорилось немного в ряду других примеров церковной деятельности в годы немецкой оккупации. (Валентинов А. Религия и церковь в СССР. М., 1960; Михалев И. Церковь в прошлом и теперь. Казань, 1962; Суглобов Г.А. Союз креста и меча. М., 1969.) Так, например, А.Валентинов, рассматривая процесс церковного возрождения на оставленных советской армией территориях, высказывал мысль о том, что открытие православных храмов было выгодно немецким оккупантам, а православное духовенство, служившее в этих церквях, таким образом содействовало немецким захватчикам в порабощении советского народа. (Валентинов А. Указ. соч. С.20—22.) Другой автор — И.Михалев, подвергая безжалостной критике процесс церковного возрождения и позицию Русской Православной Церкви в условиях оккупации, безосновательно утверждал, что митрополит Сергий (Воскресенский) был провозглашен по инициативе немецких властей главой Русской Православной Церкви на оккупированных территориях. (Михалев И. Указ. соч. С.29—30.) Тогда же, в 1960-е появились работы, где основное внимание было сосредоточено на деятельности Православной Церкви в Прибалтике и Северо-Западе России. (Геродник Г. Правда о Псково-Печерском монастыре. М., 1963; Балевиц З. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига. 1967.) По своей антицерковной направленности авторы этих исследований продолжали дело своих предшественников. Отличительной чертой является то, что особое внимание здесь уделялось личности Экзарха Прибалтики Сергия (Воскресенского) и Псковской Православной Миссии. При этом авторы в пылу антицерковной критики допускали серьезные ошибки. Г.Геродник, например, писал, что «после захвата гитлеровцами Прибалтики, с ведома и одобрения оккупантов, был создан так называемый Балтийский Экзархат, то есть самостоятельная Православная Церковь, не подчиненная Московскому Патриархату. Во главе Экзархата фашистские власти поставили митрополита Сергия (Воскресенского), который преднамеренно остался в оккупации и порвал с Московской Патриархией». (Геродник Г. Указ. соч. С. 84—85.) О Миссии и ее служителях Геродник также отзывался не лучшим образом. Псковская Миссия, по его мнению (не подтвержденному документально и никак не аргументированному), «...должна была стать основой для создания Московской Патриархии в рамках пресловутой «Новой Европы». (Геродник Г. Указ. соч. С. 85.)
Работа З.Балевица выгодно отличается от предыдущих богатой источниковой базой. Среди источников привлечены газеты оккупационного периода, архивы Латвийской республики. Благодаря этому, в книге Балевица наряду с тенденциозными высказываниями антицерковного характера можно найти немало интересного фактического материала, статистики, цитат из архивных материалов и периодики. Таким образом, это исследование могло стать неплохой базой, при условии чтения «между строк», для изучения истории Псковской Миссии в 1970—80-е годы, когда никаких иных объективных трудов по этой теме написано не было. Характерным в работе Балевица можно признать утверждение о том, что командование немецко-фашистской группы армий «Север» согласилось «...сохранить каноническую принадлежность Латвийской Православной Церкви к русской церкви-матери», предложив взамен митрополиту Сергию (Воскресенскому) «...организовать церковное управление на оккупированной территории РСФСР». (Балевиц З. Указ. соч. С. 24.) Далее автор развивает эту мысль: «...было решено создать под покровительством гестапо православную церковную организацию, которой вменялось в обязанность использовать религиозные чувства верующих для примирения их с немецкой оккупацией, а также для выявления политических настроений паствы». (Балевиц З. Указ. соч. С. 27.) После прямого обвинения в адрес Миссии в сотрудничестве с нацистскими спецслужбами, автор пишет и о финансовой зависимости от оккупантов, в которой якобы находились сотрудники Псковской Миссии: «...церковники, захлебываясь от восторга, курили фимиам после каждой жалкой подачки на церковные нужды». (Балевиц З. Указ. соч. С. 43-44.) По мнению Балевица, не имеющему осбоснованной аргументации, существовала «прямая заинтересованность захватчиков в активизации церковной жизни на оккупированной территории». (Балевиц З. Указ. соч. С. 58.) Вместе с тем, несмотря на общую критическую позицию по отношению к деятельности Православной Церкви, Балевиц не мог не отметить необычайный духовный подъем на Северо-Западе России, наступивший после того, как эти территории оказались под властью немцев, и продолжавшийся фактически весь период служения Псковской Православной Миссии.
