Псковская Миссия и возрождение церковной школы. Христианская работа с детьми и молодежью
Особого внимания и заботы требовала от миссионеров просветительская работа с подрастающим поколением. Ввиду того, что миссия и просвещение детей имеет серьезные особенности, по сравнению с просвещением взрослых, этот аспект служения Псковской Православной Миссии рассматривается нами в отдельном параграфе.
Дети, подростки и молодежь — эта категория населения более всего попала под губительное влияние атеистической советской пропаганды. Целое поколение выросло в условиях антирелигиозного и антицерковного прессинга. Нередко даже в семьях, сохранявших церковно-православную культуру, дети не получали должного научения в вере христианской. Вот как описал первые встречи с советскими детьми о. Георгий Бенигсен: «Молодежь и дети поначалу смотрели на нас изумленными глазами. Большинство из них впервые в жизни видели фигуру священника, встречая ее до тех пор только на карикатурах и шаржах антирелигиозных изданий». (Бенигсен Георгий, протоиерей. Указ. соч. С.136.)
Конечно, в 1920—30 годы в советской России уже не было церковно-приходских школ, не преподавался в учебных заведениях Закон Божий, все меньше и меньше оставалось храмов, где еще совершались богослужения. Однако проблема христианского воспитания и катехизации детей возникла отнюдь не с установлением так называемой диктатуры пролетариата, в принципе не допускающей влияние Церкви и религии на воспитание детей.
В дореволюционный период истории России во всех учебных заведениях обязательно изучали Закон Божий, существовал свой штатный законоучитель, а порой имелась домовая церковь. Для простого народа приобрести грамотность и начатки образования можно было в основном в церковно-приходской школе. К началу 1913 года в России насчитывалось 38 284 церковно-приходские школы с 2 002 921 учащимися. (Псковские Епархиальные Ведомости. 1914. №3. С.78.) Субсидии, выделяемые государственной казной на содержание приходских школ, возрастали год от года. Обер-прокурор Священного Синода К.П.Победоносцев считал, что «в народном первоначальном образовании Министерству народного просвещения необходимо искать главной опоры в духовенстве и Церкви». (Гаврилин А.В. Очерки истории Рижской епархии (19 век). Рига, 1999. С.196.)
За внешне благополучной картиной скрывалось масса проблем. Если обратиться к церковному печатному органу Псковской епархии, то можно увидеть, что вопросам школы, воспитания и образования уделяется наибольшее внимание. Свои мнения, пожелания, критические замечания высказывали учителя, священники, — все те, кто понимал важность христианской педагогики как основы всей церковной жизни. Именно в детях — будущая опора общества, его духовное основание. Поэтому особенную тревогу вызывало состояние религиозного воспитания детей. Оно, по единодушному мнению авторов, было поставлено не на высоком уровне. В частности отмечалось, что «преподавание Закона Божия в школах... держится исключительно на формальных основах, и на уроках Закона Божия большей частью не развивается религиозное чувство у детей». Не нужно ставить во главу «заучивание истин христианского вероучения и его истории, но стараться, чтобы учащиеся... глубоко проникались этими истинами, особенно важнейшими в деле нашего спасения». Такого проникновения и не могло произойти, пока сохранялось «преподавание в школах Закона Божия, как отдельного учебного «предмета», по регламентированным и обязательным программам, с оценкою знаний баллами, с репрессиями за худые отметки». (Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №3. С.54.)
Надеяться на должное христианское воспитание в семье тоже не приходилось: «В интеллигентных семьях, почти всегда царит или формальное благочестие, или худо замаскированное безверие». Еще безнадежнее положение в семьях крестьянских, «...ибо кому неведомы темнота, спутанность, извращенность религиозного сознания в массе нашего крестьянства?». (Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №3. С.54 – 55.)
В такой ситуации единственная надежда возлагалась на церковную школу. Оправдалась ли эта надежда? Ответ можно получить, если вспомнить, что большинство участников революционного движения в России на рубеже XIX—XX вв. были воспитанниками церковно-приходских школ, изучали православный катехизис и посещали уроки Закона Божия. Немалая часть устроителей советской власти вышла из семей духовного сословия, а некоторые учились в духовных семинариях.
Можно привести ряд объективных причин недостаточного уровня обучения и христианского воспитания в народных школах: крайне слабая материальная обеспеченность преподавателей, чачастую нехватка опыта и профессиональной подготовки у законоучителей. Случалось так, что школы не имели своего помещения и потому размещались «...в сырых, полуразвалившихся крестьянских избах». (С.К. В защиту церковно-приходских школ // Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №22. С.493.) Священники не всегда имели силы, возможность, а главное, желания преподавать в церковно-приходских школах: «Не дело духовенства учить деревенских ребят грамоте, его дело — служить и исполнять требы». (Красноумов Леонид. Великая и неотложная задача // Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №21. С.471.) Но как оказалось, суть не в обучении грамоте, а в том, что «школа должна заложить в душу ребенка прочные основы его духовного воспитания, его веры и миросозерцания для всей его последующей жизни». (Красноумов Леонид. Великая и неотложная задача // Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №21. С.471.) На практике чувствовался острый дефицит истинных пастырей и законоучителей. В идеале каждый законоучитель не может не быть и пастырем (даже если он не относится к церковному клиру). В предреволюционные годы уже вполне сложился «усеченный» взгляд на законоучительство, которое ограничивалось только классными уроками и стенами учебного заведения. Так же узко понималось и пастырство: «Обыкновенно все исчерпывается одним совершением церковных служб, иногда с произношением проповедей на общие темы». (Малиновский Александр, священник. Законоучительство и пастырство в настоящее время // Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №16. С.369.) Последствия такого равнодушия выразились, как писал священник Александр Малиновский, «...в слабом мерцании веры современного общества, в упадке нравственности, в исчезновении благочестия и в появлении по приходам социализма, штундизма, религиозного индефферентизма и других вредных «измов». (Малиновский Александр, священник. Законоучительство и пастырство в настоящее время // Псковские Епархиальные Ведомости. 1913. №16. С.370.)
