Богословские курсы в Вильно, как образец духовной школы на оккупированной немцами территории
После того, что было сказано о Псковской Миссии в предыдущих разделах работы, складывается картина служения миссионеров в трудных, порой экстремальных условиях военного лихолетья. В одном из распоряжений митрополита Сергия (Воскресенского) было указано на то, что «работа миссии сильно тормозится отсутствием в ее области достаточного числа священников». (Балевиц З. Указ. соч. С.40.) Пополнение рядов Псковской Миссии местными священнослужителями, по разным причинам не служившими накануне лета 1941 года, и клириками, прибывавшими в числе беженцев из других регионов России, не могли в корне изменить сложившуюся ситуацию. Даже в начале 1944 года, когда количество священников — членов Миссии возросло до 175 человек, Экзарх продолжал настаивать на том, что «это число надо утроить, чтобы вполне удовлетворить испытываемую в области Миссии острую нужду в священниках». (Балевиц З. Указ. соч. С.41.) В первом отчете на имя Экзарха Сергия о миссионерской работе в городе Острове в августе—сентябре 1941 года о.Алексий Ионов писал: «Миссия наша имеет, конечно, громадное значение, но необходимо все время помнить, что «жатвы много, а делателей мало». Надо срочно организовать пастырские курсы или пастырское училище, которые могли бы дать новые кадры пастырей... и в ближайшее время». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.192. Л.29.) В Советском Союзе к концу 1930-х годов не сохранилось ни одного духовного учебного заведения, принадлежащего Русской Православной Церкви. После присоединения Прибалтийских государств к СССР находящиеся в них духовные училища, семинарии, а также богословские факультеты в университетах были упразднены, как не соответствующие новому устроению жизни в советских республиках. После успеха, достигнутого в переговорах с немецкими властями в июле—августе 1941 года относительно учреждения «Православной Миссии в освобожденных областях России», митрополит Сергий (Воскресенский) начинает трудиться над подготовкой условий для открытия духовной школы в одной из подведомственных ему епархий Прибалтийского Экзархата. Осенью 1941 года в Экзаршем Управлении рассматривалось несколько вариантов открытия Богословских курсов по подготовке пастырей-миссионеров: в Риге, в Печорах и в Вильно. Этот выбор был не случаен, так как во всех трех городах до установления советской власти находились духовные семинарии. В сентябре 1941 года в Риге была образована специальная комиссия по созданию православного духовного учебного заведения. В работе комиссии принимали участие: Экзарх Сергий (Воскресенский), протоиерей Иоанн Янсон, протоиерей Николай Перехвальский, профессор И.Д.Гримм, Д.Я.Рудзит, Д.П.Тихомиров, В.А.Янсон. На заседаниях комиссии обсуждались следующие вопросы: материальная (финансовая) база для открытия и содержания духовного учебного заведения, учебная программа, распределение предметов основного курса на ближайший учебный год, список кандидатов преподавателей, правила приема учащихся и многое другое. После нескольких совещаний комиссии было решено «открываемое духовное учебное заведение назвать «Рижский Православный Богословский Институт». Предполагалось, что обучение будет производиться «по типу высшей духовной школы». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.88. Л.240.)
В список кандидатов на преподавательские должности вошли 13 человек, среди них были и священники, и миряне: 1. Экзарх митрополит Сергий (Воскресенский). 2. Протоиерей Иоанн Янсон. 3. Протоиерей Николай Перехвальский. 4. Протоиерей Кирилл Зайц. 5. Протоиерей Михаил Гривский. 6. Священник Алексий Ионов. 7. Священник Николай Трубецкой. 8. Профессор Иван Давыдович Гримм. 9. Д.Я.Рудзит. 10. Д.П.Тихомиров. 11. М.И.Феодоровский. 12. М.М.Назаров. 13. В.А.Янсон.
В будущем предполагалось пригласить из-за границы ученых на преподавательскую работу в Богословский институт. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.88. Л.241.) Комиссия планировала открыть в институте 4 основные кафедры: 1) Священное Писание, 2) церковная история, 3) систематическое богословие, 4) практическое богословие. Такие предметы и дисциплины предполагалось ввести для изучения на перечисленных кафедрах:
Священное Писание: А) Библейская история (или введение в изучение Священного Писания). Б) Священное Писание Ветхого Завета. В) Священное Писание Нового Завета. Церковная история: А) История Православной Церкви. Б) История западной Церкви. В) Агиология. Систематическое богословие: А) Основное богословие (апологетика). Б) Догматическое богословие. В) Нравственное богословие. Г) Сравнительное богословие. Д) Патрология. Практическое богословие: А) Литургика. Б) Церковный устав. В) Пастырское богословие. Г) Гомилетика. Д) Катехетика и методика Закона Божьего. Е) Сектоведение и миссия. Ж) Каноническое право. 3) Церковное пение. И) Церковно-славянский язык. Дополнительные предметы: А) Сравнительная история религий. Б) Немецкий язык. В) Латышский язык. Г) Русский язык. Д) Греческий язык. Е) Латинский язык. Ж) Древнееврейский язык. З) Психология. И) Философия. К) Педагогика. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.88. Л.242.)
На основном курсе обучения в 1941—1942 учебном году предполагалось обучение следующим дисциплинам: 1) Священное Писание — 6 уроков в неделю. 2) Богословие — 4 урока в неделю. 3) Литургика (вместе с практическими занятиями) — 4 урока в неделю. 4) Церковный устав — 2 урока в неделю. 5) Церковная история — 4 урока в неделю. 6) Каноническое право — 1 урок в неделю. 7) Гомилетика — 2 урока в неделю. 8) Сектоведение и миссия — 2 урока в неделю. 9) Катехетика и методика Закона Божьего — 1 урок в неделю. 10) Церковно-славянский язык — 2 урока в неделю. 11) Немецкий язык — 4 урока в неделю. 12)Латышский язык — 2 урока в неделю. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.88. Л.243.)
