Принципы церковного управления и церковной дисциплины в документах Экзаршего Управления в 1941—1942 гг.
После краткого описания состояния церковной дисциплины и церковного управления в Русской Православной Церкви Московского Патриархата накануне войны вернемся к рассмотрению этого же вопроса в отношении Церкви на оккупированных территориях Прибалтики и Северо-Запада России. С установлением оккупационного немецкого режима в руководстве Экзархата проявилась тенденция к ужесточению дисциплинарных требований и усугублению принципа централизации церковной власти. Свидетельством этого являются документы, написанные в этот период (1941—1943 гг.) от имени Экзарха Сергия (Воскресенского), и некоторые факты церковной жизни, подтверждающие декларируемые принципы на деле.
Современный исследователь М.В.Шкаровский, характеризуя внутреннее положение Православной Церкви в Остланде и на оккупированном немцами Северо-Западе России, также отмечает, что «в приходской жизни соборное начало было почти совершенно отменено». При этом Шкаровский ссылается на циркуляр экзаршей канцелярии от 16 марта 1942 года. В нем «...устанавливалась единоличная форма управления приходом с настоятелем во главе, запрещался созыв общих собраний в приходах. Как совещательный орган мог существовать попечительный совет, но члены его, а также церковные старосты, ревизионные комиссии подбирались всецело по усмотрению настоятеля». (Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. С.154.)
Одним из первых документов, устанавливающих новый порядок в церковной жизни, является меморандум Экзарха Сергия, поданный немецким оккупационным властям 12 ноября 1941 года. В нем были представлены основополагающие принципы существования Прибалтийского Экзархата: принцип канонической законности (задача сохранения Православной Церкви в Остланде в рамках Московской Патриархии), принцип автономии (временно, до окончательного урегулирования отношений Экзархата с Московской Патриархией, Православная Церковь в Остланде пользуется автономией, то есть является «практически независимой ни от какой высшей церковной инстанции») и принцип церковного единоначалия. (Алексеев В.И., Ставру Ф. Указ. соч. 1981. №14. С.134.)
Последний в этом ряду принцип практически отрицал в церковном управлении наличие соборных начал: «Выборы должны быть заменены назначениями. Коллегиальным органам должно принадлежать только совещательное право, но не право решений. Право решений должно быть предоставлено отдельным лицам — священнику в общине, викарному епископу в викариате, правящему епископу в епископстве. Экзарху в Остландской Церкви. Управление при этом должно быть широким образом централизовано». (Алексеев В.И., Ставру Ф. Указ. соч. 1981. №14. С.134.)
В течение 1942 года вышло еще несколько распоряжений Экзарха, определяющих и уточняющих принципы управления епархией, а также был разработан документ, устанавливавший порядок управления в приходской системе, на подведомственной Прибалтийскому Экзархату территории. Псковская Миссия находилась в ведении митрополита Сергия (Воскресенского), хотя и не являлась составной частью Экзархата, поэтому исследователю ее истории необходимо рассмотреть указанные программные документы с тем, чтобы определить требования к церковной дисциплине, распространявшиеся соответственно и в областях оккупированного Северо-Запада России.
5 августа 1942 года митрополит Сергий (Воскресенский) выпустил «Распоряжение по Латвийской епархии» за №44, в котором на примере Латвии определялся механизм управления и структура православной епархии в составе Прибалтийского Экзархата. Во главе епархии находится епархиальный архиерей, в данном случае епископ Рижский. Архиерей назначался на место своего служения Экзархом Прибалтики «с предварительного согласия Генерального Комиссара в Риге». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.1.) Сместить епископа мог Экзарх по своей воле, или «по требованию Генерального Комиссара в Риге», а также архиерей мог оставить управление кафедрой «по собственному своему желанию». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.1.)
В пункте №4 сказано, что «Епархиальный архиерей подчиняется Экзарху, как предстоятелю митрополичьего округа, к которому принадлежит Латвийская епархия; дела по обжалованию действий епархиального архиерея восходят на решение Экзарха». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.1.)