Нельзя сказать, что проблемы церковной школы совсем не обсуждались. Например, собирались епархиальные съезды законоучителей, где предпринимались попытки выработать меры по возрождению религиозно-нравственной жизни учащихся. В мае 1917 года в Пскове проходил съезд педагогов средней духовной школы Псковской губернии. Его участники признавали, что духовное образование в большинстве случаев было схоластичным и формальным. «Религиозное же воспитание носило характер внешнего принуждения, полицейского сыска и преклонения перед мертвой обрядностью, в результате чего насильно вгоняемая в души питомцев «большими дозами» обрядовая религиозность с тем большей быстротой и охотой выталкивались оттуда». (Протоколы заседаний съезда педагогов средней духовной школы Псковской губернии // Псковские Епархиальные Ведомости. 1917. №12—13 (1-31 июля). С.143.)
Возможно, после Поместного Собора 1917—1918 гг., на котором проблемам церковной школы было уделено значительное внимание, в России начался бы новый период в развитии христианской педагогики и духовного просвещения детей и молодежи. Однако события октябрьского переворота 1917 года очень скоро поставили перед Российской Православной Церковью совершенно иные задачи, главным образом связанные с физическим выживанием. Теперь уже советская власть взяла на себя решение школьного вопроса: 11(24) декабря 1917 года вышел декрет о передаче всех церковных школ в комиссариат просвещения. В начале 1918 года (20 января) появился декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Среди прочего, этим документом запрещалось «преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы». (Цит. по: Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С.50.) Другими словами, всякое научение детей и подростков началам христианской веры (в какой бы форме это не происходило) становилось уголовно наказуемым действием и рассматривалось как контрреволюционная и антисоветская деятельность: «Преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях карается принудительными работами на срок до одного года». (Цит. по: Николин Алексий, священник. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997. С.158.)
Октябрьский переворот 1917 года, гражданская война и красный террор в отношении всех, кто не мирился с новыми порядками в советской России, повлекли массовый отток русских людей за границу. Именно в эмиграции суждено было родиться новым идеям и формам, а потом и первым успехам на поприще духовного воспитания и созидания по настоящему церковной школы. Главное место в этих трудах по праву занимает наследие профессора протопресвитера Василия Зеньковского — незаурядного христианского педагога и философа, возглавившего в Париже Педагогическое Бюро и одновременно руководившего Русским Студенческим Христианским Движением. Через деятельность Движения находило свое воплощение все то новое, что взращивалось на ниве воспитания и просвещения в эмигрантской среде Русского Зарубежья в 1920—30-е годы. Особенно ярко проявились черты воцерковленной школы в Прибалтийских странах, где имелась обширная русская диаспора и где особенно активно потрудились члены РСХД. Из Латвии и Эстонии в 1941—1942 гг. прибывали священники и миряне, прошедшие школу Движения, для работы в Псковскую Православную Миссию.
В 1928 году Движение было легализовано и зарегистрировано в Латвии под названием «Русское Православное Студенческое Единение», и летом этого же года прошел первый Прибалтийский съезд РСХД. (Плюханов Б.В. РСХД В Латвии и Эстонии. Материалы к истории Русского Студенческого Хтистианского Движения. Париж, 1993. С.64.)
В феврале 1929 года в Риге «по примеру Парижа... был основан Религиозно-Педагогический Кабинет, ставящий себе те же цели, что и парижский, то есть помощь обществу в деле религиозного воспитания и образования молодежи». Кабинет брал на себя нелегкую ношу религиозно-педагогической деятельности в Риге среди русской молодежи и детей. В состав Кабинета вошли священники и педагоги: протоиерей Николай Македонский, В.В.Преображенский, Е.А.Македонская, Л.А. и В.А. Зандер. (Бюллетень Религиозно-Педагогического Кабинета. Париж, 1929. №5. С.6.)
Вопросам христианского воспитания детей и молодежи неизменно наибольшее внимание уделялось на съездах (летних и зимних) Движения в Прибалтике. Проводились также специальные религиозно-педагогические съезды РСХД, на которые приезжали профессора, преподаватели и философы из Европы (Парижа, Берлина, Праги), а их слушателями были — священники, педагоги, студенты и учащиеся русских гимназий и средних школ Латвии и Эстонии.
Благодаря опыту, полученному на подобных съездах, и помощи, оказываемой Религиозно-Педагогическим Кабинетом, оживлялись традиционные формы детской религиозной работы (воскресные школы) и появлялись новые направления в практических трудах священников и педагогов Прибалтики в 20—30-х годах. Вот некоторые из них: детские уголки на базе православных приходов, церковные детские сады, организация мальчиков «Дружина Витязей» — скаутская по форме и христианская по внутреннему содержанию, различные кружки учащейся молодежи, направленные на воцерковление подрастающего поколения.
Силами священников, педагогов и ученых Парижского Богословского Института, активистов и подвижников РСХ Движения во Франции, Чехии, Латвии, Эстонии произошел серьезный сдвиг в деле воцерковления школы и религиозного воспитания детей и молодежи.
Однако, по мнению деятелей Религиозно-Педагогического Кабинета, главное поле битвы за школу и за детей будет там — в то время в «красной» России. Свяшенник Г.Шумкин утверждал: «Устройство детских садов, домов, интернатов, создание всевозможных детских и юношеских организаций, в жизни которых священник принимал бы постоянное участие, вполне могло быть осуществлено, вероятно, только в России». (Бюллетень Религиозно-Педагогического Кабинета. Париж, 1929. №5. С.2.)
Возможность рецепции педагогического опыта РСХД на русской земле представилась с началом Великой Отечественной войны, а связана она с деятельностью «Православной Миссии в освобожденных областях России».
