Внутренняя Православная Миссия в Латвии 1943—1944 гг.
Как и в оккупированных районах Северо-Запада России, в Латвии существенную помощь беженцам оказывал Русский Комитет, тесно взаимодействовавший с Православной Церковью. Еще до официального учреждения Русского Комитета, на территории генерал-бецирка «Латвия» действовала общественная благотворительная организация «Народная помощь». Уполномоченный при «Народной помощи» по русским делам Г.А.Алексеев получал от хозяйственного стола Латвийского Епархиального Управления денежные перечисления для оказания помощи беженцам, прибывшим из России. Сборы средств проводились на приходах епархии, при этом в октябре 1943 года было собрано 6187,71 рейхсмарок, из них в латышских приходах собрали 1280,24 рейхсмарок и в русских приходах — 4907,47 рейхсмарок. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.304. Л.51.)
Немецкие власти дали разрешение на создание Русского Комитета в Латвии 2 ноября 1943 года. К этому времени практически во всех оккупированных нацистами странах, за исключением Прибалтики, существовали комитеты для защиты интересов русского населения. Во главе Русского Комитета в Латвии находился Георгий Александрович Алексеев, директор знаменитой Кузнецовской фарфоровой фабрики. (Полчанинов Р.В. Рига. Февраль-июль 1944 // Даугава. 2004. №2(244). С.134.) В компетенции Русского Комитета находились следующие вопросы: материальная помощь и юридическая защита, трудоустройство и расселение беженцев, культурно-просветительская деятельность (лекции, концерты, открытие библиотек и т. п.). Одним словом, Русский Комитет своей основной задачей видел заботу «...о нуждах русского населения в Латвийской генеральной области». (Русский Вестник. Рига. 15.11.1943. №5(71).)
Известно, что между Псковской Миссией и Русским Комитетом в Латвии было достигнуто соглашение, согласно которому «гражданские служащие Миссии получат работу в Русском Комитете». (Полчанинов Р.В. Указ. соч. С.134.) Митрополит Сергий (Воскресенский) одобрил образование Русского Комитета. В Рижском кафедральном соборе 16 ноября 1943 года перед началом работы Русского Комитета Экзарх Сергий отслужил торжественный молебен. После молитвы Экзарх произнес слово по поводу знаменательного события в жизни русских в Латвии: «Я ознакомился с работой Русского Комитета и убедился в том, что это дело живое и созидательное, основанное на высокой христианской морали». (Русский Вестник. Рига. 18.11.1943. №6(72).) На молебне присутствовали члены Русского Комитета во главе с председателем Г.А.Алексеевым, представители русской общественности и многие другие, кто готов был взять «...под свое покровительство Русский Комитет». (Русский Вестник. Рига. 18.11.1943. №5(71).)
После этого на Двинской улице в доме №6 силами членов Комитета для русских беженцев было выделено помещение с 11-ю комнатами, рассчитанное на 70 человек. Официальное открытие этого беженского приюта (17 ноября 1943 года) было предварено молебном, совершенным протоиереем Иоанном Легким. (Русский Вестник. Рига. 18.11.1943. №6(72).)
Число беженцев, прибывавших в Латвию из России, росло с каждым днем. После двухлетнего перерыва вновь появилась необходимость учреждения Внутренней Православной Миссии. В 1941 году все ее усилия были сконцентрированы на окормлении советских военнопленных, и потому, когда оккупационные власти наложили запрет на посещение православными священниками лагерей военнопленных, Миссия свою деятельность закончила. В конце 1943 года на повестке дня стояли несколько иные задачи, и работа Внутренней Миссии складывалась иначе.
В начале декабря 1943 года митрополит Сергий (Воскресенский) сделал распоряжение об учреждении Внутренней Миссии, которая должна «заботиться о православных верующих и русских беженцах». Организовать работу Миссии в Латвийской епархии было поручено настоятелю Рижской Благовещенской церкви и первому начальнику Псковской Миссии митрофорному протоиерею Сергию Ефимову. (Русский Вестник. Рига. 11.12.1943. №16(82).) Вскоре в Епархиальном Управлении была детально разработана программа деятельности Внутренней Православной Миссии.
Миссия была учреждена при Епархиальном Управлении Латвийской Православной Церкви. Высшим руководителем Миссии был признан епископ Рижский Иоанн (Гарклавс). Епископ Иоанн данной ему властью назначал Уполномоченного по делам Внутренней Миссии, который в свою очередь заведовал «всеми делами, как духовного, так и физического окормления беженцев в Латвии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.1.)
Священник-миссионер Владимир Толстоухов в последних числах декабря 1943 года был отчислен из состава Псковской Миссии и вернулся в Ригу, где вновь был «назначен вторым священником в Рижскую Благовещенскую церковь». Как опытный миссионер, о.Толстоухов получил благословение от епископа Иоанна занять пост Уполномоченного по делам Внутренней Миссии в Латвии. В помещении Епархиальной канцелярии о.Владимир ежедневно с 10 до И часов вел прием по вопросам, связанным «с духовным окормлением и материальной помощью беженцам и раненым». (Русский Вестник. Рига. 01.01.1944. №1(25). Указ об отчислении священника-миссионера Владимира Толстоухова от 24 декабря 1943 г. №1123—7, подписанный Экзархом митрополитом Сергием.)
При Епархиальном Совете была собрана специальная комиссия, ведавшая делами Внутренней Миссии. Председателем комиссии являлся протоиерей Сергий Ефимов. Наряду с ним, в состав комиссии вошли протоиерей Н.Смирнов, священник Михаил Кравченко, О.Бенуа и О.Стабулниек. Как было сказано в Программе Внутренней Миссии в Латвии, комиссия должна содействовать «всеми мерами, советом и делом, опытом и личной активностью во всех важнейших начинаниях. Число ее активных членов может расти по мере развития и углубления деятельности Внутренней Миссии, с каковой целью должны быть привлекаемы в число членов комиссии наиболее активные верующие (без различия пола) и духовенство». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.1.)