Тщательная детальная подготовка к открытию института (на примете было даже здание, в котором предполагалось разместить институт и интернат для учащихся) доказывает серьезность намерений руководства Прибалтийского Экзархата относительно возрождения духовной школы как надежного гаранта качественной подготовки священнослужителей и миссионеров, а также сохранения преемственности церковной традиции, сложившейся в православии в Прибалтике в 1920—30-х годах. Несмотря на уверенность Экзарха на успешный исход и этого предприятия, разрешения на открытие Богословского института оккупационные власти не дали. Это легко объяснить, если вспомнить, что именно в этот период — конец 1941—начало 1942 года — в немецкой церковной политике в Прибалтике возобладала жесткая позиция. Напомним, что рейхскомиссар Лозе отправил митрополиту Сергию (Воскресенскому) предписание к 5 марта 1942 года покинуть Ригу и отправиться в Вильно, где находилась митрополичья кафедра Экзарха. Немецкие власти были серьезно обеспокоены активностью преосвященнейшего Сергия. Сама возможность дальнейшего существования Прибалтийского Экзархата оказалась под угрозой. Но, даже находясь в Литве, митрополит Сергий «продолжал негласно возглавлять православную церковную жизнь во всей Прибалтике». (Шкаровский М. В. Указ. соч. С.346.) Восточное министерство во главе с А.Розенбергом стремилось осуществить свои планы полного устранения православия из Прибалтийского региона как фактора чуждого русского культурного влияния. Но под давлением командования Вермахта и руководства рейхскомиссариата «Остланд» Восточное министерство отложило реализацию своих антихристианских замыслов в Прибалтике до окончания войны. (Шкаровский М. В. Указ. соч. С.347.) В июне 1942 года митрополиту Сергию было позволено вернуться в Ригу к руководству Экзархатом, тем самым и само существование Прибалтийского Экзархата было официально разрешено немецкими чиновниками. (Шкаровский М. В. Указ. соч. С.348.) Период Виленского «сидения» Экзарх Сергий провел с присущими ему энергией и работоспособностью. Наиболее ценным для Православной Церкви в Прибалтике и на Северо-Западе России стали успешные переговоры митрополита Сергия с немецким руководством по поводу открытия богословской школы в Вильно. Воспоминания о событиях тех дней сохранились в следственном деле Г.И.Радецкого, осенью 1941 года служившего псаломщиком в Псковской Миссии, а с января до марта 1942 года учившегося в Рижской гимназии и одновременно являвшегося иподиаконом владыки Сергия при Христо-Рождественском кафедральном соборе. В первых числах марта митрополит Сергий позвонил Радецкому и предложил поехать в Ковно в качестве сопровождающего. 5 марта 1942 года (последний срок, предписанный X.Лозе для отъезда Экзарха из Риги) митрополит Сергий, Г.Радецкий и Г.Ильинский (курьер экзаршей канцелярии, также как и Радецкий некоторое время служил в Псковской Миссии) выехали в Литву. В Ковно все трое остановились в доме протоиерея Евстафия Калийского, где ранее проживал митрополит Виленский и Литовский Елевферий (Богоявленский), умерший 1 января 1941 года. Главным событием их недельного пребывания в Ковно стал визит митрополита со своими помощниками к комиссару Литвы Рентелну. По словам Радецкого, «приезд Сергия в город Ковно был связан с его желанием открыть богословские курсы в городе Вильно или в городе Печоры при печорском монастыре». Узнал об этом Г.Радецкий из письма митрополита Сергия, написанного на имя генерал-комиссара Литвы Рентелна. Экзарх поручил своим спутникам перевести это послание на немецкий язык. В своем письме митрополит Сергий указывал на то, что «священников мало, нужны кадры и вновь открытые семинарии для обучения священников». В конце письма митрополит просил содействия у высокопоставленного чиновника в этом непростом деле. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.836 об.) Письмо было написано в нескольких экземплярах. Один из них был вручен Рентелну, другой через Ильинского был отправлен в Ригу в экзаршую канцелярию И.Д.Гримму. Из Ковно сначала Радецкий (на автобусе), а затем и митрополит Сергий (на автомобиле) отправились в Вильно, где также провели около недели. В эти дни митрополит добился аудиенции у местных представителей оккупационных властей высокого ранга — начальника СД Фауста и гебитс-комиссара Хингста. На встрече им были вручены письма, подобные тому, что было составлено для ковенского генерал-комиссара Рентелна. В письме к Фаусту митрополит Сергий в частности просил установить в Духовом монастыре (резиденция митрополита в Вильно) телефон, необходимый для связи с Ригой и Ковно. Просьба митрополита Сергия без долгих проволочек была выполнена. Вернувшись с приема у гебитс-комиссара Хингста, митрополит Сергий объявил о положительных результатах достигнутых на этих встречах — «все в порядке». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.837 об.) В течение весны 1942 года Экзарх Сергий периодически курсировал из Вильно в Ковно, в то же время поддерживая через курьеров непрерывную связь с Экзаршим Управлением в Риге. Свидетельство о.Николая Жунды, секретаря Управления Псковской Миссии, во многом совпадает с рассказом Радецкого и подтверждает тот факт, что именно благодаря дипломатическим усилиям Владыки Сергия стало возможным открытие Богословских курсов в Вильно. «Перговоры с немецким командованием или, вернее, с руководителями политических отделов при генеральных комиссарах Латвии и Литвы об открытии так называемых «Православных Богословских курсов в городе Вильно» начались в начале 1942 года и лишь в конце мая 1942 года стало известно, что курсы разрешено открыть». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) Заручившись поддержкой высших чинов оккупационной власти в Литве, Экзарх прислал в Псков в канцелярию Миссии «циркулярное сообщение для оповещения подведомственного Миссии духовенства, с указанием правил приема слушателей и настоятельным требованием широко...» распространить известие о возрождении духовной школы и появившейся возможности получить пастырское миссионерское образование. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) В осеннем номере (№2/3 сентябрь—октябрь) журнала «Православный Христианин» в разделе «Известия и распоряжения по Миссии» был опубликован циркуляр, который гласил: «В г.Вильно (Литва) открываются Православные Богословские Курсы для подготовления кандидатов на священно-церковно-служительские места». Далее следовала информация о правилах приема абитуриентов: «Курс обучения двухгодичный. Слушателями курсов могут быть лица не моложе 17 лет. Окончившие средние учебные заведения принимаются без испытания, а окончившие не менее 6 классов средних учебных заведений (или основную школу) — с испытанием по общеобразовательным предметам. К прошению о принятии на курсы, кроме свидетельства о рождении и крещении и об образовании, необходимо приложить отзыв духовного отца, или благочинного или приходской общины. Прошение следует направлять в Управление Миссии (Псков, Кремль)». (Православный Христианин. 1942. №2/3. С.12.) Весть о предстоящем открытии Богословских курсов в Вильно была передана специальным циркулярным сообщением, составленным в Епархиальном Управлении Латвийской Православной Церкви для благочинных Латвийской епархии (18.05.1942. №574):
«Согласно полученному извещению от Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего митрополита Сергия, Экзарха Латвии и Эстонии от 13 мая с.г. за №52, сим сообщается для оповещения по приходам вверенного Вам благочиния, что в г.Вильно открываются Православные Богословские 2-хгодичные курсы. Условия приема: 1) слушатели курсов м.б. юноши не моложе 17 лет; 2) окончившие средние учебные заведения принимаются без испытаний, а неокончившие полный курс гимназии с испытанием по общеобразовательным предметам; 3) к прошению о принятии на курсы прилагаются документы: метрика о рождении, свидетельство об образовании, копия паспорта с фотокарточкой, свидетельство врача о состоянии здоровья и отзыв благочинного или местного священника. Прошение следует направлять на имя Высокопреосвященнейшего митрополита Сергия по адресу:Wilna, Austros Wartu 10 Eminenz Metropolit Sergius. О заявивших в Вашем благочинии аспирантах — донести Экзаршему Управлению до 10 июля с.г. Член Экзаршего Епархиального Управления протоиерей Иоанн Янсон». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.235.)