На протяжении всего времени оккупации в Пскове не угасала культурная жизнь: в начале 1943 года действовало 5 начальных школ, в которых обучалось 1950 детей, были образованы курсы для подготовки в средние учебные заведения (7, 8 и 9 классы), где училось 150 человек. Кроме этого, имелись музыкальная школа, три детских сада (в них насчитывалось более 100 детей). (Томов. Культурная жизнь в Пскове // За Родину. Дно. 16 февраля 1943 г. №38(359).) Постоянно действовал театр, выходила газета и радиопередачи, был налажен показ кинофильмов для мирного населения (в основном немецкие киноленты с русскими титрами). На гастроли приезжали артисты из других мест (Прибалтика, Европа), не раз в Псковском драматическом театре выступал ансамбль русской песни и пляски «Зеленые блузы», сформированный из военнопленных, завербованных из лагерей, расположенных близ Пскова. (Бакусов Г. Ансамбль «Зеленые блузы» // Псковские сезоны: Провинциальный театр в XX веке. Псков, 1999. С.72.) Проводились футбольные матчи между командами оккупантов и населения. (Бах Д., Смирнов Вл. Немецкие следы в одном русском городе. Псков, 1997. С.88.) В то же время в период оккупации так и не открылась гимназия, хотя планы на этот счет имелись, даже начался набор преподавателей из числа местных педагогов и многочисленных беженцев из Ленинграда и Ленинградской области.
Летом 1942 года районными отделами народного образования, возникшими при органах местного гражданского управления, велась подготовка к новому учебному году. В это же время вышел указ-распоряжение властей об обязательном начальном образовании для детей в возрасте от 8 до 12 лет. Обучение детей велось бесплатно. До строго установленного срока родители или воспитатели детей были обязаны записать их в ближайшую школу и в течение учебного года обеспечить аккуратное посещение детьми школьных занятий. Уклоняющиеся от выполнения этого распоряжения подлежали строгому наказанию — денежному штрафу до 500 рублей. (За Родину. Дно. 5 сентября 1943 г. №204(518).) Если же дети не будут посещать занятия, то родители за каждое нарушение закона об обязательном всеобщем начальном образовании должны были заплатить 100 рублей. (Обязательность обучения детей в школах // Псковский Вестник. Псков, 8 августа 1942 г. №29(41).) Подобный указ появился в псковских газетах и летом 1943 года. Теперь он касался практически всех районов, находящихся на территории Псковской Миссии (Дно, Гдов, Остров, Порхов, Опочка, Струги Красные).
Множество материально-бытовых проблем вставало перед теми, кто брался за возрождение народного образования на оккупированной территории. Нужно было подыскивать новые и ремонтировать старые помещения, обеспечивать эти помещения необходимой мебелью, решить вопрос отопления и еще многое другое нужно было не упустить в делах подготовки к началу школьных занятий.
Другое направление такой подготовки, не менее важное и труднее достигаемое, касалось обеспечения школ учительскими кадрами, их подготовки в новых условиях работы, разработки методологии преподавания некоторых новых предметов или прежних (с советского времени), но с дополнениями или изменениями. В связи с этим нужно было учитывать и проблему учебников и пособий для учителей, многие из них не соответствовали новым требованиям, а те, что сохранились с дореволюционных времен, привозились из Риги. Решению комплекса этих непростых задач должны были способствовать совещания РОНО, учительские конференции, курсы по подготовке преподавателей. Организаторы подобных мероприятий в большинстве своем желали восстановления и преображения системы народного образования, очищения ее от наслоений марксистской идеологии, возвращения ей русского национального характера и православной ориентации. Однако представители гражданской администрации местных органов не могли не осознавать, что та поддержка и буквально опека немецких властей по организации учебного процесса повлечет за собой серьезное влияние и вмешательство новой, теперь уже фашистской идеологии в дело воспитания и образования русских детей.
Эмигрант первой волны и активный деятель НТС П.В.Жадан в годы оккупации служил в Псковской городской Управе, где среди прочего курировал вопрос народного образования. Посещая городские школы с инспекцией, Жадан увидел такую картину: «На стене при входе бросался в глаза большой портрет Гитлера. После приветствия учительница сделала знак и ученики запели какую то немецкую песню. Рассматривая классную комнату, я и здесь увидел на стене портрет Гитлера. Я спросил учительницу — преподает ли она немецкий язык. Она ответила, что преподает русский язык и историю. Я попросил разрешения задать ученикам вопрос по истории и, получив согласие, спросил: «Когда было Крещение Руси?» Никто из учеников не ответил. Я спросил: «Кто был Петр Великий?» Опять молчание. Я обратился к заведующему школами: «Хорошо, что в русской школе дети поют немецкие песни, но, видно, русскую историю они знают плохо». На прощание Жадан посоветовал руководству школы в классах развесить портреты русских писателей и ученых. (Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и Второй мировой войне. Нью-Йорк, 1989. С.157—158.)
Важной чертой новой школьной системы стало возвращение в стены школы религиозного воспитания и образования. Довольно часто на учительских совещаниях и курсах переподготовки присутствовали и выступали православные священники, в тот момент находящиеся в ведении Псковской Миссии. Эти отрадные изменения свидетельствовали о возвращении к тесному сотрудничеству народного образования и Православной Церкви, как это было до печально знаменитых декретов Ленина об отделении Церкви от государства и школы.
Накануне отъезда 15 августа 1941 года, когда отбор кандидатов в миссионерскую поездку в Псков был завершен, митрополитом Сергием (Воскресенским) было проведено инструктивное совещание, в котором, помимо избранников для Псковской Миссии, приняли участие члены Синода Латвийской Православной Церкви, секретарь митрополита И.Д.Гримм и протоиерей Кирилл Зайц (в то время возглавлявший Внутреннюю Православную Миссию в Латвии). На этом совещании митрополит в кратких чертах изложил задачи работников Управления Псковской Миссии и священников-миссионеров. Среди основных задач было названо: «восстановление разрушенных большевиками храмов, открытие бездействующих церквей и организация в них богослужений. Поднятие среди русского населения... религиозных чувств и организация крещения русских людей». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.1. Л.33.) Наряду с этим, было дано распоряжение «...в контакте с органами местной власти — в школах организовать обучение учеников Закону Божию, с подбором для этой цели кадров учителей». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.1. Л.34.)