Предполагалось развернуть миссионерскую деятельность в двух направлениях: духовное окормление беженцев и материальная помощь нуждающимся, в первую очередь лицам, вывезенным из русских областей. Духовное окормление должны были проводить «...духовные лица, постоянно назначенные на таковое обслуживание беженских нужд, или временно командированные на то». По делам материальной помощи ответственность была возложена на Центральный Дамский Комитет при кафедральном соборе в Риге. В объем духовного окормления беженцев входило: «устройство духовных бесед, чтений, и научение детей началам веры, а также и распространение среди них духовной литературы, Евангелий, крестиков и иконок». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.1.)
В программе Внутренней Православной Миссии рассматривался возможный источник средств для материального окормления русских беженцев. Изыскивались средства несколькими путями: из доходов от миссионерских служб (свечи, просфоры и т.д.), посредством особых тарелочных сборов — «на Внутреннюю Миссию», проводимых во всех церквах епархии. Кроме этого, организовывались сборы средств «Дамскими комитетами по приходам, через подписные листы». Собирались и отдельные частные пожертвования, «непосредственно направляемые в кассу Внутренней Миссии, или пожертвования в церквах при свечном ящике, заносимые в приходно-расходные книги на местах и затем пересылаемые в кассу Внутренней Миссии». Предусматривалось также поступление средств через «пожертвования и взносы — единовременные или регулярные от приходских советов всех церквей Латвии, направляемые в кассу Внутренней Миссии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.1.)
Из этих денежных сумм выдавались пособия неимущим беженцам. В районе города Риги выплату пособий производил Центральный Дамский Комитет при Рижском кафедральном соборе, а в остальной части Латвии — «касса Внутренней Миссии непосредственно, по заявкам со стороны настоятелей приходов или священников, обслуживающих беженские группы, с ведома Преосвященного Рижского, соразмеряясь с наличием денежных средств кассы». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.1.)
В программе также говорилось и о некоторых обязанностях священнослужителей — сотрудников Внутренней Миссии. О своей духовно-миссионерской деятельности они должны были давать письменные отчеты-сведения. Для учета совершенных Таинств (крещений, браков и погребений), также, как и о полученных доходах со служб (от продажи свечей и пр.), миссионеры должны были вести соответствующие записи «в метрических и кассовых книгах приходов, в районе которых совершаются требы и богослужения». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.2.)
Отчеты о богослужебной и миссионерской деятельности среди беженцев духовенство, приписанное к Внутренней Миссии, обязано было отправлять в Ригу — «из отдаленных мест раз в месяц, а из близлежащих — каждый раз после богослужения». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.2.)
Все дела, отчеты и суммы Внутренней Миссии находились в самой Внутренней Миссии, в непосредственном ведении Уполномоченного Миссии.
Священнослужители, определенные на службу во Внутреннюю Миссию, должны были своевременно сообщать через благочинных соответствующих округов, «о всех новоприбывших русских беженцах с их священниками и церковным инвентарем непосредственно во Внутреннюю Миссию, в целях их скорейшего устройства в деле духовного и материального окормления». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.139. Л.2.)
Вскоре по благочиниям Латвийской епархии был распространен циркуляр епископа Иоанна (Гарклавса), к которому была приложена и программа деятельности Внутренней Миссии. Распоряжение Латвийского архиерея было посвящено окормлению беженцев. Попечение о беженцах возлагалось на настоятелей церквей, их заместителей или священников, обслуживающих те приходы, в районах которых находились беженцы. Другими словами, практически все православное священство Латвии являлось ответственным за духовное и материальное окормление беженцев и, таким образом, становилось в ряды членов Внутренней Миссии. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.85.)
Осенью 1943 года в связи с эвакуацией из русских областей, завоеванных Германской армией, в пределы Латвийской епархии вместе с массами беженцев начало пребывать значительное число православных священнослужителей.
В некоторых районах Латвии отцы благочинные получали предписания от оккупационных властей, согласно которым они должны были допустить эвакуированное духовенство «...к служению, хотя бы только для своих эвакуированных православных людей». В подобных случаях священники из русских областей нередко обращались в приходы Латвийской епархии «за оказанием помощи в снабжении их церковной утварью и другими предметами». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.100.)
Вместе с тем, как выяснилось со временем, среди эвакуированных духовных лиц имелось «духовенство обновленческое, автокефальное и даже в некоторых случаях самозванное, поскольку они...» не могли «...доказать своего звания никакими документами или простым знакомством с церковной обстановкой последнего времени». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.100.)
По этому поводу Епархиальное Управление выпустило циркуляр, распространенный по православным приходам Латвии в октябре 1943 года. Благочинным предписывалось поставить подведомственных священников в известность «о возможном появлении в их приходах подобного рода духовенства». Рекомендовалось клирикам Латвийской епархии проявлять «максимум бдительности и осторожного отношения в смысле выяснения личности прибывших духовных лиц». О каждом вновь прибывшем священнослужителе благочинные были обязаны немедленно сообщать правящему архиерею и Епархиальному Совету. Строго запрещалось допускать вновь прибывшее духовенство из числа беженцев «к священнослужению, к причащению по священническому чину, к сослужению и т.д. без архиерейского на то благословения». Это требование оставалось в силе и в том случае, если местные власти будут предлагать допустить того или иного священнослужителя до служения, не спрашивая на то благословения владыки Иоанна. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.100.)