В 1970-е годы советские историки продолжали обращаться к теме «Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны». Среди них были и те, кто исследовал деятельность Псковской Миссии. (Лисавцев Э.И. Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР. М., 1971; Веверс Я.Я. Православная духовная миссия — агентура немецкой разведки. Рига, 1973; Колотилова С.И. и др. Псков. Очерки по истории. Л., 1971.) Все без исключения авторы в своих трудах негативно оценивали роль Псковской Миссии, поскольку она действовала с ведома оккупационных властей и, будто бы, была тесно связана с СД и гестапо. Но если Я.Я.Веверс в сотрудниках Миссии видит только агентов немецких спецслужб, то Э.И.Лисавцев впервые в советской историографии отметил, что именно Православная Церковь в условиях оккупации выступала хранительницей национальных традиций, и способствовала сплочению русского народа. Несомненно, для того времени это был серьезный «идеологический прорыв» в советской науке. Правда, однозначно критический подход к Псковской Миссии еще долго оставался единственной допустимой точкой зрения в советской историографии. В коллективном труде псковских исследователей (под руководством С.И.Колотиловой) говорится следующее: «Оккупационные власти превратили православную миссию в политическую организацию, основной задачей которой являлось проведение антисоветской пропаганды и широкой контрразведывательной работы». (Колотилова С.И. и др. Указ. соч. С.285.) Создание православными миссионерами церковных школ и кружков объяснялось советскими учеными так: «Подлинное назначение этих кружков заключалось в том, чтобы готовить в них полувоенизированные кадры, которые затем можно было бы использовать для борьбы против Советского Союза». (Колотилова СИ. и др. Указ. соч. С.286.) Любые действия псковских миссионеров, как правило, безосновательно трактовались в плоскости коллаборационизма и антисоветизма.
Первая попытка написать объективное исследование по истории церковного возрождения на Северо-Западе России в годы немецкой оккупации была предпринята историками русского Зарубежья В.Алексеевым и Ф.Ставру. Первоначальный вариант их труда вышел на английском языке, а позже появился журнальный вариант исследования, дополненный новыми документами. (Аlехееy W., Stavrou T. Тhе Russian Church under German Occupation. Minneapolis. Burgess Publishing Co. 1976; Алексеев В.И. и Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории. // Русское Возрождение. 1980. №№ 11, 12; 1981. №№ 13, 14, 15, 16; 1982. №№ 17, 18.) Они представили картину церковной жизни на оккупированных территориях СССР, включая Белоруссию, Украину и Молдавию. Наряду с этим, один из разделов был посвящен Прибалтийскому Экзархату и Псковской Миссии. Авторы привлекли новые источники, недоступные тогда историкам в Советском Союзе: архивы немецкой администрации и СД, воспоминания членов Миссии, выехавших после окончания войны на Запад. Главное то, что профессор Алексеев являлся церковным историком и потому рассматривал деятельность Миссии и митрополита Сергия (Воскресенского) через призму церковной целесообразности и канонической законности. Весьма ценно то, что оба автора не находились под гнетом идеологического давления коммунистической партии. Алексеев и Ставру в противовес историкам советской школы отметили, что нацистский режим был также враждебен к православию, как и советская власть накануне войны. (Русское возрождение. 1981. № 14. С.119-120.) Случаи лояльного отношения оккупационных властей к процессам церковного возрождения авторы объясняли тактической уступкой военного периода.
Несколько позже (в середине 90-х годов) в России была издана книга другого ученого из среды русской эмиграции профессора Д.В.Поспеловского. (Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в 20 веке. М., 1995.) За 10 лет до этого подобный труд Поспеловского появился на английском языке в США. (Pospelovsky Dimitry. The Russian Church under the Soviet regime. 1917—1982. New-York, 1984.) Рассматривая историю Русской Православной Церкви в XX столетии, автор, естественно, уделил внимание и периоду Великой Отечественной войны. В разделе, посвященном положению Православной Церкви в оккупированной Прибалтике, Д.В.Поспеловский в сжатой форме рассказал о деятельности Псковской Миссии. Подобно профессору В.И.Алексееву, профессор Д.В.Поспеловский в основном остановился на исследовании положения Прибалтийского Экзархата при немцах и трудов митрополита Сергия (Воскресенского), а о миссионерской работе на Северо-Западе России было сказано совсем немного, хотя оценка этой работы была дана высокая: «Для истории религиозного возрождения 1941—1943 гг. деятельность Миссии является одной из основных глав...» Авторы этих книг также единодушны в том, что главным инициатором создания Миссии являлся именно Экзарх Сергий: «Посылка православных священников из Прибалтики в Псковщину была, наверное, самым хорошим делом, сделанным Экзархом за всю его недолгую жизнь». (Алексеев В.И. и Ставру Ф. Указ. соч. 1981. № 14. С.132; Поспеловский Д.В. Указ. соч. С.207.)