Протоиерей Кирилл Зайц в рассказе о начале служения в Псковской Миссии коснулся и положения с религиозно-педагогической работой: «Вопрос о Законе Божием с начала деятельности Миссии... интересовал и митрополита и всех нас. Но в начале миссионерской работы не было возможности осуществить введение в программу преподавание Закона Божия. Не было достаточного количества законоучителей, не было денег на вознаграждение, не было никаких пособий». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.1. Л.121.)
В ноябре 1941 года указом Высокопреосвященнейшего Экзарха митрополита Сергия в Пскове было утверждено Управление «Православной Миссии в освобожденных областях России», вскоре ставшее центральным учреждением всей церковно-административной жизни оккупированных территорий Северо-Запада. (Православный Христианин. 1942. №1. С.4.) Через несколько дней после этого протоиерей Кирилл Зайц был освобожден от службы в кафедральном Рижском соборе и от руководства миссионерским столом Латвийской Православной Церкви и назначен на должность начальника Управления «Православной Миссии в освобожденных областях России». 1 декабря 1941 года о.Кирилл Зайц прибыл в Псков и сразу приступил к работе. Первые визиты нового начальника Миссии были сделаны к бургомистру города В.Черепенькину и заведующему отделом народного образования Боголюбову. С первым встреча касалась различного рода хозяйственных вопросов, со вторым обсуждался вопрос подбора законоучителей. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.1. Л.40.) Через некоторое время протоиерей Кирилл Зайц в сопровождении переводчика и некоторых членов Управления Миссии посетил военного коменданта. Одной из основных тем беседы была — преподавание Закона Божия в школах города Пскова и во всех остальных районах. Комендант выслушал просьбу и ответил, что «...в Германии Закон Божий необязательный предмет и не в его силах издать указ о преподавании этого предмета». На это начальник Миссии заметил, что «возможно, в Германии этот предмет необязательный, а в Латвии, а раньше и в России и во многих других странах Закон Божий является обязательным предметом. Этот предмет необходим с точки зрения морального воспитания детей». Комендант с этим не спорил и пообещал передать решение этого вопроса в вышестоящие инстанции. До получения же ответа комендант разрешил преподавание Закона Божия на подведомственной ему территории Пскова и окрестностей». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.827.)
Свидетельство о.Кирилла подтверждается другим документом — «Сообщением с занятых восточных территорий №28» штабного управления шефа полиции безопасности и СД: «Псковская комендатура в связи с заявлением Миссии о введении религиозных занятий в школах сперва приняла отрицательное решение. Одновременно было запрещено проведение религиозных курсов вне школы... В ответ на это Миссия обратилась в комендатуру Пскова с новым заявлением и предложила: 1. Ввести религиозные занятия как официальный предмет преподавания. 2. В будущем отдел народного образования назначает преподавателей Закона Божия в качестве государственных служащих с постоянным окладом.
На это прошение было дано предварительное разрешение начать религиозные занятия в школах. Окончательное решение отложено на более позднее время». (Шкаровский М.В. Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935—1945 годов С.244.)
Летом — осенью 1942 года накануне нового учебного года ситуация с религиозным воспитанием в школах начинает меняться в положительном направлении. Возможно, такой сдвиг произошел благодаря переговорам Экзарха Сергия с немецкими властями. В марте 1942 года ряд встреч на высоком официальном уровне владыка Сергий провел в городах Ковно и Вильно. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.836-837.) В итоге осенью 1942 года в Вильно открылись Богословские Курсы для подготовки священников-миссионеров и той же осенью в школах на территории Прибалтийского Экзархата и в районах, окормляемых Псковской Миссией, началось регулярное преподавание Закона Божия.
В одном из предписаний немецких властей, адресованном комендантам области тыла группы армий «Север» от 14 августа 1942 года говорилось, что «...представляется целесообразным для усиления антикоммунистической тенденции снова разрешить преподавание религии священниками. Введение этого предмета в качестве факультативного или обязательного...» предлагалось «...предоставить на усмотрение местной администрации». (Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. С.384.)
Однако уже через несколько недель (6 сентября 1942 г.) последовал циркуляр из Берлина, содержащий иной подход к религиозному воспитанию и образованию в русских школах: не разрешалось проводить религиозные занятия в школах, допустить подобные занятия в школьных стенах можно было только вне учебных планов. При этом «предлагалось проявлять предельную осторожность» в отношении наметившегося союза Церкви и школы. (Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. С.384.)
Как подчеркивает М.В.Шкаровский, окончательное решение относительно уроков Закона Божия в школах оказалось не в пользу Миссии. В выпущенных военной администрацией обязательных «Учебных программах для начальных школ» от 18 декабря 1942 года преподавание религии отсутствовало». (Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. С.384.)
О противоречивости политики немецких оккупационных властей в отношении Русской Православной Церкви уже было сказано в предыдущей главе. Возможность участия Православной Церкви в процессе воспитания и школьного образования на восточных оккупированных территориях разными ведомствами нацистской Германии воспринималась по-разному. Партийное руководство и Министерство Восточных территорий к такой возможности относились негативно, что и отразилось в директивах, отсылаемых из Берлина на места. Армейское руководство в лице военных комендантов, фактически обладающих властью в оккупационной зоне, должны были в своей практической деятельности руководствоваться указаниями, приходящими из центра. Однако повседневная реальность не позволяла подчас военным чиновникам досконально следовать циркулярам из Берлина, но требовала от них компромиссного пути — воспринимая предписания центрального руководства, в то же время приостанавливая исполнение некоторых наиболее непопулярных из них. Существуют факты, когда официальная политика Берлина существенно отличалась от той, что проводила немецкая военная администрация на местах. Это касается не только школьного вопроса, но и помощи советским военнопленным со стороны гражданского населения и Православной Церкви, а также некоторых моментов церковной политики, о чем будет сказано ниже. Таким образом, несмотря на то, что уже в конце 1941 года в верхних эшелонах Третьего рейха недвусмысленно было заявлено о нежелательности воцерковления школы на восточных оккупированных территориях, христианская просветительская работа с детьми и молодежью, начавшаяся с первых дней существования Псковской Православной Миссии, не прекращалась вплоть до ее эвакуации в феврале 1944 года.