Известие о предстоящем открытии Богословских курсов и правилах приема на обучение также публиковались в светских русскоязычных газетах. (За Родину. Дно. 14 июля 1942 г. №120.) Вслед за этим, в октябре 1942 года в Псков пришло предписание Экзарха Сергия начать особый сбор материальных средств на содержание Богословских курсов в Вильно. Членами Управления Миссии о.Иоанном Лёгким и о.Николаем Жундой был составлен по этому поводу специальный циркуляр и разослан по благочиниям, подведомственным Псковской Православной Миссии. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.292 об.) Первые письма с прошениями о приеме на Богословские курсы начали поступать в канцелярию Управления Миссии уже в июле 1942 года. Всего из подведомственных Миссии районов поступило около 30 таких заявлений. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) В канцелярии проводилась проверка прошений и наличия отзыва приходского священника или благочинного. Если имелся положительный отзыв, то прошение пересылалось в Ригу в канцелярию Экзаршего Управления, причем «...к отзыву священника присоединяли уже и отзыв Управления Миссии о священнике, давшем отзыв кандидату» на зачисление на курсы. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.3. Л.627 об.) Начальник канцелярии Экзархата И.Д.Гримм подготавливал «на немецком и русском языках вызовы зачисленным и проверенным кандидатам»... На основании вызовов местные комендатуры выдавали абитуриентам пропуска с визой СД, позволяющие пересечь границу рейхскомиссариата Остланд и прибыть в город Вильно, а также, освобождающие от привлечения на принудительные работы. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.3. Л.627 об.) В Государственном архиве Псковской Области хранится дело, целиком составленное из прошений, поступивших в Православную Миссию в 1942—1943 гг. Из тех, кто желал поступить на пастырские курсы, было немало детей священников (Серафим Шенрок, Михаил Пузанов, Анатолий Городецкий и другие), церковных старост, регентов, членов двадцаток — они хотели продолжить дело отцов и дедов в служении Богу и ближнему. Среди подавших прошение были и высокообразованные люди, например, преподаватель Ленинградского государственного университета, имеющий ученую степень Селиванов Григорий Дмитриевич, были и обычные крестьянские дети. (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.12. Л.10.) Некоторым отказывали из-за недостаточного возраста, так одному из просителей было всего 16 лет. (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д. 12. Л.15.) А кому-то, как например, Г.Радецкому, служившему переводчиком в Управлении Миссии, отказали в приеме на курсы в связи с тем, что «ему еще не отыскан преемник». (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д. 13. Л.3.) Все же Радецкий позже был зачислен на учебу при втором наборе на 1943—1944 учебный год. Среди воспитанников Богословских курсов был и бывший военнопленный красноармеец — Кислицын, зачисленный на обучение по рекомендации протоиерея Николая Быстрякова, благочинного Гатчинского и Сиверского округов. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.3. Л.525.) Утверждал списки лиц, принятых на Курсы, непосредственно митрополит Сергий. Согласно распоряжению Экзарха, с мая—июня 1943 года подбором подходящих кандидатов на Богословские курсы, наряду с благочиннвши на местах, стал заниматься и «Стол по распространению христианской культуры среди молодежи», в лице его начальника иерея Георгия Бенигсена и его заместителя К.Кравченка. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.3. Л.627.) Занятия на курсах начались 20 декабря 1942 года. Однако в марте 1943 года из Управления Миссии на курсы в Вильно были присланы еще два человека. Численность курсантов, проживающих в интернате в марте 1943 года, составила 32 человека. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.30.) Всего слушателей на курсах в этот момент (весна 1943 года) находилось 38 человек. Из них 11 человек приехали из районов Псковской Миссии. (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.17. Л.4.) При втором наборе осенью 1943 года большинство молодых людей, принятых на Богословские курсы, были выходцами из районов Северо-Запада России, подведомственных Псковской Православной Миссии: Псков, Гдов, Порхов, Любань, Гатчина, Дновский и Дедовический районы. (См. приложение №1.) Благодаря письмам и воспоминаниям воспитанников курсов, можно составить некоторую картину жизни — быта, трудовых учебных будней семинаристов. Сама духовная школа находилась в Вильно в Свято-Духовом монастыре. Там же располагался интернат, в котором жили учащиеся, ибо практически все они приехали на курсы из отдаленных мест. Предметы, изучавшиеся на Богословских курсах, в основном совпадали с тем списком учебного плана, что был составлен в 1941 году при подготовке к открытию Богословского института в Риге. (По свидетельству одного и ныне здравствующего воспитанника Богословских курсов в Вильно, немецкий язык в этой духовной школе не изучался. Возможно, некоторые предметы, не относящиеся к основным кафедрам — Священного писания, Церковной истории и богословия, были также опущены. Источник: устное свидетельство протоиерея Евгения Ефимова, записанное автором 16.12.2003г. в Военно-Медицинской Академии г.Санкт-Петербурга.) Преподаватели на курсах в Вильно в большинстве своем были из местных жителей: протоиерей И.Дзичковский, протоиерей Л.Савицкий, А.Я.Яблонский, молодой священник о.Михаил Кузменко, занимавший на Богословских курсах должность инспектора и фактически являвшийся заместителем ректора. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) Протоиерей Иосиф Дзичковский (с 22 марта 1944 года являлся ректором Богословских курсов) преподавал Священное писание (Ветхий и Новый Завет), литургику и гомилетику. В свое время Дзичковский закончил Киевскую Духовную академию. В польский период истории Вильно о.Иосиф занимал должность инспектора Виленской Духовной семинарии, являлся настоятелем Виленского собора, членом консистории и правой рукой архиепископа Феодосия (Федосьева), который прибыл в Вильно из Москвы весной 1923 года. Когда же с приходом на Виленскую кафедру нового архиерея — архиепископа Матфея (Семашко) — начался активный процесс полонизации Православной Церкви в Литве, протоиерей Иосиф «...