Наибольшее число священнослужителей Псковской Миссии были эвакуированы в Латвию. Кроме о.Сергия Ефимова и о.Владимира Толстоухова, ставших во главе Внутренней Православной Миссии, духовные нужды беженцев обслуживали и другие миссионеры, только что прибывшие из Пскова: о.Георгий Бенигсен в Цесисе, о.Николай Шенрок в городке Вайноден на границе Литвы, где верующие своими силами построили молитвенный дом, прихожанами которого стали, в том числе, многочисленные русские беженцы. (Русский Вестник. Рига. 30.03.1944. №38(62).)
Начиная со 2 апреля 1944 года, в городе Либаве в связи с большим наплывом русских беженцев вновь открылась церковь во имя св.Алексия. По благословению епископа Иоанна (Гарклавса) настоятелем церкви был назначен митрофорный протоиерей Петр Кудринский. До эвакуации о.Петр служил в селе Рождественно близ Гатчины, таким образом, находился в подчинении Управления Псковской Миссией. (Русский Вестник. Рига. 30.03.1944. №38(62).)
Другой ленинградский священник о.Алексий Азиатский, после эвакуации из Любани в Латвию, 19 января 1944 года получил назначение на должность второго священника к Бауской Свято-Георгиевской церкви для обслуживания эвакуированных православных беженцев. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.102. Л.10.)
Бывший благочинный Псковского округа протоиерей Феодор Михайлов был назначен настоятелем Иоанновской церкви в Риге. Во время эвакуации из Пскова, при погрузке имущества в товарный вагон на железнодорожной станции, о.Феодор попал под обстрел советской авиации и был тяжело ранен осколком авиабомбы, потеряв после этого возможность самостоятельно передвигаться. В Риге о.Феодор со своей семьей нашел приют в квартире владыки Иоанна (Гарклавса). Как вспоминает протоиерей Сергий Гарклавс, раненый священник больше месяца пролежал на диване в гостиной комнате квартиры епископа Рижского. (Устное свидетельство автору протоиерея Сергия Гарклавса от 3 июля 2004 года.)
В Шлоке с июня 1944 года начались регулярные богослужения для беженцев из России, расположившихся в городке и его окраинах. Духовное попечение о православных жителях в Шлоке было поручено священнику-миссионеру о.Алексею Ионову. (Русский Вестник. Рига. 20.05.1944. №59(83).)
Богослужения для беженцев совершались также в Огре. Там в июне 1944 года проживало свыше 300 человек беженцев из России. Для окормления духовных нужд русских беженцев в Огре был назначен, в недавнем прошлом член Псковской Миссии, о.Виктор Першин. Несколько позже о.Виктор, будучи штатным миссионером Внутренней Православной Миссии, принял попечение и о беженцах в Шлоке. Здесь собрался прекрасный хор, организованный частично из местных жителей, а частично из регулярно приезжавших православных рижан. Каждый раз после совершения богослужения о.Виктор Першин произносил проповедь, а молящимся раздавали духовную литературу и церковный календарь на 1944 год. (Русский Вестник. Рига. 27.06.1944. №75(99).)
Священник Иоанн Оглоблин, в недалеком прошлом сотрудник Псковской Миссии, определением епископа Рижского Иоанна (Гарклавса) получил назначение вторым священником в Вецпи-ебалгский Свято-Николаевский приход для обслуживания духовных нужд беженцев Вецпиебалгской и соседних волостей (апрель 1944 года). (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.283. Л.1.) В июле 1944 года о.Оглоблина перевели из Вецпиебалгской церкви запасным священником в Елгавский Свято-Симеоно-Аннинский собор с поручением обслуживать духовные нужды беженцев в городе Ауце и прилегающих к нему районах. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.283. Л.11.) Кроме этого, не оставляя церковного служения во Внутренней Миссии, о.Иоанн Оглоблин являлся уполномоченным по делам беженцев и членом «Русского Комитета» в Латвии. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА10676. Т.3. Л.609 об.)
В Аллажской волости Латвии в декабре 1943 года совместно с беженцами из русских областей проживал протоиерей Александр Кузнецов, бывший настоятель церкви святого Иоанна Предтечи в селе Каменная Поляна, Оредежского района Ленинградской области. Отец Александр Кузнецов сумел эвакуировать в Латвию и привезти с собой почти всю церковную утварь. Еще в довоенные годы в Советском Союзе о.Александр окормлял 6 деревенских приходов. В условиях немецкой оккупации он включился в труды Псковской Миссии, а оказавшись на территории Прибалтийского Экзархата, горел желанием продолжить церковное служение и здесь на чужбине. Епископ Иоанн Рижский дал благословение протоиерею Александру Кузнецову взять на себя окормление духовных нужд православного населения и беженцев в Аллажской волости. Первое богослужение в Аллажи о.Александр совершил в день святителя Николая — в воскресенье 19(6) декабря. (Преосвященнейший Иоанн в Аллажи // Русский Вестник. Рига. 18.12.1943. №19(85).)
Далеко не всегда священнослужители из числа русских беженцев прибывали в Прибалтику с церковными ценностями и богослужебной утварью. Чаще всего не хватало антиминсов, без которых было невозможно совершать Божественную Литургию. Рижский епископ Иоанн (Гарклавс), заботясь о регулярном совершении богослужений для беженцев и восточных рабочих (остовцев), воскресным днем 19 марта 1944 года в Христо-Рождественском кафедральном соборе совершил чин освящения 17-ти новых антиминсов. После этого антиминсы были переданы беженским пастырям и развезены ими по приходам с большим скоплением беженцев. (Русский Вестник. Рига. 23.03.1944. №35(59).)