В детской работе Псковская Миссия использовала все открывающиеся возможности: духовное окормление светской школы, создание церковных школ, организация детских и юношеских кружков христианско-просветительского характера. Ниже будут представлены свидетельства, посвященные каждому из отмеченных направлений. Планомерное, организованное из центра духовное окормление светских школ и попытка воцерковления системы народного образования были предприняты Псковской Православной Миссией осенью 1942 года. В сентябре Константин Кравченок, в прошлом один из активных «движенцев» из города Двинска (ныне Даугавпилс), участник Дружины Витязей и близкий друг о.Георгия Бенигсена, был назначен представителем Управления Миссии при школьном отделе Псковской городской Управы. С этого времени началось активное участие членов Миссии в учительских конференциях. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д АА 10676. Т.2. Л.354.)
Важным шагом в направлении воцерковления народного образования стал специальный циркуляр, выпущенный Управлением Псковской Миссии осенью 1942 года. В нем говорилось об участии членов Миссии в учительских конференциях и выступлении с докладами, обличающими материализм, атеизм и коммунизм, о подыскании преподавателей Закона Божия среди учителей. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.292.) Это распоряжение было разослано по благочиниям для ознакомления с ним всего подведомственного Псковской Миссии духовенства.
Рождению указанного циркуляра (как и многих других) предшествовало послание-предписание Экзарха Сергия, в котором назывались основные принципы и направления в работе Миссии. В этом ряду владыка, обращаясь к священнослужителям, уделил внимание школьному образованию и религиозному воспитанию: «Обучать сверх всего детей своих прихожан в приходской школе Закону Божию, правильному разумению церковных обрядов, чтению, письму и другим предметам, полезным в общежитии, но обучаемых детей в свои работы употреблять и платы за учение их требовать не будет». (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д 1. Л.27.)
Священники-миссионеры, разъехавшиеся из Пскова по окраинам в конце августа 1941 года, еще до выхода особых распоряжений начали предпринимать первые шаги в деле воцерковления школы на местах. Священник Владимир Толстоухов с приписанным псаломщиком Георгием Радецким из Пскова отправились на место назначения — в село Велье (район Пушкинских Гор). Молодой священник окормлял сразу несколько близлежащих приходов. О своей деятельности о.Владимир отправил подробный отчет в Ригу митрополиту Сергию. Среди описания практически ежедневно совершаемых служб, освящений храмов, совершения Таинств крещения, исповеди, брака и др., миссионер пишет и об открытии школ: 8 ноября 1941 года было получено «разрешение от немецкой комендатуры г.Новоржева на открытие школ в Пушкинском уезде (Пушкиногорском). Приступили к организации 17 школ». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.353. Л.54.) В селе Велье о.Владимир и его совсем еще юный псаломщик (в июле 1942 года он закончил в Риге русскую гимназию) преподавали в местной школе: священник — Закон Божий и историю, а Георгий Радецкий — немецкий язык и математику. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.835.) Закончив учебу в Риге, Г.Радецкий вернулся в Псков для работы в Управлении Миссии в качестве переводчика.
Другой миссионер — о.Георгий Тайлов, служивший по соседству с Толстоуховым в селе Печани, вспоминает об их совместном участии в собрании учителей, состоявшемся в Пушкинских Горах. Священники горячо выступили в защиту преподавания Закона Божия в школах, а также «поделились своими мыслями насчет методики преподавания». (Воспоминания о.Георгия Тайлова... С.12.) Учителя в большинстве своем были молоды, немного младше латвийских миссионеров. Весной 1942 года в Печанах открылась школа, где о.Георгий Тайлов проводил уроки Закона Божия. Хотя учеников было немного, но отношение их к новому предмету было серьезное и занимались они усердно. (Воспоминания о.Георгия Тайлова... С.12.)
В Опочецком районе в пригороде Красное с августа 1941 года служил миссионер священник о.Феодор Ягодкин. В его успешном служении надежными помощниками оказались именно учителя, как цвет местной интеллигенции. Помимо восстановленных храмов, заслугой рижского священника можно считать открытие 15-ти начальных школ, которые работали под «деятельным надзором миссионера. Прежде всего в этих школах, по желанию самого народа, был пройден полный курс Закона Божия с молитвами». (Успешная работа миссионера о.Ф.Ягодкина // Псковский Вестник. Псков. 30 мая 1942 г. №19(31).)
Священник Алексий Ионов был назначен благочинным Островского района. Отец Алексий был ярким проповедником, талантливым миссионером, много потрудившимся над евангелизацией и воцерковлением своей паствы. В своих мемуарах о.Ионов оставил свидетельство о начале возрождения церковной школы в Островском районе и о своем деятельном участии в этом непростом деле. К осени 1942 года в городе Острове и его районе открылось около 40 школ. Перед началом учебного года собиралась учительская конференция, куда о.Алексий, однако, приглашения не получил. Это его не смутило, и он явился на конференцию «непрошенным гостем». Основной повесткой дня являлась выработка новой школьной программы. Однако в ней не было ни слова о Законе Божием. Это и понятно, ибо собрались на совещание около ста «подсоветских» педагогов, преподавателей начальных школ, совсем не имеющих представления о религиозном образовании в школе. Отец Алексий взял слово в прениях о новой программе: «От Церкви, — утверждал священник, — отошел лишь тонкий слой так называемой интеллигенции. Обобщать поэтому отношение всего русского народа к Церкви, как отрицательное — явная передержка, неправда, преступление». Дводы о.Алексия были неотразимы, и было признано необходимым преподавание Закона Божия в школах Островского района. Этого решения оказалось недостаточно, так как возник вопрос об оплате труда законоучителей. Представитель немецкой военной комендатуры, присутствовавший на конференции, заявил, что в Германии Церковь отделена от государства. Отец Алексий напомнил, что оккупированные области России — это не Германия, а «...все главные налоги — поборы натурой и живой силой происходят за счет местных крестьян, дети которых посещают народные школы, и ... крестьяне поэтому имеют право рассчитывать на религиозное воспитание своих детей. Взыскивать с них еще специальный налог — «на религию» — не допустимо». Предложение благочинного было учтено, и законоучители были введены в список оплачиваемого школьного персонала. (Ионов Алексий, протоиерей. Указ. соч. 1955. №55. С.12—13.)