впал в немилость и был от всех должностей уволен и послан на деревенский приход». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.886 об.) После вынужденного отъезда архиепископа Матфея, смены правящего архиерея (на кафедру заступил митрополит Елевферий (Богоявленский) и ориентации Литовской епархии на Московскую Патриархию, протоиерей Иосиф Дзичковский «...вернулся в Вильно, был назначен настоятелем Виленской Пятницкой церкви и состоял членом Литовского епархиального совета». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.887 об.) Инспектор Богословских курсов священник Михаил Кузменко окончил в польский период истории теологический факультет Варшавского университета. Во время немецкой оккупации Кузменко принял сан священника и был назначен преподавателем, а затем инспектором курсов. Преподавал он церковно-славянский язык и сравнительное богословие. Секретарь епархиального управления в Вильно Алексий Яковлевич Яблонский также имел отношение к Богословским курсам. Он также учился в довоенный период на теологическом факультете Варшавского университета. На курсах преподавал катехизис, нравственное богословие, догматическое богословие и основное богословие. Протоиерей Лев Савицкий (выпускник Виленской духовной семинарии 1923 года) преподавал церковную историю. Также на Богословских курсах в Вильно были задействованы Александр Нестерович, преподаватель Закона Божия в белорусской Виленской гимназии, и Федор Степанович Матвиец, регент митрополичьего хора, на курсах он преподавал церковное пение. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.887.) Во главе курсов, на должность ректора, был поставлен профессор протопресвитер о.Василий Виноградов (23.03.1885—24.10.1968) — личность незаурядная не только в истории Богословских курсов и Прибалтийского Экзархата, но и во всей истории Русской Православной Церкви первой половины XX века. В.Виноградов с 1910 по 1919 преподавал в Московской Духовной академии, с 1917 профессор на кафедре пастырского богословия, автор многих ученых трудов, в частности двухтомного сочинения «Пастырское богословие по православному учению». В период с 1918 по 1924 гг. о.Виноградов являлся членом и председателем Московского Епархиального Совета, в течение этих 6 лет оставаясь ближайшим сотрудником патриарха Тихона (Белавина). Весь 1921 год Виноградов провел в концлагере в Архангельске. 3 февраля 1922 года Василий Петрович Виноградов был рукоположен святейшим патриархом Тихоном в сан иерея. В мае того же года о.Василий одновременно с патриархом был арестован и до конца года находился в тюрьмах Москвы и Владимира. После освобождения протоиерей Василий Виноградов служил в московском Тихвинском храме. После смерти патриарха несколько раз подвергался аресту, в общей сложности около 6 лет находился в лагерях на Красной Вишере, в Архангельске, Перми, Владивостоке, на Колыме. Накануне Великой Отечественной войны о.Василий священствовал в Калужской епархии (село Федоровское Угодско-Заводского района). (Голубцов Сергий, протодиакон. Московское духовенство в преддверии и начале гонений. М., 1999. С.19-20.) После очередной ссылки в мае 1941 года о.Василий Виноградов по дороге заехал в Москву к митрополиту Сергию (Страгородскому). На этой памятной для о.Василия встрече митрополит Сергий с горечью признал: «Раньше нас душили, но по крайней мере исполняли свои обещания. Теперь нас продолжают душить, но обещаний своих больше не исполняют». (Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. С.182.) Война и немецкая оккупация застали о. Василия на родине в городе Можайске. Когда же линия фронта в конце 1941 года начала отодвигаться от Москвы на запад, протоиерей Василий Виноградов в числе беженцев эвакуировался вглубь немецкого тыла и оказался в 1942 году в Вильно, где стал наместником Свято-Духовского монастыря, а затем и ректором Богословских курсов. Вместе с тем протопресвитер Василий Виноградов занимался еще и преподаванием литургики и пастырского богословия. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.4. Л.886 об.) В ноябре 1943 года из Пскова на курсы приезжал начальник Управления «Православной Миссии в освобожденных областях России» протопресвитер Кирилл Зайц. Он прочел для воспитанников курс лекций по сектоведению и Православной Миссии. (ГАПО. Ф.1633. Оп1. Д.14. Л.1-2.) Помимо преподавателей, на Богословских курсах трудились члены администрации в следующем составе: ректор, инспектор и секретарь Правления, старший помощник инспектора и заведующий хозяйством, второй помощник и библиотекарь, врач. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.31.) В марте 1944 года по неизвестной автору причине на Богословских курсах произошла смена ректора — на эту должность Экзархом был назначен преподаватель курсов, местный виленский протоиерей о.Иосиф Дзичковский. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) Распорядок жизни и обучения семинаристов был довольно строгим и подчинен основной цели — за короткий срок (2 года) изучить семинарский курс и пополнить ряды пастырей и миссионеров в Псковской Миссии и Прибалтийском Экзархате. Пределы монастыря семинаристы без особого разрешения покидать не могли. «Увольнения» для прогулки по городу допускались только в воскресные дни после литургии. Обычный учебный день начинался с подъема в 7 часов утра. После умывания шли на общую утреннюю молитву в храм. В конце молитвы ректор о.Василий Виноградов читал Апостол и Евангелие и сам проповедовал на тему прочитанных отрывков. По воспоминаниям протоиерея Серафима Шенрока, именно ежедневные проповеди отца ректора стали главным и определяющим в духовном формировании будущих священников. О себе самом о.Серафим говорил так: «Если у меня и есть что-нибудь хорошего, то это благодаря вот этим беседам, рассказам после чтения Евангелия и после утренней молитвы». (Устное свидетельство протоиерея Серафима Шенрока, данное автору 05.11.2000г. в Благовещенском храме города Риги.) Из храма воспитанники отправлялись на занятия. В 2 часа дня начинался обед, а с 3 до 5 часов отводилось свободное время. Затем вновь продолжались лекции и семинары. Вечер так же заканчивался общей молитвой в храме. (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.14. Л.4, 8.) Ректор курсов протоиерей Василий Виноградов и инспектор о.