На службе Внутренней Миссии состояли еще так называемые разъездные миссионеры. Внимая заявлениям с мест, Внутренняя Православная Миссия командировала своих священников-миссионеров в районы скопления беженцев. Так, например, 18 и 19 января 1944 года (праздник Крещения Господня) была отслужена Божественная Литургия, а затем совершен традиционный для этого праздника чин великого освящения воды в Народном Доме Сеяс волости «при горячем молитвенном участии значительного числа молящихся, в сопровождении хора, составленного из самих беженцев». (Русский Вестник. Рига. 29.01.1944. №12(36).)
Члены Внутренней Миссии 23 января 1944 года посетили Балдоне, где также состоялось богослужение для беженцев. Уполномоченный по делам Внутренней Православной Миссии в Латвии о.Владимир Толстоухов в отчете о выездных богослужениях отмечал, что «несмотря на плохое состояние проселочных дорог и разбросанность беженцев по хуторам, Балдонская церковка оказалась полной». (Русский Вестник. Рига. 29.01.1944. №12(36).)
Как правило, после богослужения миссионеры проводили духовно-просветительские беседы, раздавали духовную литературу — Священное Писание, молитвословы. В начале 1944 года по благословению Преосвященного Иоанна епископа Рижского начали издаваться Троице-Сергиевские листки. Издательство и редакция были поручены Владыкой Иоанном священнику Николаю Веглайсу. В конце января 1944 года духовные листки бесплатно раздавались верующим в храмах Рижского благочиния. В первую очередь листки должны были дать духовное чтение, духовную пищу для русских беженцев, «давно лишенных религиозной литературы». (Русский Вестник. Рига. 01.02.1944. №13(37).)
В марте 1943 года уже сам Экзарх Сергий дал поручение священнику-миссионеру Николаю Трубецкому редактировать новое издание Экзархата: «12 Евангелий Страстей Господних», имеющее особый спрос у верующих в преддверии Страстной недели. Прежнее, первое издание этой книги разошлось, а православная паства в Прибалтике за счет беженцев из русских областей все более возрастала. Было намечено издать эту брошюру в количестве 10 тысяч экземпляров на церковно-славянском языке, напечатанную гражданским русским шрифтом. Книга была распространена по церквям, приходам и среди русских беженцев накануне праздника Святой Пасхи.
Другое издание — поминальная книжка для проскомидии с изображением Казанской иконы Божией Матери, листами для записи поминаний для живых, с изображением Христа Распятого и листами для поминальных записей об умерших. Здесь же были помещены краткие сведения о важности и необходимости молитв о живых и умерших, тропарь с кондаком о болящих, панихида, о поминовении усопших на 9-й, 40-й дни и в годовщину кончины, а также православное учение о состоянии души после разлучения ее с телом. (Русский Вестник. Рига. 23.03.1944. №35(59).) Такое обстоятельное приложение к поминальной книжке было рассчитано в том числе на просвещение русских беженцев, зачастую не имевших твердых знаний об основах христианской веры.
Одной из наиболее серьезных проблем, затрудняющих духовное окормление беженцев, в первую очередь совершение богослужений, являлась острая нехватка православных храмов. Даже если в том городе или селе, где скопилось большое число русских беженцев, имелась православная церковь, здание это далеко не всегда могло вместить всех молящихся. Не нужно забывать, что в Латвии существовали волости и районы, где православные граждане проживали в незначительном количестве или отсутствовали совсем. Естественно, в таких местах исторически никогда не существовало православных церквей.
Иногда богослужения совершались в частных домах, специально подготовленных и убранных для проведения службы, обрядов и духовных бесед. В Курляндии в городе Доблене, где никогда не было православных, был открыт новый православный приход для поселившихся здесь русских беженцев, вывезенных из прифронтовых районов. Этот приход являлся отделением Симеоно-Аннинского прихода. Для обслуживания беженского прихода к Митавскому собору был прикомандирован третий священник из числа беженцев — о.Валентин Лелянов. За неимением в Доблене Православной Церкви, богослужения совершались в частных помещениях. (Русский Вестник. Рига. 24.02.1944. №23(47).)
Бывали случаи, когда православные граждане Латвии вместе с русскими беженцами своими силами строили молитвенный дом и отправляли затем в Епархиальное Управление заявку-просьбу прислать священника. (Русский Вестник. Рига. 30.03.1944. №38(62).)
Иногда, как, например, в местечке Угалене (Угале), где имелся православный приход, но не было постоянного священника, после настоятельной просьбы православных беженцев их приход был обеспечен сразу 2-мя священниками. Правда, как правило, не хватало не только помещений для богослужений, но и духовенства. (Русский Вестник. Рига. 25.01.1944. №10(34).)
В январе 1944 года епископ Рижский Иоанн обратился к главе Евангелическо-лютеранской Церкви архиепископу Т.Гринбергу с просьбой, которая затем была отражена в циркуляре главного управления Евангелическо-лютеранской Церкви. В этом распоряжении, адресованном благочинным лютеранской Церкви, говорилось о том, чтобы в тех местах, где имелись русские беженцы, но вблизи не было православных храмов, местные (лютеранские) «пастыри давали возможность русским беженцам совершать православные богослужения в лютеранских церквах». (Русский Вестник. Рига. 25.01.1944. №10(34).)
Эта вынужденная мера действительно оправдала себя. Так, например, в Курляндии, где практически не было православных храмов, беженцы смогли совершать богослужения нормальным порядком и даже иметь по два священника из своей среды. (Русский Вестник. Рига. 25.01.1944. №10(34).)
В августе 1944 года в городе Огре священником Иоанном Трубецким, также в лютеранском храме, совершались богослужения для православного населения, в своем большинстве прибывшим из русских областей в 1943—1944 гг. (Русский Вестник. Рига. 26.08.1944. №101(125).)