Многие члены Псковской Миссии приняли тогда активное участие в подобных учительских конференциях. Вот некоторые примеры. В городе Дно 1 августа 1942 года прошла конференция, собравшая учителей со всего района. Открывалась она речью военного коменданта, в которой он «призывал учителей к сотрудничеству в деле возрождения русской школы». Вслед за этим был избран заведующий только что основанного отдела народного образования Дновского района учитель Иванов А.И. Ответственными за подготовку начала школьных занятий были определены начальник района Лутьяновский Н.П., заведующий РОНО Иванов А.И. и благочинный Порховско-Дновского округа о.Василий Рушанов. Священнику и заведующему РОНО была поручена командировка в Ригу за новыми учебниками. Руководство собрания постановило в скором времени организовать курсы переподготовки учителей, так как «в новой школе не только другие должны быть предметы, но и другие методы преподавания». Новая программа образования базировалась на следующих предметах: география, история своего народа, языки русский и немецкий, математика и Закон Божий. Участники совещания должны были приложить усилия в своем труде к тому, чтобы предметы были «совершенно лишены марксистской окраски и представлены в своем натуральном виде, что для многих молодых учителей явится совершенно новым и незнакомым видом науки». Главную задачу перед педагогами в новых условиях кратко обозначил в своем выступлении благочинный о.Василий Рушанов, призывая «с особой серьезностью приступить к великому делу перевоспитагия... детей и внедрению в их сознание, что они есть дети великого русского народа, твердого в вере Христовой и давшего из своей среды много великих людей, прославившихся на весь мир». (Зубов П. Возрождается школа // За Родину. Дно. 19 августа 1942 г. №148(208).)
Благочинный Дновского округа священник о.Василий Рушанов был особенно ревностным в школьной работе и фактически исполнял обязанности заведующего отдела народного образования по Дновскому району. В связи с выходом циркуляра о религиозном воспитании и образовании этим активным миссионером 19—20 ноября 1942 года был созван «съезд духовенства Порхово-Дновского округа для рассмотрения всевозможных вопросов, связанных с преподаванием Закона Божия». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.1. Л.121.) Из Пскова от Управления Миссии на съезде присутствовал заместитель начальника Миссии протоиерей Николай Шенрок. В работе съезда приняли участие 25 священнослужителей и примерно столько же мирян от церковных приходов, а также представители городских и районных учреждений. Как истинно церковное дело съезд был предварен общей молитвой в храме. На съезде председательствовал о.Василий Рушанов, а открыл работу доклад о.Николая Шенрока о деятельности Миссии с момента ее образования. Остальные доклады священников касались в основном текущей церковной жизни и особенно преподавания Закона Божия в школах. Среди выступавших было два профессора — Алексеев и Андриевский, (Андриевский Иван Михайлович — известный в России, а затем в эмиграции русский религиозный философ. По профессии Андриевский врач, в годы немецкой оккупации являлся сотрудником газеты «За Родину». — Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.777; Полчанинов Р.В. Рига. Февраль-июль 1944 // Даугава. 2004. №2(244). С.146.) чьи сообщения привлекли исключительное внимание присутствовавших (подобный пример участия профессоров в деле возрождения церковной школы не единичен, на псковские земли они попадали в числе многочисленных беженцев, покидавших прифронтовые районы). Так писала об этом значительном событии дновская газета «За Родину»: «Через все доклады, все выступления красной нитью прошла мысль о том, что в основе всего возрождения многострадальной России... должно быть православие. Отсюда громадная ответственность, которую несет наше духовенство перед Родиной, перед всем человечеством, отсюда и решающая роль школы. Съезд призывал к сплоченной работе всех русских людей для великого дела, для создания новой России». (Тв. Первый съезд русского православного духовенства // За Родину. Дно. 25 ноября 1942 г. №231(291).)
Конференции учителей проводились и в 1943 году — в феврале месяце в селе Пожеревицы собрались учителя этого района. Здесь также активное участие принял местный священник о.Евгений Троицкий — он сделал доклад на тему «Наука и религия в их взаимоотношении» и дал краткий обзор постановки преподавания Закона Божия в школах. Присутствовал на учительском съезде и представитель германского командования Римар. Он выступил с сообщением о постановке обучения и воспитания детей в Германии, поделился мыслями о методах преподавания Закона Божия в русских школах. Факт присутствия немецкого представителя на конференции говорит о том, что местные оккупационные власти вполне терпимо относились к религиозному образованию и духовному просвещению в светских школах. По мнению редакции газеты «За Родину», «...цель конференции — собрать учителей, дать им единение духа и коллектива, внести в их, тяжелую по военному времени работу живую, здоровую струю научного и практического опыта — была достигнута». (Е.Т. Конференция учителей Пожеревицкого района // За Родину. Дно. 5 марта 1943 г. №53(374).)
Кроме уже упомянутых миссионеров, с докладами на учительских конференциях выступали: начальник Управления Миссии протиоиерей Кирилл Зайц осенью 1942 года в Палкино и в Порхове, помощник начальника Миссии священник Иоанн Легкий в Гдове и в Пскове, Константин Кравченок в Маслогостицах (Середкинского района), в Пскове и в городе Остров (июль 1943 года), священник Николай Жунда — ключарь Псковского кафедрального собора и секретарь Управления Миссии — выступил с докладами на учительских курсах в Острове в июле 1943 года. Главным содержанием выступлений была «необходимость веры в Бога, необходимость религиозного православного воспитания с детского возраста и понятие о свободе совести в Советском Союзе и западно-европейских государствах». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.3. Л.354.)