Во второй половине 1980-х годов для отечественной исторической науки и для истории Русской Православной Церкви начался качественно новый период развития, связанный, прежде всего, с процессами демократизации, плюрализма и гласности. Изменилось отношение к религии и Церкви на официальном уровне, постепенно ослабевало давление коммунистической идеологии в науке, были открыты архивные фонды, ранее недоступные для исследователей, появилась возможность познакомиться с работами зарубежных историков-специалистов. Все это способствовало тому, что, начиная с первой половины 90-х годов, впервые в России появились объективные исторические работы, посвященные церковному возрождению на оккупированной немцами территории.
Впервые в новых условиях постсоветского периода историей Псковской Миссии начала заниматься О.Ю.Васильева. В сферу ее научных интересов входили церковно-государственные отношения в СССР в 1920—1950-е годы, в том числе и период Великой Отечественной войны. Журнальные статьи О.Ю.Васильевой свидетельствуют о том, что автор отказалась от взгляда на Псковскую Миссию, как на профашистскую организацию. Хотя в работах Васильевой говорилось, что Миссия «...была создана под эгидой оккупационных властей» (Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927—1943 годах // Вопросы истории. 1994. № 4. С.43.) при непосредственном участии митрополита Сергия, но в то же время в них было сказано, что Экзарх, «...давая согласие на управление церковными делами в северо-западных областях, рассчитывал, прежде всего, на возрождение здесь традиционной религиозной жизни». (Васильева О.Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского // Наука и религия. 1995. № 5. С.22.) В своей работе «Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943—1948 гг.» автор указывала, что в создании Псковской Миссии были заинтересованы не только высшие церковные круги на оккупированной территории во главе с митрополитом Сергием (Воскресенским), но и немецкая администрация, а также советская разведка. (Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 2001. С.85.) Поэтому представители советской власти на оккупированных территориях — партизанские бригады, также как и немецкие власти, контролировали деятельность православных миссионеров. (Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 2001. С. 92.) Несмотря на такие жесткие условия, по мнению О.Ю.Васильевой, труженики Миссии «свою задачу по возрождению религиозной жизни ... успешно выполнили...». (Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 2001. С.100.) О.Ю.Васильева отмечала, что многое в истории Миссии «...окутано пеленой тайны и домыслов», а своей задачей она видела попытку прояснить некоторые аспекты и «хотя бы поставить необходимые вопросы». (Васильева О.Ю. Жребий митрополита Сергия Воскресенского... С.20.) Задача эта была выполнена. Автором был очерчен круг проблем для дальнейшего изучения церковного возрождения на оккупированном Северо-Западе России и участия в этом деле Псковской Православной Миссии.
Заметный вклад в изучение истории Псковской Миссии внес исследователь из Санкт-Петербурга М.В.Шкаровский. Именно этот историк провел статистическое исследование численности открытых православных храмов в годы немецкой оккупации. В своем известном труде, посвященном церковно-государственным отношениям в Советском Союзе в 1939—1964 годах, М.В.Шкаровский обратился к теме религиозного возрождения на оккупированной территории СССР. В главе, посвященной Прибалтийскому Экзархату и Псковской Миссии, автор пишет, что Миссия возникла под эгидой оккупационных властей, поэтому ее членам приходилось «...реагировать на распоряжения германского командования, хотя многие из них фактически саботировались». (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С.155.) Таким образом, признавая случаи вынужденного сотрудничества с немецкой оккупационной администрацией, историк не ставит это в вину православным священникам, как это делалось в 1960—1970-е годы. М.В.Шкаровский особо отметил благотворительную и патриотическую работу, которую вели православные миссионеры, в частности игумен Свято-Успенского Печерского монастыря Павел (Горшков). (Следует отметить, что игумен Павел (Горшков) и Печерский монастырь находились на канонической территории Прибалтийского Экзархата и потому к Псковской Миссии прямого отношения не имели.) Так же как и О.Ю.Васильева, М.В.Шкаровский подчеркнул, что митрополит Сергий (Воскресенский) и руководство Миссии не порывали канонического общения с Московской Патриархией, оставаясь частью Русской Православной Церкви даже тогда, когда немецкие власти запретили поминать за богослужениями митрополита Ленинградского Алексия и главу Патриархии митрополита (а с сентября 1943 года патриарха) Сергия (Страгородского). (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь... С.149, 157—158.)