В Шлоке, в связи с огромным наплывом беженцев, встала задача организовать регулярное обслуживание их духовных нужд. Этот нелегкий, но благородный труд взял на себя митрофорный протоиерей о.М.Петерсон, настоятель Эдинбургской церкви. Отец Михаил совместно со своим хором и с любезного разрешения местного пастора совершал вторые богослужения, после хозяев, специально для беженцев в лютеранском молитвенном доме. (Русский Вестник. Рига. 12.02.1944. №18(42).)
Хотелось бы привести свидетельство настоятеля Якобпилского Свято-Покровского прихода священника Арсения Колиберского, зафиксированное им в отчетах после миссионерских поездок в места расположения русских беженцев. Первый выезд о.Арсений предпринял 9 января 1944 года в местечко Лиелзалве. Путешествие было не из легких и заняло около 12 часов. От конечной железнодорожной станции Лонес до Лиелзалве нужно было проехать 17 километров на лошадях, которых у беженцев не было, а местное население подводу миссионеру дать отказалось. Как пишет о.Арсений, «только благодаря любезности местного пастора это затруднение было устранено. Пастор Н.Плате предоставил в мое распоряжение свою лошадь, ночлег». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.28.) Из-за ненастной погоды молящихся собралось немного, но, несмотря на это, «в 10 часов в кирхе ...была отслужена Божественная Литургия». Из беженцев был организован хор, «который пел очень стройно и молитвенно». После Литургии священник отслужил Рождественский молебен. Затем о.Арсений провел духовную беседу на тему »0 православных храмах, их значении и преимуществе для православных христиан перед частными домами и церквами других конфессий». Миссионер признает, что «целью темы было возбудить у беженцев готовность и желание посещать православные храмы хотя бы и отстоящие на далеком расстоянии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.28.)
По окончании беседы из числа беженцев был назначен церковный представитель «для дальнейшего общения» с Якобпилским приходом и его настоятелем о.Арсением. На прощание священник раздал слушателям духовную литературу: журнал «Православный Христианин», «Рождественские листки», некоторые покупали молитвенники, Евангелия, нательные крестики и иконы. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.29.)
Вторая миссионерская поездка была совершена о.Арсением Колиберским 16 января 1944 года в Даудзеву в сопровождении церковного хора Якобпилской Свято-Покровской церкви. Богослужение и здесь совершалось в лютеранской кирхе. Однако, поскольку лютеранское богослужение проходило с 10 до 12 часов, то встреча о.Арсения с беженцами началась с духовной беседы, которая проводилась в помещении при кирхе. Беседа прошла весьма оживленно, с множеством вопросов, затрагивающих темы: «о существе Божием», «о творении мира», «о спасении человеческого рода» и прочие. В беседе приняли участие певчие церковного хора и секретарь Якобпилского приходского совета Н.Юра.
В 12 часов о.Арсений в стенах лютеранского храма отслужил Литургию, а в конце богослужения произнес проповедь на тему: «Бога никтоже виде, ниже видети может». В своем слове о.Арсений подробнее осветил вопрос, заданный на катехизической беседе «о существе Божием, что такое Бог в Самом Себе, в полном отрешении от Его проявлений в мире». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.29.)
В Аллажской волости в декабре 1943 года разместилось около 300 русских беженцев. В Аллажи не было тогда ни местного православного прихода, ни церкви, в связи с чем религиозное окор-мление беженцев было затруднено. Чтобы разрешить затруднительную ситуацию на месте, 16 декабря 1943 года волость Аллажи лично посетил епископ Иоанн Рижский. Волостное управление «заверило Владыку, что со стороны волости Церковь может рассчитывать на посильную поддержку в этом деле. Волостное управление предложило помещение в Доме Единения, (РСПЕ — Русское Студенческое Православное Единение действовало в Латвии до 1934 года, являясь филиалом Русского Студенческого Христианского Движения.) где в случае надобности в первое время можно будет совершать службы». (Русский Вестник. Рига. 18.12.1943. №19(85).) Одновременно с этим Внутренняя Православная Миссия в Латвии обратилась к Управлению Евангелическо-лютеранской Церкви с ходатайством о разрешении православным священникам служить в лютеранских церквях в тех местностях, где нет православных храмов и где размещены беженцы. (Русский Вестник. Рига. 18.12.1943. №19(85).)
В кратком обзоре деятельности Внутренней Миссии в Латвийской епархии, составленном в конце февраля 1944 года о.Владимиром Толстоуховым, указывалось, что за период работы Миссии для беженцев был открыт «целый ряд новых богослужебных пунктов там, где раньше были лишь отдельные православные верующие или же таковых вовсе не имелось, например, в Либав-ском благочинии — в Руцаве, Эдоле, Приекуле, Рудбаржах, Кроте, Дурбе, Бункас, Тадайки, Терши и оживление приходов в Вайноде и Айзпуте; в Митавском благочинии — открыто филиальное отделение Митавского прихода в Добеле, богослужебные пункты — в Скайсткалне, Ливберзе, Сабиле и Кандаве, в Эргльском благочинии — филиальное отделение Адеркашского прихода в Иршах, в Рижском благочинии — пункты в Сеяс волости, в Двинском благочинии — в Раксальской, Випской, Лиелзалвской и Даудзев-ской волостях. Вблизи Риги — пункты в Шлоке и Шкиротаве, оживлен приход в Балдоне. Во все упомянутые места скопления беженцев выезжали священнослужители близлежащих православных приходов или священники-миссионеры, находящиеся в распоряжении Внутренней Миссии». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.17.)