Обязанности архиерея и основные его функции хорошо представлены в Заявке на имя Генерального Комиссара в Риге относительно положения Латвийской православной епархии, составленной в ответ на распоряжение рейхскомиссара в Остланде от 19 июня 1942 года. Среди обязанностей правящего архиерея перечислены следующие: а) участвовать «в совещании архиереев Экзархата»; б) «следовать каноническим указаниям Экзарха и ответствовать перед ним за свою должностную деятельность»; в) «перед изданием общих распоряжений, определяющих порядок епархиального или приходского управления, представлять таковые на утверждение Экзарха»; г) «представлять Экзарху урегулирование спорных вопросов вероучения или канонического права и окончательные решения по делам судебным, а также по делам о помиловании, рукоположении, производства и награждения». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.7-8.)
Далее следует пункт, где перечисляются вопросы, входящие в компетенцию архипастыря, как «управителя епархии: а) епархиальный архиерей осуществляет в своей области право священнодействия, рукоположения, учительства, представительства, распоряжения, надзора, посещения и запрещения; б) он назначает клириков на должности, перемещает их на другие должности, увольняет их на покой и в отпуск и привлекает их к церковному суду; в) он утверждает светских членов приходских советов в должности и, если потребуется, смещает их; г) он назначает и увольняет служащих своей канцелярии; д) он руководит деятельностью церковных должностных лиц (епархиального совета, благочинных, приходских настоятелей и приходских советов) и контролирует таковую; е) он управляет имуществом епархии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.8.)
Кроме этого, в ведении епархиального архиерея находились Епархиальный Совет и Епархиальная канцелярия. Епархиальный Совет являлся совещательным органом при епархиальном преосвященном. В случае разногласия между Епархиальным советом и правящим епископом, спорное дело передавалось на решение Экзарха, либо конфликт разрешался епархиальным архиереем «по своему усмотрению». Правда, в последнем случае архиерей все же должен был довести о случившемся разногласии до сведения Экзарха. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.2.)
Епархиальный Совет состоял из шести пресвитеров, которые занимали штатные места в епархии. Они назначались епархиальным архиереем «на определенный срок с предварительного согласия Экзарха и Генерального Комиссара в Риге». Увольнялись члены Епархиального совета также епископом, либо «по требованию Генерального Комиссара в Риге, либо по собственному своему желанию». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.2.)
В сентябре 1942 года в состав Епархиального Совета Латвийской епархии входили:
1) товарищ Председателя: протоиерей Николай Перехвальский (Рига);
2) протоиерей Николай Македонский (Рига);
3) протоиерей Александр Лисман (Рига);
4) протоиерей Андрей Веглайс (Рига);
5) протоиерей Андрей Янсон (Мариенбург);
6) священник Леонид Ладинский (Двинск).
(ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.8.)
Председателем Епархиального Совета состоял епархиальный архиерей, он же назначал из числа членов Епархиального Совета товарища Председателя. Товарищ Председателя Епархиального Совета помогал Епархиальному архиерею в управлении Епархиальной канцелярией, а в его отсутствие председательствовал на заседаниях Епархиального Совета.
Заседание Епархиального Совета считалось правомочным, если на нем (помимо Председателя и его товарища) присутствовало не менее трех членов. Дела, стоявшие на повестке дня заседания Епархиального Совета, решались простым большинством голосов при равенстве которых решающим становился голос председательствующего. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.2.)
Исполнительным органом при Епархиальном архиерее являлась Епархиальная канцелярия. Члены и служащие канцелярии назначались и увольнялись епархиальным архиереем, которому они непосредственно подчинялись. К составу чинов канцелярии относились:
а) секретарь, в ведении которого находились «все дела, не порученные другим членам канцелярии», присутствовал без права решающего голоса на заседаниях Епархиального Совета, ведя протокол, и «докладывал дела, по которым не назначено других докладчиков»;
б) заведующий хозяйством, на которого были возложены обязанности бухгалтера и казначея. Он заведовал имуществом, хозяйством и кассой епархии. Он также имел право присутствовать на заседаниях Епархиального Совета без права решающего голоса «для доклада по порученным ему делам и для представления отчетов по таковым»;
в) юрисконсульт вел дела епархии в судах и государственных учреждениях, имея на то соответствующую доверенность, также присутствовал на заседаниях Епархиального Совета без права решающего голоса «для доклада по делам, по которым ему поручено представить свое заключение»;
г) делопроизводитель, который попутно ведал делами архива
риуса и порой исполнял обязанности экспедитора.
(ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.2.)
Итак, даже беглое рассмотрение структуры церковного управления в Экзархате позволяет нам сделать несколько выводов. Во-первых, налицо имелась жесткая централизация как в управлении Экзархатом в целом, так и отдельными епархиями. Можно сказать, что вся полнота власти была сосредоточена в руках Экзарха, а в границах епархии — в руках Епархиального архиерея. Даже существование Епархиального Совета как совещательного органа при архиерее в общем-то, не влияло на единовластный характер управления в епархии. Члены Епархиального совета назначались и увольнялись епископом, а на не удовлетворившее его решение Совета архиерей вправе был наложить вето или, как сказано в документе: решить «дело по своему усмотрению». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.2.)
Другой показательной особенностью механизма управления церковной жизнью в Экзархате и в епархиях было то, что и Епархиальный архиерей и члены Епархиального Совета назначались только после согласования их кандидатур с Генеральным Комиссаром, то есть главой немецкого оккупационного режима в генерал-бецирке (Рейхскомиссариат «Остланд» состоял из 4-х генеральных округов: Литва, Латвия, Эстония, Белорусия). Кроме того, Генеральный комиссар мог требовать увольнения, как Епархиального архиерея, так и членов Епархиального Совета. Прерогатива Генерального Комиссара на вмешательство в кадровую политику православной епархии в этом отношении уподобляет его функции действиям «Комиссии культов» в советском государстве (позже, после 1943 года, уполномоченный по делам Русской Православной Церкви), которая могла выдать или отказать в регистрации тому или иному священнослужителю, в том числе и епископу. (После 1943 года в СССР схожими правами обладал уполномоченный по делам Русской Православной Церкви.)
Не менее интересен другой документ, имевший силу в пределах Прибалтийского Экзархата и, несомненно, действовавший на территории Псковской Миссии. Речь идет о «Временном положении о приходах», которое было выпущено 30 ноября 1942 года. Оно было составлено Экзархом Сергием и заверено начальником Экзаршей канцелярии профессором Гриммом. Уже первое слово заголовка предупреждает о том, что действие «Положения» устанавливалось «ввиду чрезвычайных обстоятельств военного времени» и предназначено было «действовать впредь до восстановления нормальных условий мирной жизни». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.) Другими словами, Экзарх Сергий признавал, что предлагаемые им принципы единоличного управления приходской жизнью были далеки от идеала православной соборности, однако, по его мнению, лишь в такой форме возможно было поддержать, в чрезвычайных условиях военного времени церковную дисциплину и канонический порядок на приходах и в епархиях в целом.
В основном пункте «Временного положения о приходах» содержался запрет на созыв общих Приходских собраний. Исключение из этого жесткого правила допускалось лишь «в чрезвычайных случаях и лишь с особого каждый раз разрешения Епархиального архиерея и гражданской власти». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.)
Из текста «Положения» также следует, что участвовать в Приходском собрании могут только «полноправные прихожане». Ими считаются «...лица обоего пола, внесенные в списки прихожан, достигшие совершеннолетия, ежегодно исполняющие христианский долг исповеди и Святого Причастия и уплачивающие исправно приходские взносы». В то же время «полноправными прихожанами» не могли считаться лица, которые «а) состоят в браке без церковного венчания; б) исключены из духовного звания или состоят под запрещением; в) повинны в том, что поносят Святую Православную веру, ее учение и установления; г) известны тем, что ведут предосудительный образ жизни и имеют предосудительные занятия; д) опорочены по суду или состоят под судебным следствием». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.)
Благодаря этому параграфу «Положения», мы имеем образец минимальных дисциплинарных требований, установленных в Прибалтийском Экзархате для прихожан, то есть для мирян.
Если приходу удавалось получить разрешение архиерея на созыв Приходского собрания, то Епархиальный преосвященный назначает председателя собрания, которому дает указание о порядке его проведения и о том, «для рассмотрения каких именно дел данное собрание созывается». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.) Председатель собрания после его окончания был обязан представить постановление, выработанное в ходе работы собрания, на утверждение Епархиального архиерея. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.)