Михаил Кузменко, помимо лекций, порой проводили с семинаристами беседы и во внеурочное время. Такое общение имело не столько образовательное, сколько воспитательное значение. По словам о. Михаила, за полтора года действия Богословских курсов из «разношерстной» советской молодежи удалось подготовить достойных кандидатов на священнические должности и миссионерские труды. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.392 об.) По воспоминаниям учащихся, жизнь их, естественно, не была лишена трудностей, но все же для военного времени условия для них были созданы вполне неплохие. Все воспитанники курсов обеспечивались хлебными карточками и жильем (в интернате). Семинаристы, не имеющие средств (таких было большинство), жили, питались и учились совершенно бесплатно. (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.3. Л.18.) Как уже было сказано выше, Богословские курсы содержались на средства, отчисляемые Псковской Миссией, при весомой поддержке Латвийской и Литовской епархий. Митрополит Сергий издал по этому поводу специальный указ за №140-8 от 10.11.1942 года, в котором предлагалось к исполнению следующее: «Подтверждаю данное мною б. Экзаршему и Епархиальному Управлению устное распоряжение и основываясь на постановлении архиерейского совещания от 4 ноября с.г., о ежемесячном взносе из средств латвийской епархии на содержание богословских курсов в Вильно РМ.1000, — предписываю внести в мою личную канцелярию для указанной цели, за сентябрь и октябрь месяцы 1942 года, РМ.2000, — и впредь вносить ежемесячно по РМ.1000. Патриарший Экзарх митрополит Сергий». (ЛГИА. Ф.7469. Оп1. Д.22. Л.13.) По решению, принятому на совещании благочинных Латвийской епархии от 11 ноября 1942 года, предлагалось «произвести по церквам тарелочный сбор на нужды Виленских Богословских курсов и собранные суммы препроводить о. Благочинному для дальнейшей передачи по принадлежности». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.395. Л.11.) Благодаря сборам по приходам Псковской Православной Миссии, «...ежемесячно на содержание курсов поступало 15.000 рублей, а с ноября 1943 года и все подведомственное Миссии духовенство, по предложению начальника Миссии о.К.Зайца, ежемесячно вносило на содержание курсов — священники по 500 рублей, а псаломщики по 300 рублей». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.2. Л.393.) Ежемесячная смета расходов на содержание курсов, подсчитанная ректором 29.03.1943 года, составила 7.095 марок. В этот расчет входили следующие расходные статьи: расходы на питание — завтраки и ужины учащихся (они проходили в монастырской трапезной), расход на обед в общественной столовой, расход на индивидуальную покупку по карточкам, расход на стирку белья, расход на умывание и на бани с мылом, расход на электричество, расход на топливо на 8 печей (с кухней), расход на письменные принадлежности, расход на жалование обслуги (стряпуха, уборщица, машинистка), расход на оплату административного персонала, расход на преподавательский персонал. Благодаря последней статье расхода, около 390 марок ежемесячно, можно установить и общее число занятий — от 110 до 130 уроков в месяц. Оплата за один урок колебалась от 3 до 5 марок. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.31.) Судя по переписке руководства курсов с канцелярией Экзархата и Управлением Псковской Миссии, материальное положение Виленской духовной школы было весьма сложным. Это естественно сказывалось на бытовых условиях жизни курсантов. По воспоминаниям бывших учащихся Богословских курсов, питание было весьма скудное — «...жили по сути дела впроголодь. Но, правда, голода особенно не ощущали и по поводу питания никакого возмущения не было». Благодаря заботам отца инспектора и лично митрополита Сергия, на великие христианские праздники воспитанникам выдавалось сливочное масло (10—15 кг делили поровну на всех) и сахар (по 300 грамм), на обед небольшой кусочек мяса, таким образом, особо выделяя праздничные дни. (Устное свидетельство протоиерея Серафима Шенрока, данное автору 05.11.2000г. в Благовещенском храме города Риги.) В рапорте за №531—7 от 19 мая 1943 года, составленном начальником канцелярии Прибалтийского Экзархата И.Д.Гриммом на имя епископа Рижского Иоанна (Гарклавса), описаны также трудности, с которыми приходилось сталкиваться учащимся и администрации. Рапорт был написан по результатам инспекторской поездки Экзарха Сергия и профессора Гримма в Вильно. Гримм пишет, что «...воспитание и образование студентов богословских курсов (их сейчас 33 человека) идет вполне успешно, но устроенный в монастыре интернат, в котором почти все они живут, заставляет желать многого. Кормят их хорошо, они здоровы, настроение у них бодрое, приподнятое, во всем наблюдается порядок и чистота, отопление также налажено, но в интернате очень тесно, — как говорится повернуться негде, — и, к сожалению, не хватает многих необходимых вещей. В интернате нет постельного белья, одеял, подушек, не хватает даже сенников, так что некоторые студенты спят на голых досках. Эти недочеты, несмотря на все старания, доныне не удалось устранить. Каждый имеет только те вещи, которые сам привез. Студенты из Прибалтики имели возможность взять с собой все нужное, но студенты из освобожденных русских областей, — а они составляют значительное большинство, — лишь в редких случаях имели при себе потребные вещи. У многих, кто приехал из этих областей, нет одеял и подушек, их белье и одежда, за небольшими исключениями, в самом плачевном состоянии». Профессор Гримм обращается в конце рапорта с просьбой к Владыке Иоанну: «Деньгами тут помочь нельзя, потому что вещей этих нет в продаже. Но может быть найдутся добрые люди, которые пожелают помочь нашим студентам и поспособствовать оборудованию интерната необходимыми предметами». Далее начальник Экзаршей канцелярии отмечает другую, не менее острую проблему, которая могла сказаться на качестве образования студентов: «На курсах отмечается большая нужда в учебных и иных книгах богословского содержания. Может быть, у кого-нибудь найдутся лишние издания, которые он захотел бы пожертвовать в библиотеку курсов». Закончил Гримм свое письмо следующим прошением: «Не найдете ли Вы, Ваше Преосвященство, возможным, в той или иной форме довести об этих нуждах нашей школы до сведения верующих и тем поспособствовать улучшению быта ее студентов». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.28.) Просьба руководства экзаршей канцелярии была воспринята — 7 июня 1943 года всем благочинным Латвийской епархии был разослан циркуляр за подписью члена Епархиального Управления в Риге протоиерея Николая Македонского. В документе предлагалось отцам благочинным оповестить по приходам своего благочиния о затруднениях бытового характера, возникших на Богословских курсах: недостаток одеял, подушек, постельного белья, одежды, главным образом у слушателей, «прибывших из освобожденных русских областей», с тем, чтобы при поддержке добровольных жертвователей собрать необходимые упомянутые вещи. Также предлагалось объявить о сборе учебников и книг богословского содержания: «Кроме того, на Виленских курсах сильно недостает служебников, по которым слушателям преподаются все богослужение. Было бы весьма желательно, если приходы Вашего благочиния могли уделить имеющиеся у них свободные и лишние служебники, которые курсы примут с большой радостью и благодарностью». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.25.) Накануне второго набора учащихся на Богословские курсы ректор о.Василий Виноградов обратился к Экзарху Сергию с докладом от 13 августа 1943 года за №220 об испытываемых курсами проблемах, связанных с обеспеченностью учебной, богослужебной литературой: «Для старшего курса в осеннем (и для них последнем) семестре необходимо получить во что бы то ни стало сколько-нибудь достаточное количество служебников, требников, иерейских молитвословов, полных славянских Новых Заветов (или в крайнем случае только Евангелий). Всех этих книг, а особенно служебников и требников и иерейских молитвословов, конечно, желательно по числу учащихся старшего (оканчивающего) курса, то есть по 30 экземпляров, так как желательно, чтобы не только каждый и в каждый момент во время прохождения курсов имел под руками свой экземпляр каждой из этих книг (особенно двух первых — служебника и требника), но и чтобы каждый получил этот экземпляр при выходе из Пастырской школы. В крайнем случае, для учебных целей можно ограничиться таким количеством: служебников 15, требников 16, молитвословов иерейских 6, славянских (или лучше славяно-русских) Новых Заветов 15 экземпляров. Нужно также иметь хотя бы десятка полтора кратких учебников славянского языка, которых у нас сейчас только 2, но без которых преподавание славянского языка не может дать сколько-нибудь удовлетворительных результатов. Для вновь поступающих необходимо получить дополнительно к имеющемуся уже у нас наличию 25 (в крайнем случае 15) часословов, 20 учебных октоихов (в крайнем случае 10), 30 экземпляров Русской Библии. Для обучения проповедничеству крайне необходимо отыскать где-нибудь сборник проповедей прот. Родиона Путятина, а также хорошо бы сборник проповедей Нордова. Это самые необходимые классические образцы для усвоения метода чисто пастырской проповеди в условиях нашего краткого учебного курса». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.12.) Канцелярия Экзархата в свою очередь обратилась (10 сентября 1943 года) к епископу Рижскому Иоанну (Гарклавсу): «По распоряжению Высокопреосвященнейшего Экзарха прошу оказать возможное содействие к снабжению курсов вышеозначенными книгами, которые может быть найдутся в некотором количестве в Вашей Епархии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.12.) Летние каникулы для воспитанников Богословских курсов не предусматривались, ведь обучение было начато только в декабре 1942 года, а дефицит времени не позволял прерывать учебный процесс, поэтому 24 мая 1943 года «начался второй семестр для слушателей, выдержавших испытание за 1 курс». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.26.) Обучение воспитанников Богословских курсов в течение семестра должно было быть закреплено на практике. По распоряжению Экзарха митрополита Сергия (Воскресенского) слушатели курсов с 1 августа по 1 сентября 1943 года должны были проходить богослужебную практику на приходах. Для этой цели выбирались приходы «...по возможности с ежедневным богослужением или многочисленными требами, дабы прикомандированные курсанты действительно прошли практически под руководством священника церковно-богослужебный порядок». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.25.) Как правило, слушатели курсов на практику направлялись в те епархии, откуда они прибыли на обучение. Например, Серафим Шенрок свою богослужебную практику проходил в Псковском Свято-Троицком кафедральном соборе, поскольку в Вильно приехал из Пскова, где его отец — протоиерей Николай Шенрок занимал должность заместителя начальника Управления Миссии. Епархиальному Совету Латвийской Православной Церкви было поручено «...озаботиться своевременным возвращением практиканта на курсы, снабдив его отзывом местного священника об успехах в исполнении обязанностей псаломщика». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.26.) Первый выпуск воспитанников Богословских курсов поначалу намечался на 31 декабря 1943 года. Затем осенью 1943 года это было перенесено на январь 1944 года. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.26.) Накануне праздника Рождества Христова 1944 года в Ригу прибыл ректор Виленских Богословских Курсов протопресвитер о.Василий Виноградов. Он был вызван митрополитом Сергием (Воскресенским) на совещание по поводу предстоящего выпуска кандидатов в священство. Тогда же был определен новый срок выпуска — 1 февраля 1944 года. (Русский Вестник. Рига. 6 января 1944 г. №3.) Однако реально выпускные экзамены на курсах начались только в апреле 1944 года. (Русский Вестник. Рига. 1 апреля 1944 г. №39(63).) Некоторые семинаристы были рукоположены в диаконы и священники еще до окончания обучения, при этом они продолжали оставаться слушателями Богословских курсов: Александр Иванов, Сергий Каргай, Иоанн Матвеев. Например, о.