Духовные нужды русских беженцев, разбросанных по волостям Латвии, обслуживали священники близлежащих православных приходов по мере поступления заявок через уездного Уполномоченного по делам русских беженцев. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.104.)
Далее в своем докладе о.Владимир Толстоухов особо подчеркнул вклад лютеранской Церкви в помощь русским беженцам: «С братски-христианского разрешения лютеранского архиепископа Гринберга — во многих упомянутых выше волостях наши миссионерские богослужения происходили и происходят в лютеранских домах молитвы, куда собираются значительные группы молящихся, не взирая на отдаленность от мест своего нового жительства, иногда даже за 30—40 километров от ближайшего храма или молитвенного дома». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.17.)
Завершая рассмотрение вопроса об обеспечении духовных нужд беженцев из русских областей в Латвии духовенством и местами для совершения богослужений, приведем несколько цифр. К июню 1944 года в Латвийской епархии числилось 153 православных прихода. Вместе с тем, из-за наплыва беженцев было «организовано 30 новых пунктов богослужебного обслуживания беженцев и усилена деятельность уже существующих приходов». Поскольку клир некоторых церквей не справлялся с той нагрузкой, которая появилась с прибытием русских беженцев, Епархиальному Управлению Латвийской Православной Церкви приходилось назначать новых священнослужителей и церковнослужителей (нередко из числа беженцев) к уже утвержденному ранее штату в заявке на имя Генерального комиссара. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.13.)
Особо следует остановиться на деятельности Внутренней Православной Миссии в Риге. Здесь главным инициатором многих благотворительных и духовно-просветительских мероприятий являлся Преосвященнейший Владыка Иоанн Рижский, а также руководство Миссии — уполномоченный о.Владимир Толстоухов и председатель комиссии по делам Внутренней Миссии — протоиерей Сергий Ефимов.
По благословению епископа Иоанна (Гарклавса) в подвальном помещении Рижского кафедрального собора, начиная с января 1944 года, устраивались религиозно-нравственные беседы. Проводились они еженедельно по четвергам в 17 часов на русском языке. Предназначались эти беседы для местного православного населения и для русских беженцев, в большом количестве расположившихся в Риге и ее окрестностях. На беседах разъяснялось Священное Писание, жития святых и обсуждались вопросы нравственности. Духовные вечера неизменно собирали большое число посетителей. (Русский Вестник. Рига. 25.01.1944. №10(34).)
После небольшого перерыва, с 23 апреля 1944 года религиозно-нравственные беседы при кафедральном соборе были возобновлены уже в виде лекций духовно-научного содержания, которые проводились по воскресным дням (в 15 часов 30 минут).
К подготовке и прочтению лекций привлекались лучшие научные силы и представители духовенства, обладающие даром слова и опытом миссионерского служения. Цель этих лекций заключалась в том, чтобы «устранить имеющиеся в душах верующих или сомневающихся в вопросах веры всевозможные недомыслия и колебания в православной вере и ее отношении к науке сего времени». (Русский Вестник. Рига. 20.04.1944. №46(70).)
Первая лекция на тему «Наука и Библия в вопросе происхождения мира» прочел известный русский философ профессор С.А.Зырянский. Кроме него лекции при кафедральном соборе в Риге читал профессор Андриевский, прибывший в Латвию с беженским эшелоном из северо-западных районов России. (Профессор Андриевский в 1942—1943 гг. сотрудничал с Псковской Миссией, принимал участие в учительских конференциях и т.д.) Так, например, 26 августа 1944 года Андриевский выступил с лекцией на тему «Православно-мистический опыт». (Русский Вестник. Рига. 27.07.1944. №88(112).)
Из священнослужителей Латвийской епархии духовные лекции читали два еще молодых, но достаточно опытных пастыря, прошедшие служение в Псковской Православной Миссии: протоиерей Иоанн Легкий и священник Алексий Ионов. Вот некоторые темы лекций, прочитанных о.Иоанном: «О вере», «О загробной жизни». Отец Алексий в своих выступлениях затрагивал следующие темы: «Юродство, как образ спасения на Руси», «Светочи духовной культуры на Руси в наш век».
Бесплатный вход, интересные докладчики и острая потребность в духовном просвещении — все это неизменно собирало на лекции большое количество слушателей. Кроме этого, в Риге «в центре жительства русских беженцев — во Всехсвятском храме» по благословению епископа Иоанна с 20 февраля 1944 года начался цикл духовных бесед, следующих за молебнами с акафистом, в котором приняли участие многие православные пастыри города Риги. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.17.) Ответственным за проведение миссионерских бесед стал митрофорный протоиерей Сергий Ефимов. В одном из его рапортов на имя Преосвященного епископа Иоанна названы некоторые темы бесед, проведенных в феврале—марте 1944 года: 20 февраля на тему «Се лежит Сей на падение и на восстание многих во Израиле и знамение пререкаемо»; 27 февраля на тему о Святом Таинстве Причащения; 5 марта на тему о святых иконах, в связи «с прибытием в Ригу чудотворного Тихвинского образа Матери Божией». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.52.)
Наверное, трудно найти священника в Латвийской епархии, потрудившегося на ниве Внутренней Православной Миссии более, чем протоиерей Сергий Ефимов. Отец Сергий служил в Рижской Благовещенской церкви, просвещая и наставляя свою паству, имея уникальный опыт миссионерской работы сначала в должности епархиального миссионера в предреволюционном Пскове, затем продолжая миссионерские труды в Латвийской Православной Церкви в 1920—1930-е годы, а в августе 1941 года протоиерей Сергий Ефимов был назначен Экзархом Сергием (Воскресенским) в должность начальника Псковской Внешней Православной Миссии. Отец Сергий, также как и в Пскове, не ограничивался лишь служением в стенах своего храма. Но если в Пскове его усилия были направлены на помощь и духовную поддержку советских военнопленных, то в Риге в 1943—1944 гг. о. Ефимов, не взирая на свой преклонный возраст и старческие немощи, все свободное время посвящал окормлению русских беженцев и восточных рабочих. К марту 1944 года в пределах города Риги проживало около 30.000 русских беженцев, из них не менее 5 тысяч разместилось в «районе бывшего гетто на Московском форштате». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.54.)