К лету—осени 1942 года позиции Православной Миссии укрепились. Миссионеры зарекомендовали себя в глазах местного населения как истинные пастыри. Свидетельство этому — небывалый духовный подъем, отражающий доверие к миссионерам большинства населения. Стало больше священников, находящихся в ведении Псковской Миссии (к августу 1942 года их число выросло до 84 человек). Многие из них включились в церковно-школьную работу. На торжества, связанные с открытием новой школы, и в начале учебного года, как правило, приглашались священнослужители — члены Псковской Миссии. Короткими заметками-отчетами о таких торжествах были наполнены местные газеты. Для создания более полной картины приведем несколько примеров. В городе Дно 1 октября 1942 года открывалась новая школа: «В 11 часов дети построились в ряды и под руководством своих педагогов отправились в церковь, в которой священник о.Мартиниан отслужил благодарственный молебен...» и обратился с напутственным словом к учащим и учащимся. «Трогательное зрелище представлял собой храм, наполненный пятью сотнями детей, которые молясь, истово крестились еще не совсем уверенной рукой, ибо советская школа и семья их к этому не приучали». (Первый день в школе // За Родину. Дно. 3 октября 1942 г. №186(246).)
В том же Дновском районе перед открытием школы священник Тресненского погоста о.Георгий отслужил молебен, на котором, кроме школьников и учителей, присутствовали и родители. Все вместе пропели молитву «Царю Небесный». По окончании о.Георгий сказал несколько простых, но убедительных напутственных слов. (Бурылин. Открытие народной школы // За Родину. Дно. 8 октября 1942 г. №190(250).)
Православные пастыри, взявшие под духовное окормление учеников и учителей народных школ, не оставляли вне своего влияния, вне своей проповеди и родителей. В присутствии свя-щенника собирались в школах родительские собрания, где шла речь «об обязанностях родителей и новой русской школы в обучении и воспитании детей». Заканчивались такие собрания молебном и пастырским напутствием к молящимся, смысл которого в неотступном соблюдении главной обязанности каждого человека: выполнять заповеди Божии, «ибо от этого зависит все его остальное». (Пещиевский. Родители приветствуют новое воспитание детей // За Родину. Дно. 18 октября 1942 г. №199(259).)
Такие события являлись не только всенародным торжеством, но и еще одним поводом для проведения пропагандистской работы новых властей. Наряду с учениками, родителями, учителями, главами местной гражданской власти и православными священниками, почти всегда, в качестве «почетных» гостей присутствовали представители военной комендатуры, сотрудники отдела пропаганды или другие чины оккупационного режима. К сожалению, в тех условиях всякая легальная школьная или внешкольная, духовная или сугубо образовательная работа с детьми и молодежью не могла проводиться вне пристального надзора «нового кесаря», сменившего «красные» одежды на «коричневые». Миссионеры и священники-законоучители понимали, что это зло (хотя и меньшее), но не могли не идти на компромисс, так как прекрасно знали, что нельзя ждать лучших условий для трудов просвещения, но использовать каждый миг, который дарит Господь для служения «здесь и сейчас». Потому, пусть не пугает может быть излишняя патетичность и некоторый неизбежный идеологический контекст заметок из оккупационной прессы, описывающих школьное возрождение — торжества в начале учебного года, когда едва ли не вся деревня или село собирались в храме для общей молитвы, а затем крестным ходом с иконами и пением направлялись к школе, которую освящал священник и конечно своим пастырским словом-напутствием вдохновлял и детей, и взрослых на непростое поприще, проходя которое, Церковь, семья и школа соединят силы в воспитании нового поколения в истинно христианском духе.
С осени 1942 года на территории Псковской Миссии во многих школах в учебную программу был введен новый предмет — уроки Закона Божия. С этим связаны два основных вопроса: методика преподавания и подготовка кадров законоучителей. В 1942 году по поручению Экзарха священниками-миссионерами Г.Бенигсеном и И.Легким была составлена программа (конспект) для преподавателей Закона Божия. Программа была отпечатана в псковской типографии, а затем распространялась через канцелярию Миссии. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.354.) Проблема обеспечения методическими пособиями и учебниками по столь специфичному предмету ощущалась на местах особенно остро. Методические пособия рассылались из Пскова благочинным, а те распределяли по запросам подведомственного духовенства и законоучителей. Некоторое количество учебников по Закону Божию также можно было получить через Управление Миссии. Нередко сами священники отправлялись в Ригу за необходимыми книгами и пособиями. Такую запись в своих воспоминаниях оставил о.Георгий Тайлов: «Учебники по Закону Божиему я привез из Риги, купив их у о.Николая Перехвальского, который еще до войны издал целый ряд учебников по Закону Божиему для русских начальных школ в Латвии». (Воспоминания о.Георгия Тайлова ... С.12.) В годы войны о.Николай являлся членом Латвийского Епархиального Совета. В августе 1942 году в Экзаршее Управление пришло письмо от протоиерея Сергия Ефимова, в тот момент он священствовал и одновременно преподавал Закон Божий в городе Абрене (ныне Пыталово) в правительственной гимназии и основной шестиклассной школе. В своем послании о.Сергий делился своими мыслями и тревогами относительно законоучительства, сетовал на нехватку учебников, сокращение учебных часов этого предмета, прохладное отношение учеников к Закону Божьему и предлагал составить в помощь законоучителям специальные конспекты по истории Церкви, конспект вероучения и нравоучения. Митрополит Сергий внимательно отнесся к замечаниям заслуженного протоиерея и оставил резолюцию: «Согласен с пожеланием о.Ефимова издать конспект по преподаванию Закона Божия в средних школах применительно к новому уровню и пониманием жизни нашей молодежью. Мною давались указания школьному столу экзаршего Управления»... (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д. 395. Л.46.) Возможно, тогда же Экзарх отправил подобное указание и в Псков. На заседании Епархиального Совета Латвии (6 мая 1943 г.) был рассмотрен вопрос «о необходимости издания учебников Закона Божьего на русском языке». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д. 78. Л.51.) Это издание предназначалось как для русских школ в Латвии, так и для законоучителей Псковской Миссии. В январе 1944 года в Риге вышел из печати новый учебник Закона Божьего для русских школ Прибалтийского Экзархата и «Православной Миссии в освобожденных областях России». Редактором учебника стал священник о.Николай Трубецкой. (Русский Вестник. Рига. 6 января 1944 г. №3(27).) Он одним из первых прибыл в Псков в августе 1941 года, продолжил свое служение в Риге, где, помимо богослужений, преподавал в школе, некоторое время являлся редактором печатного органа Псковской Миссии — журнала «Православный Христианин» и автором-составителем церковного календаря на 1943 год для оккупированных территорий, имевшего большой спрос. Материал этого издания псковские законоучители использовали в качестве учебного пособия при объяснении детям основ устава Церкви, богослужения и календарных особенностей. Конечно, все потребности в учебном материале, методических пособиях и т.п. невозможно было удовлетворить. Поэтому в своей работе кто-то использовал молитвословы, кто-то на собственные средства приобретал учебники, кто-то, опираясь на свой опыт, составлял программу по Закону Божию. Однако, даже тот, кто имел все пособия и программы, но не обладал церковным опытом и евангельскими познаниями, вряд ли мог зажечь детские сердца и сделать свои уроки захватывающими и полезными.