В своей работе Шкаровский остановился и на внутрицерковных проблемах, указав на то, что «в приходской жизни соборное начало было почти совершенно отменено», а в границах Экзархата и Псковской Миссии была установлена «...единоличная форма управления приходом с настоятелем во главе...». (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь... С.154.) Это утверждение исследователя совершенно справедливо, однако этот факт не является чем-то неожиданным, если учесть то, что митрополит Сергий (Воскресенский) являлся учеником Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) и наиболее последовательным проводником той церковной линии, которая установилась в Московской Патриархии в 1920—1930-е годы. К тому же не стоит забывать о тех исторических условиях, в которых действовали Экзарх и члены Псковской Миссии. Условия военного времени требовали жесткой централизации церковной власти, которая должна была обеспечить церковную дисциплину и каноническую целостность епархий, входивших в сферу влияния Экзарха Сергия. В этом ключе Шкаровский заметил, что «в целом же Миссии не удалось взять под контроль религиозную жизнь на оккупированной части Ленинградской области». (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь... С.157.) Подводя итог деятельности Псковской Миссии, М.В.Шкаровский пишет, что «расчеты фашистов использовать в своих целях религиозный фактор на Северо-Западе России не оправдались». (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь... С.158.) В своих дальнейших работах М.В.Шкаровский продолжил изучение темы церковного ренессанса в годы немецкой оккупации. Он сосредоточил свое внимание на отношениях: Православной Церкви и нацистского режима. Кроме многочисленных статей и выступлений на конференциях, из-под его пера вышла монография и им был составлен сборник архивных документов с сопроводительными статьями, объединенных одной темой — политика нацистской Германии в отношении Православной Церкви на территории Третьего рейха, на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике и в русских областях прифронтовой полосы. (Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М. 2002. Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935—1945 годов (Сборник документов). М., 2003.) В этих трудах Шкаровский вновь обращается к теме Псковской Миссии, однако в основном в этих его работах представлен материал уже публиковавшийся ранее. Ценность последних работ состоит в том, что они были написаны с использованием архивных материалов немецкого происхождения, ныне находящихся в Германии и ранее не публиковавшихся в России. Автор, таким образом, подтверждает свою точку зрения, опираясь на документы немецкой военной и гражданской оккупационной администрации. Особенно ценным можно считать утверждение о том, что, следуя жестким директивам из Берлина, «...германская военная администрация прямо не содействовала, но и не препятствовала возрождению храмов». (Шкаровский М.В. Нацистская Германия... С.379.) Немецкие документы свидетельствуют о том, что нацистский режим не финансировал церковное возрождение и не оказывал иных поощрений Псковской Миссии, как об этом любили в свое время писать советские историки. Более того, опять-таки, благодаря документам оккупационных властей, приведенным Шкаровским в своих книгах, стало ясно, что немецкая администрация чинила препятствия Управлению Псковской Миссии в преподавании Закона Божия в школах, в душепопечении военнопленных красноармейцев. Оккупанты пытались путем грубого вмешательства внести изменения в церковный календарь. (Шкаровский М.В. Нацистская Германия... С.386.) Все эти документальные факты помогают понять истинные замыслы нацистского режима в отношении Православной Церкви и развеять советский миф о конкордате между Церковью и нацистскими оккупантами.