К сожалению, отрывочность источников не дает возможности в полноте восстановить вклад о.Сергия Ефимова в дело Внутренней Миссии, но пользуясь миссионерскими отчетами и рапортами можно хотя бы частично описать его деятельность.
Одно из первых таких упоминаний относится к воскресному дню 16 января 1944 года, когда о.Сергий посетил общежитие для русских беженцев на Двинской улице №6. Священник совершил здесь Таинство Святого Крещения над 7-ю детьми, четверо из которых в возрасте от 6 до 7 лет, а остальные — крошечные младенцы. Протоиерей Сергий обратился к восприемникам с пастырским словом и сказал о той серьезной и важной задаче, которая «выпала на их долю, — принять участие в христианском воспитании этих детей, и выразил пожелание, чтобы и Родина русских людей узнала радость Святого Крещения». (Сергеева Е. Крестины в беженском общежитии // Русский Вестник. Рига. 20.01.1944. №8(32).)
В период со дня праздника Рождества Христова до первых чисел марта о.Сергий Ефимов посетил несколько пунктов размещения беженцев в Риге: на Пловучей улице, на Яковлевской, на Двинской улице, а также на Aizsargu iela. Во всех этих местах о.Сергий служил молебны с общим пением, проводил духовные беседы, преподавал детям «некоторые знания из предмета Закона Божьего». При каждом посещении беженских общежитий миссионер для желающих иметь необходимые сведения по религиозным вопросам предлагал христианскую литературу, молитвословы, крестики, иконы и даже Библии.
Кроме этого, о.Сергий Ефимов посещал места, где находились раненые и больные русские, оборудованные под лазареты на Kalpaka iela, Aizsargu iela, Pētersalas iela. В отчете миссионера сохранилось примерное описание этих визитов: «Здесь удовлетворялись прежде всего желания соединиться со Христом в Таинстве Святого причащения Тела и Крови Христовых. Далее, совершались молебствия в отдельных палатах с больными, велись с больными разговоры на соответствующие для них темы. Там же, где предвиделась необходимость решать вопросы апологетического характера, не опускалось и это без внимания и разъяснения». Больные также снабжались молитвенниками, духовными листками, нательными крестиками. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.51.)
Протоиерей Сергий Ефимов за время своего служения в Рижском Благовещенском храме организовал проведение по воскресным дням особых вечерен с акафистом, которые совершались по возможности с общим пением. После вечерни священник проводил духовные беседы «на соответствующие времени и событиям темы». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.52.)
Помимо этого, о.Сергий во Всехсвятском храме города Риги в свою очередь (служение для русских беженцев при этом храме было поочередно распределено между всеми священнослужителями города Риги) совершал служение акафистов с беседами и общим пением. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.108.)
Весной—летом 1944 года, практически до дня своего ареста органами НКВД, протоиерей Сергий Ефимов продолжал духовное окормление русских беженцев и больных. В рапорте от 26 июля 1944 года о.Сергий перечислил регулярно посещаемые им пункты проживания беженцев в Риге: по Lāčpleša iela, в помещении так называемого «храма спасения», в помещении старообрядческой Гребенщиковской общины, по Peldu iela 17, а также в лазаретах: по Kalpaka iela, по Aizsargu iela, по Pētersalas iela.
В перечисленных беженских приютах о.Сергий проводил беседы, служил молебны с участием хора под управлением регента Шнейдера, раздавал духовную литературу, крестики, иконы, исповедовал и преподавал желающим причастие Святых Таин. Наряду с этим, протоиерей Сергий Ефимов принял участие в работе миссионерского кружка при Рижском кафедральном соборе (в подвальном помещении). Священники-миссионеры проводили занятия с желающими «потрудиться в деле миссии», в течение которых разбирались вопросы, наиболее часто употребляемые сектантами в своих прозелитических целях. С другой стороны, выяснялось и положительное учение Святой Православной Церкви по этим же вопросам. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.140. Л.108.)
К сведениям, почерпнутым из докладов Ефимова, можно добавить некоторые данные из краткого обзора о деятельности Внутренней Миссии. Уполномоченный Внутренней Миссии о. Владимир Толстоухов на страницах обзора свидетельствовал о духовном подъеме среди беженцев, их живом отклике на труды миссионеров: «Число говеющих детей и взрослых постоянно бывает значительное, а проповеди и духовные беседы вызывают живейший интерес и искренние слезы на глазах просто и глубоко верующих русских людей. Многие также из них спешат исполнить христианский долг родителей по отношению своих детей — крестят часто уже подростков или младенцев от 3—6 лет, или сочетаются браками иногда после ряда лет пребывания в гражданском брачном сожительстве. Еще больше приходится отпевать давно или недавно усопших православных христиан, если таковой обряд не мог быть совершен над ними в свое время по разным независящим причинам и обстоятельствам. Не забыты оказались и те госпитали и лазареты, где есть православные люди, жаждущие Христова утешения и духовного окормления». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.21. Л.17.)