Третий раздел «Положения» в основном был посвящен условиям деятельности Приходского Совета. Он был призван содействовать настоятелю прихода «в заведовании имуществом, финансами и хозяйством прихода, а также в попечении о благолепии храма и об удостоверении духовных нужд прихожан». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5.) В состав Приходского Совета входили все штатные члены клира (священники, диаконы, псаломщики), а также от 5 до 12 светских членов «из числа полноправных прихожан».
Епархиальный архиерей обладал правом, по представлению благочинного, определять число светских членов Приходского Совета для каждого прихода в отдельности, исходя из общего количества его прихожан. Епископ назначал членов Приходского Совета сроком на 1 год. Кандидатуры к назначению через благочинного представлял настоятель прихода. Председателем Приходского Совета всегда являлся настоятель прихода. Приходской Совет из своего круга выбирал товарища Председателя, церковного старосту, кассира, секретаря. Кандидаты на эти должности по представлению настоятеля прихода утверждались благочинным.
Заседание Приходского Совета признавалось правомочным, если «в нем присутствовало не менее половины членов совета, в том числе его Председатель или Товарищ Председателя». На заседаниях дела решались простым большинством голосов, в случае равенства голосов, голос председателя, то есть настоятеля прихода, давал перевес. В случае если настоятель прихода был не согласен с постановлением Приходского Совета, «принятым либо в его отсутствие, либо вопреки мнению, которое он выразил в заседании», то он мог, «приостановив исполнение сего постановления, представить дело на решение Епархиального архиерея». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.5-6.)
Четвертый раздел «Положения» дает нам представление о должности благочинного в епархии Экзархата: «Благочинный, осуществляя надзор над приходами своего округа, имеет право в любое время их ревизовать и требовать объяснения от приходского причта и приходских советов: обо всех замеченных упущениях благочинный докладывает Епархиальному архиерею; по поручению Епархиального архиерея благочинный производит следствия по делам священно- и церковнослужителей своего округа». Настоятель прихода и Приходской Совет должны были сообщаться с Епархиальным архиереем только через благочинного, который «...сопровождает своими отзывами их ходатайства, представления, доклады и отчеты». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.6.)
Последняя, пятая, часть документа описывает основные положения, связанные с формированием, составом и полномочиями Ревизионной комиссии. Ревизионная комиссия действовала на православном приходе, состояла из 5 членов, которые назначались Епархиальным архиереем сроком на один год. Кандидаты в члены Ревизионной комиссии представлялись к назначению благочинным, а в приходе самого благочинного они представлялись к назначению Епархиальным Советом. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.6.)
Членами Ревизионной комиссии могли быть только лица, удовлетворявшие следующим требованиям «а) состоящие полноправными прихожанами данного прихода, б) не принадлежащие к составу Приходского Совета, в) не состоящие в супружестве с членами Приходского Совета, г) не имеющие с ними близкого родства в качестве их детей или родителей, братьев или сестер». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.6.)
Члены Ревизионной комиссии избирали из своего состава Председателя и товарища Председателя комиссии. Заседания комиссии считались правомочными, если в нем присутствовало не менее 3-х ее членов, в том числе Председатель или товарищ Председателя.
В компетенцию Ревизионной комиссии входила проверка денежной отчетности, кассы и миущества прихода. Проверка должна была проводиться не менее 1 раза в год, в то же время, по инициативе благочинного или самой Ревизионной комиссии, она могла производиться чаще. Отчеты о проверках Ревизионная комиссия должна была представлять на рассмотрение благочинному. О состоявшихся ревизиях и их результатах благочинный был обязан доложить Епархиальному архиерею. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.6.)
Итак, приведенные выше выдержки из источников позволяют сделать вывод о том, что соборное начало практически исчезло из жизни Православной Церкви на оккупированной территории. Единовластный принцип управления в рамках Экзархата становился господствующим: управление сосредоточено в руках Патриаршего Экзарха, в рамках епархии в руках Епархиального архиерея, на приходах в руках священника — настоятеля прихода.
|