Владимир Володин был посвящен в Вильно в сан священника 4 ноября 1943 года архиепископом Ковенским Даниилом (Юзьвюком). (Голиков Андрей, священник. Указ. соч. С.204.) Кроме него, к началу мая 1944 года еще часть воспитанников были рукоположены в священники и диаконы: священник Иоанн Кондратов, священник Александр Исаев, диакон Владимир Дятковский, диакон Владимир Меркульев, диакон Павел Веселов-Суднов, священник Николай Красногородский, священник Владимир Парфенович. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.197. Л.8.) Многие из тех, кто окончил Богословские курсы, служили в православных церквах Латвии в качестве псаломщиков. (Русский Вестник. Рига. 4.05.1944 г. №52(76).) Те из выпускников, кто прибыл в Вильно из русских областей, после получения аттестатов вернуться на Родину уже не могли. С начала февраля 1944 года немцы объявили всеобщую эвакуацию гражданского населения в Пскове, в том числе и Православной Миссии, для которой подготавливались священники и миссионеры на Богословских курсах в Вильно. Торжественное вручение аттестатов выпускникам Богословских Курсов состоялось 25 апреля 1944 года. Через день Владыка Сергий принял в своих покоях и «обласкал окончивших к этому времени курсы православной виленской духовной семинарии 27 воспитанников». Торжественный вечер в честь первого (и увы последнего) выпуска Богословских курсов завершился проповедью митрополита Сергия, в которой он призвал выпускников «...гореть всегда духом и не жалеть своих сил в деле служения Церкви Христовой». (Янсон Иоанн, протоиерей. Памяти Экзарха митрополита Сергия // Православный Христианин. 1944. №5(22). С.103.) Нужно сказать, что Экзарх Сергий явился исключительной личностью в деле организации и дальнейшего существования Богословских курсов. Так писал один из близко знавших владыку Сергия священников: «В трудное военное время без пособия со стороны правительства сделать учебный выпуск новых священнослужителей — мог только один» Экзарх Сергий, «со своей энергией и умом». (Янсон Иоанн, протоиерей. Памяти Экзарха митрополита Сергия // Православный Христианин. 1944. №5(22). С.103.) Помимо способностей дипломатического и организационного характера, митрополит Сергий лично проявлял отеческую заботу по отношению к учащимся. Во время архиерейских богослужений, совершавшихся Экзархом в Свято-Духовом монастыре, большинство воспитанников курсов прислуживали в алтаре в качестве иподиаконов и псаломщиков. Кроме богослужений, митрополит часто посещал духовную школу, беседовал с семинаристами, присутствовал и принимал участие в проверке знаний учеников на испытаниях (экзаменах). Митрополит Сергий постоянно был в курсе трудностей, испытываемых администрацией и лично семинаристами, изыскивал пути решения проблем, облегчения бытовых и учебных условий. В общении с учениками курсов, Сергий был доступен, прост, внимателен и ко всему этому не без доли юмора. Свою последнюю в жизни литургию Экзарх Сергий совершил 27 апреля в Виленском Свято-Духовом монастыре в сослужении множества духовенства, в том числе питомцев Богословских курсов. (Янсон Иоанн, протоиерей. Памяти Экзарха митрополита Сергия // Православный Христианин. 1944. №5(22). С.103.) По-разному сложились судьбы воспитанников Виленских Богословских курсов. Член Псковской Православной Миссии, учитель церковной школы, действовавшей в Пскове в 1941—1942 гг., Василий Миротворский был зачислен на курсы в декабре 1942 года. Весной 1944 года, незадолго до конца учебного года и получения аттестатов, он погиб во время бомбардировки города Вильно советской авиацией. Другой член Миссии, не раз упоминавшийся на страницах исследования, Георгий Радецкий осенью 1943 года был принят слушателем в духовную школу в Вильно на второй курс. Через год, уже в освобожденной от немецких войск Латвии, Радецкий был арестован сотрудниками СМЕРШа и более чем на 10 лет оказался в лагере как контрреволюционер и изменник советской Родины. Примечательна судьба еще одного выпускника Курсов — Михаила Елагина, родившегося в деревне Бела Псковского района. После освобождения Вильно частями Красной армии Михаил оказался на фронте и вскоре получил тяжелейшее ранение. Еще находясь в госпитале, он был арестован, и осужден на 10 лет. Вернувшись из лагеря, Елагин был рукоположен епископом Псковским Иоанном в пресвитеры и служил в Пскове. С 1967 по 1991 года о.Михаил находился в Новгородской епархии на должности епархиального секретаря. За эти годы о.Михаил Елагин блестящей образованностью (сохранились его апологетические труды) и ярким даром слова стяжал уважение и признание у церковного народа. Его проповеди «...приезжали слушать в Новгород с разных уголков епархии». После смерти митрополита Никодима (Ротова) о.Михаил был награжден митрой покойного владыки. Умер митрофорный протоиерей Михаил Елагин в 1997 году в Пскове. На одном из древних псковских кладбищ и покоится его прах. (Фарафонов А. Любовь и верность Михаила Елагина // Вече. Псков. 17 января 1997 г.) Некоторые выпускиники и воспитанники курсов, как, например, Лев Кедров, о.Александр Иванов и о.Сергий Каргай в 1944 году покинули Прибалтику и эвакуировались в Европу, а затем в США, где и продолжили свой жизненный и христианский путь. (Весьма интересна судьба Л.Кедрова. На Богословские курсы он прибыл из села Рождественское Петроградского района, заручившись рекомендацией своего дяди протоиерея Петра Кудринского (члена Псковской Миссии). В 1944 вместе с группой православных священников Прибалтийского Экзархата, во главе которой был епископ Рижский Иоанн (Гарклавс), о.