Если заботы о духовном попечении о беженцах целиком легли на плечи духовенства Латвийской епархии и тех священнослужителей, которые прибыли в Прибалтику вместе с эвакуированным населением из русских областей, то материальная сторона помощи беженцам полностью находилась в ведении Центрального Дамского комитета при Рижском кафедральном соборе. Во главе комитета стояли: О.Бенуа, Н.Афанасьева и А.Крейцбергер. (Двинский Вестник. Двинск (Даугавпилс). 23.06.1943. №27.)
Материальные средства для такой насущной помощи поступали и от отдельных жертвователей, и от приходских советов православных церквей Латвийской епархии. Так, например, в начале февраля 1944 года во Внутреннюю Миссию поступило пожертвование от приходского совета Рижского кафедрального собора на сумму в 2000 рейхсмарок, переданное через старосту собора И.А.Платера. (Русский Вестник. Рига. 12.02.1944. №18(42).)
Чтобы хоть немного утолить острую материальную нужду русских беженцев, Епархиальное Управление Латвийской Православной Церкви совместно с русским певческим обществом «Баян», а также с приходским советом и Дамским комитетом Рижского кафедрального собора 2 апреля 1944 года организовало благотворительный духовный концерт всех православных церковных хоров города Риги в соборном храме.
За месяц до концерта епископ Иоанн Рижский обратился ко всем настоятелям рижских православных храмов с обращением, в котором в частности говорилось: «Я, архипастырь Латвийской епархии, благословляю это доброе христианское начинание и обращаюсь ко всем церковным регентам и хористам с горячим призывом — принять деятельное участие в этом концерте». В связи с тем, что многие церковные певчие были мобилизованы немецкими оккупационными властями, владыка обязал всех о.о. диаконов и псаломщиков рижских православных церквей — «пополнить ряды хористов организуемого для концерта общецерковного хора», руководителем которого указом епископа был назначен соборный регент Г.Е.Родионов. (ЛГИА. Ф.7469. Оп.1. Д.20. Л.80.) Вся сумма денежных средств собранных от проведения духовного концерта, поступила в пользу русских беженцев и их детей.
Как видно из этих примеров, деятельность Внутренней Православной Миссии во многом повторяла и продолжала труды Псковской Миссии, проводившиеся в миссионерском и благотворительном направлении. Взаимодействие Церкви и общественных благотворительных организаций также стало общим местом в служении Внешней Псковской Миссии и Внутренней Латвийской Миссии. В последнем случае такое взаимодействие было особенно прочным и действенным. Видимо, это связано с тем, что Центральный Дамский комитет активно действовал при кафедральном соборе в единстве с Православной Церковью.
С другой стороны, Центральный Дамский комитет начал свою работу уже летом 1941 года, а выражалось она, в первую очередь, в сборе материальных средств, одежды и продуктов для советских военнопленных. В этом комитет также стал опорой Внутренней Миссии, просуществовавшей до ноября 1941 года (первый этап деятельности). В течение двух лет Внутренняя Миссия в Латвии практически не существовала, хотя со стороны Православной Церкви не прекращались попытки оказать духовную и материальную помощь русским беженцам и советским военнопленным.
Дамский комитет, жестко не связанный с Внутренней Миссией, без перерыва продолжал свое благородное дело, оказывая поддержку русским беженцам, особенно детям. В июне 1943 года Дамский комитет организовал сбор пожертвований для детского приюта в Дуббельне на Рижском взморье (бывш.Мариинский). Пожертвования в виде продуктов питания, одежды, обуви, белья и других вещей принимались в Рижском кафедральном соборе дежурной дамой комитета. В тот момент в приюте уже содержалось более 200 детей, эвакуированных из русских областей. Организатором и попечителем приюта являлась О.Е.Бенуа. (Двинский Вестник. Двинск (Даугавпилс). 23.06.1943. №27.) В феврале 1944 года именно сюда были определены дети, эвакуированные из Пскова, в том числе из приюта, который основал о.Георгий Бенигсен при Димитриевском храме.
Стараниями Дамского комитета была образована специальная комиссия «для ознакомления с фактическим положением русских детей, взятых на содержание и воспитание жителями города Риги». (Двинский Вестник. Двинск (Даугавпилс). 16.06.1943. №25.)
Также летом 1943 года Дамский комитет при кафедральном соборе и Дамский комитет при Гребенщиковской старообрядческой общине совместно производили благотворительный сбор «одежды, белья, обуви для русских детей, нетрудоспособных женщин и стариков, прибывших из прифронтовой полосы». (Двинский Вестник. Двинск (Даугавпилс). 16.06.1943. №25.) Факт деятельного участия старообрядческой общины в служении Внутренней Миссии не являлся единичным.
Сохранились свидетельства о помощи советским военнопленным со стороны старообрядцев Латвии. Участник и историк РСХД в Латвии и Эстонии Б.Плюханов в своем исследовании писал об этом так: «Мученически закончилась жизнь Константина Романовича Портнова. За организацию помощи военнопленным в годы Второй мировой войны он был немцами расстрелян. Были расстреляны и жена его, Камита Емельяновна, урожденная Ершова, и сестра жены, Антонина Емельяновна Ершова, также посещавшие РСП Единение. За участие в той же работе, вместе с ними, была расстреляна Вера Кирилловна Мункевич (по мужу Неплюева), член кружка по изучению России РСП Единения». (Плюханов Б.В. РСХД в Латвии и Эстонии. С.289.)
Для сирот, эвакуированных немцами из русских областей, старообрядцы Гребенщиковской общины на Московском форштате (местные власти переименовали его в Латгальский форштат) устроили приют, а для самых младших в Гребенщиковской общине был устроен детский сад с постоянной работницей, также из числа старообрядцев. (Полчанинов Р.В. Рига. Февраль-июнь 1944 // Даугава. 2004. №2(244). С.147.)
|