Во времена Российской империи (в 1905 году) Св. Синод высказался о нежелательности преподавания Закона Божия народными учителями, то есть лицами, не относящимися к церковному клиру. Мотивировка этого мнения была незамысловата: «предоставление права преподавать Закон Божий лицам без богословского образования низведет этот основной предмет школьного образования и воспитания с подобающей ему высоты..., а потому, Св. Синод рекомендует, где нет приходского священника, приглашать преподавать Закон Божий заштатных священников и диаконов». (Нежелательность преподавания Закона Божьего народными учителями // Псковские Епархиальные Ведомости. 1905. №6. С.114.) Такое предпочтение перед учителями богословски образованными кажется вполне оправданным в державе, где православие официально являлось государственной религией. Очень часто священнический путь выпускники-семинаристы начинали с преподавания в церковно-приходских и в народных школах, а со временем возводились в священнический сан, при этом многие из них продолжали учительствовать. Однако в новых условиях истории Российского государства сохранить вышеуказанный принцип было невозможно. Как уже говорилось выше, в эмиграции в 1920—30-е годы над возрождением церковной школы немало потрудились именно педагоги-миряне.
Под строгим контролем епархиальной власти находился кадровый вопрос в отношении законоучителей в Латвийской Православной Церкви. Постановлением Латвийского Епархиального Совета от 29 октября 1942 года всем благочинным предлагалось представить списки преподавателей Закона Божия в школах, находящихся в благочинии с указанием исчерпывающих сведений о каждом преподавателе и о порядке их назначения. При этом подчеркивалось, что законоучители могут быть назначаемы только с согласия и с ведома Епархиального Совета. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д. 20. Л.172.)
В Псковской Миссии ситуация существенно отличалась. Несмотря на трудности религиозного обучения в школах Латвийской республики в 1920—30-е годы, эта традиция не прерывалась окончательно, как это случилось в Советском Союзе. Естественно, что первыми учителями Закона Божия стали священники-миссионеры, прибывшие из Прибалтийского Экзархата. Многие из этих посланников и в Латвии преподавали в школах: протоиереи Николай Колиберский, Сергий Ефимов, священники Иоанн Легкий, Николай Трубецкой, Николай Жунда и другие. Даже когда число священнослужителей, служивших в Псковской Миссии, значительно выросло, преподавателей Закона Божия во все открывающиеся школы катастрофически не хватало. В этих условиях встала задача — подготовить из имеющихся в наличии учителей, взращенных советской системой, педагогов для преподавания Закона Божия. Конечно, здесь уже не шла речь о подавляющем преимуществе священнослужителей в религиозном образовании детей. Не было и строгого контроля за назначением кандидатов на законоучительские вакансии. Чаще всего решение этой задачи ложилось на благочинных и в большей степени на местных священников.
В городе Порхове 5 октября 1942 года на собрании духовенства, псаломщиков и церковных старост представитель Управления Миссии о.Николай Жунда «усиленно настаивал на необходимости самим священникам контролировать и следить за преподаванием Закона Божьего в школах и снабжать учителей соответствующей литературой». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.354.)
Не раз упомянутые учительские конференции среди прочего ставили вопрос о подготовке учителей, в том числе о преподавании вероучительных основ христианства. Тут же присутствующим священникам поручался контроль и самое активное участие в этом процессе. Для этой цели в районных или волостных центрах собирались учительские курсы. Наряду с малознакомыми для советской педагогики дисциплинам (например, идеалистическая философия), учители открывали для себя дотоле совершенно незнакомую духовную область бытия. На курсах священнослужители разучивали со слушателями основные православные молитвы, знакомили с основами христианской веры и церковной истории. Как правило, подобные курсы заканчивались литургией и напутственным молебном с учительным словом пастыря. (Первый день в школе // За Родину. Дно. 3 октября 1942 г. №186(246).)
В мемуарах о.Алексия Ионова также упоминается о трудностях, что появились на пути воцерковления школ его благочиния. Сил священника хватало лишь на окормление городских школ и в пригороде Острова. Для остальных о.Алексий лично подбирал кандидатуры в законоучители. «Постепенно во всех школах появились иконы, молитва перед началом и после уроков и преподавание Закона Божия дважды в неделю». (Ионов Алексий, протоиерей. Указ. соч. 1955. №55. С.13.) В связи с подбором учителей о. Алексий вспоминает, как к нему из далекой глухой деревеньки пришла молоденькая учительница с просьбой поручить ей преподавание Закона Божия. Согласившись, благочинный решил все же проверить ее знание «в таком специальном предмете. Молоденькая учительница откровенно призналась, что она лично ничего еще не знает.
— Но как же Вы собираетесь преподавать Закон Божий детям? — удивленно спросил священник.
— Я буду прежде сама учить урок, прорабатывать материал, а потом буду его пересказывать детям.
В экстремальных условиях фронта, разорения и нищеты, такая «система преподавания» о.Алексием была признана возможной. На прощание священник подарил учительнице маленький томик Священного Писания и благословил на богоугодное дело. (Ионов Алексий, протоиерей. Указ. соч. 1955. №55. С.13–14.)
|