Последняя работа, касающаяся темы Псковской Православной Миссии, написана М.В.Шкаровским к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. (Шкаровский М.В. Церковь зовет к защите Родины. СПб., 2005.) Она посвящена религиозной жизни Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. Около половины книги напрямую рассказывает о религиозной жизни на оккупированной территории Северо-Запада России, то есть фактически о деятельности Псковской Миссии. Наряду с темами рассмотренными автором в ранних работах, связанными с нацистской церковной политикой, деятельностью Экзархата Московской Патриархии в Прибалтике, церковным возрождением на оккупированных территориях Ленинградской епархии, появился ряд новых направлений исследования, из которых особо нужно выделить историю церковного возрождения в Новгородской епархии. Эти районы также находились в ведении Псковской Православной Миссии, однако такое подробное изучение восстановления приходской жизни на Новгородской земле было сделано впервые.
Пятидесятилетний юбилей окончания Великой Отечественной войны всколыхнул интерес к вопросу о вкладе Православной Церкви в дело победы, в том числе, о ее деятельности на оккупированной территории. В апреле 1995 года в Москве был проведен «круглый стол» «Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны». Многие доклады прямо или косвенно касались деятельности Русской Православной Церкви на оккупированной территории. Так, большинство исследователей указывали на прагматичный подход руководства фашистской Германии к религии и Церкви, что ярко проявилось и на восточных территориях. (Бессонов Б.Н. Фашизм и религия // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. Материалы «круглого стола», посвященные 50-летию Победы, 13 апреля 1995 г. М., 1995. С.69—77.) Другой докладчик остановился на церковной политике оккупантов, особо подчеркнув стремление расколоть население на враждующие группы по национальному и религиозному признаку, искореняя русскую культуру, духовность и национальное самосознание. (Кондакова Н.И. Церковь в условиях Великой Отечественной войны // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны... С.47.) Порой выступающие высказывали идеи, распространенные в советских, далеких от объективности работах. М.И.Одинцов совершенно справедливо отметил стремление оккупантов полностью контролировать церковные структуры на захваченных территориях и использовать их в своих идеологических целях. Однако его утверждение о том, что немецкие власти в своей религиозной политике были ориентированы на разрушение традиционных церковных структур, не точно. Документы говорят о том, что пока продолжались военные действия на восточном фронте, отношение немцев к Православной Церкви было лояльно-нейтральным. Лишь по окончании войны верхушка Третьего рейха планировала наступление на православие с тем, чтобы коренным образом изменить религиозный климат на восточных территориях. (Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения накануне и в годы Великой Отечественной войны // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны... С.21—23.)
О личности митрополита Сергия (Воскресенского) и Псковской Миссии говорилось в докладе А.Н.Лещинского. По его мнению действия Экзарха Прибалтики совпадали с той линией церковной политики, которая проводилась в Москве и родоначальником которой являлся Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский). Рассказывая о православных миссиях, которые действовали на оккупированных территориях, Лещинский отметил, что наиболее успешная работа в этом направлении велась в Псковской области. Здесь же исследователь представил несколько категорий православных миссионеров, действовавших на занятых немцами территориях: 1) миссионеры, прибывшие из Берлина, Рима, Бухареста и других городов Европы; 2) белоэмигрантское духовенство; 3) немецкие агенты, действовавшие на советской территории еще до ее оккупации; 4) лица из числа священников, завербованных в период войны на службу оккупантами; 5) священники, оставшиеся в юрисдикции Московской Патриархии, но временно действовавшие автономно от нее. (Лещинский А.Н. Религиозные объединения и миссии на оккупированной территории // Религиозные организации Советского Союза в годы Великой Отечественной войны... С.102—110.) Если говорить о Псковской Православной Миссии, то большинство из представленных Лещинским категорий миссионеров на оккупированном Северо-Западе России не встречалось. Так, например, немецкие власти строго следили, чтобы ни православное, ни католическое духовенство из-за границы не проникло на прифронтовую оккупированную территорию, приходы которой окормляла Псковская Миссия. Поэтому миссионеры из Европы или белоэмигрантское духовенство не могли служить в Миссии. Малообоснованно утверждение о присутствии в Миссии немецких агентов (категория 3), а также о широком вовлечении православных миссионеров в деятельность нацистских спецслужб (категория 4). Подавляющее число членов Псковской Миссии составляли местные священнослужители Ленинградской, Псковской, Новгородской областей, и лишь небольшая часть из них прибыла в Псков из епархий Прибалтийского Экзархата.
|