Петр и его племянник выехали из Латвии. Находясь в Праге, они, оторвавшись от основной группы, были задержаны и как советские граждане выданы представителям советской репатриационной комиссии. При выдаче Кедрову удалось бежать. Некоторое время он скрывался в Братиславе, откуда нелегально перебрался в Германию в американскую зону оккупации, а уже после этого выехал в США. В Америке Лев Кедров был рукоположен в диакона и служил в православном храме в Бостоне. Протоиерей Петр Кудринский, попав на Родину, был осужден и отправлен в Сибирь. — Устное свидетельство протоиерея Сергия Гарклавса, данное автору 3 июля 2004 года в Санкт-Петербурге.) Ряд воспитанников Богословских курсов (человек 5 или 6), не успевших доучиться в Вильно, уже после окончания войны в 1946 году продолжили свое духовное образование в только что открывшейся Ленинградской Духовной семинарии: Анатолий Малинин, Евгений Ефимов, Алексий Никоноров и другие. При этом поначалу их зачисление оказалось под вопросом, ведь молодые люди не только жили на оккупированной территории, но и посмели учиться в семинарии, открытой при содействии немецких властей. Лишь благодаря личному вмешательству митрополита Ленинградского Григория (Чукова), «сомнительные» абитуриенты были приняты в семинарию. (Устное свидетельство протоиерея Евгения Ефимова, данное автору 16 декабря 2003 года в Санкт-Петербурге.) Нужно отметить, что участие немецких властей в судьбе Виленских курсов было весьма скромным. О содействии немецкой оккупационной администрации можно говорить лишь тогда, когда речь идет о самой возможности открытия курсов, но не более того. О сколько-нибудь весомой финансовой и материальной помощи с немецкой стороны духовной школе в Вильно говорить не приходится. Документальных свидетельств о плачевном положении бытовых условий и материальных ресурсов на курсах было приведено предостаточно. На первый взгляд, главная задача Богословских курсов — обеспечение Псковской Православной Миссии молодыми образованными священниками-миссионерами так и не была выполнена. Первый выпуск на курсах (около 30 человек) был сделан в конце апреля 1944 года, когда Псковская Миссия прекратила свою деятельность — многие священники и миряне, да и вообще гражданское население было вывезено немцами на Запад, в Прибалтику и в Европу. Однако, несмотря на это, значение Богословских курсов в Вильно для Православной Церкви в Прибалтике и для церковного возрождения на оккупированных территориях Северо-Запада России трудно переоценить. Современный исследователь церковно-государственных отношений на оккупированных немцами территориях М.В.Шкаровский в своих работах также уделил внимание духовному образованию в Прибалтийском Экзархате. В частности Шкаровский отмечает: «Стараясь проводить в Прибалтике более мягкую политику, нацисты не запрещали там полностью богословское образование, как на других занятых восточных территориях, а лишь добивались выделения богословских факультетов из рамок университетов и превращения их в самостоятельные учебные заведения». (Шкаровский М.В. Нацистская Германия... С.355.) Принимая во внимание эти сведения, в то же время следует подчеркнуть, что на территории Прибалтийского Экзархата единственной православной духовной школой, в течение всего периода оккупации, являлись Богословские курсы в Вильно. Никакие другие богословские учебные заведения открывшиеся, как пишет Шкаровский, к весне 1944 года, православные архиереи Прибалтийских церквей категорически не признавали как альтернативные Виленским курсам. Архиерейское совещание, прошедшее 5 апреля 1944 года в Рижском Свято-Троице-Сергиевом монастыре, вынесло решение по поводу открывшегося православного отделения Высшей Богословской школы при Рижском Университете. В протоколе совещания, подписанного митрополитом Сергием (Воскресенским), архиепископом Нарвским Павлом (Дмитровским), епископом Рижским Иоанном (Гарклавсом) и архиепископом Ковенским Даниилом (Юзьвюком), указана причина такого неприятия: поскольку православное богословское отделение университета «...учреждено без согласия и ведома Преосвященного Рижского, (Епископ Иоанн (Гарклавс).) причем преподавательский персонал Отделения состоит из инославных и раскольников, — одобрить распоряжение Преосвященного Рижского, запрещающее пастырям и пасомым Латвийской епархии учить и учиться в этой школе, и лишающее нарушивших сей запрет права на занятие церковных должностей в Латвийской епархии; запретить пастырям и пасомым всех епархий Экзархата учить и учиться в названной школе, и лишить нарушивших сей запрет права занимать церковные должности в Экзархате; раскольничьих преподавателей названной школы и учащихся в ней отлучить от Святого Причастия впредь до покаяния перед Епархиальным Архиереем, а в случае нераскаянности до смерти лишить их христианского погребения; огласить это постановление во всех храмах Экзархата». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.19. Л.11-12.) Кроме того, что Богословские курсы в Вильно были единственной духовной школой Православной Церкви в Прибалтийском Экзархате, они явились звеном, связующим традицию довоенного и даже дореволюционного богословского образования с опытом возрождения духовных семинарий и академий в СССР послевоенного периода. Само существование Богословских курсов в сложных условиях войны и оккупации было несомненным успехом митрополита Сергия и всей Православной Церкви Прибалтийского Экзархата. К тому же, как всякая богословская школа, курсы в Вильно явились стимулом развития богословия и миссионерского дела в Прибалтике и русских оккупированных областях. Незаурядные преподаватели, теоретики и практики христианского просвещения (протопресвитер о.Василий Виноградов, протопресвитер о.Кирилл Зайц и другие) щедро делились с молодежью — воспитанниками Богословских курсов навыками и знаниями, а главное — любовью и верностью Христу и Его Церкви. Из числа тех, кто учился на курсах в Вильно, вышел ряд замечательных пастырей, воспринявших и преумноживших духовное богатство, полученное от своих наставников и учителей. Среди них — протоиерей Серафим Шенрок, протоиерей Анатолий Малинин, протоиерей Евгений Ефимов, протоиерей Сергий Каргай, протоиерей Иоанн Кондрашов, архимандрит Георгий (Парфенович), протоиерей Михаил Елагин. Яркое служение этих священников и их неутомимые труды на благо Православной Церкви вначале в советской России, а затем и в России, не подвластной коммунистическому режиму, стало одним из главных плодов деятельности Богословских курсов в Вильно в 1942—1944 годах.
|