ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Церковное возрождение на временно оккупированных территориях СССР (от Прибалтики до Северного Кавказа) в 1941—1944 годах было явлением повсеместным. Резонанс этого духовного всплеска докатился и до Москвы. Как не безосновательно утверждают некоторые исследователи, этот фактор сыграл значительную роль в положительном изменении курса церковной политики в советской России. В то же время, бесспорно, что именно на оккупированном Северо-Западе России процесс церковного возрождения проходил наиболее масштабно, организованно, канонически безупречно и плодотворно. Несомненная заслуга в этом принадлежит Псковской Православной Миссии («Православная миссия в освобожденных областях России»). Целью создания Псковской Православной Миссии было восстановление церковной жизни практически до основания разрушенной советской властью за последние до начала войны годы. Деятельность Миссии развернулась на территории нескольких областей: в юго-западных районах Ленинградской, части Калининской, Новгородской и в Псковской областях, с населением около 2 млн человек.
Для организации миссионерской работы на оккупированных территориях Северо-Запада России существовало несколько предпосылок. Одна из них — бедственное положение Русской Православной Церкви в СССР накануне Великой Отечественной войны. На территории, окормляемой в 1941—1944 годах Псковской Православной Миссией, к июню 1941 года сохранились единицы незакрытых храмов, в которых подчас не было священника. Именно миссионерская работа была призвана восстановить церковную жизнь из разрухи — возродить приходскую систему и развернуть духовно-просветительскую работу. Вторым фактором можно считать сохранение церковной структуры, приходской системы и живых христианских сил в Прибалтийском Экзархате, граничившим с разоренной Ленинградской областью. Советская власть, установленная в прибалтийских республиках летом 1940 года, не успела здесь подорвать силы Православной Церкви (хотя репрессии против священнослужителей и церковнослужителей уже проводились и особенно возросли весной—летом 1941 года), как это произошло в СССР. Именно из Прибалтики, в первую очередь из Латвии, и прибыли православные миссионеры на оккупированные немцами территории России. К живым силам, сохранившимся в Православной Церкви Латвии и Эстонии, относятся деятели РСХД (Русское Студенческое Христианское Движение). Среди членов Миссии были священники и миряне, некогда участвовавшие в Движении и сумевшие свой опыт использовать в работе в 1941—1944 годах. Третий фактор связан с личностью Экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского). Несомненно, незаурядные дипломатические и организационные способности Экзарха позволили ему в трудных условиях оккупации организовать Псковскую Миссию и направлять ее деятельность, отдавая предпочтение миссионерской и просветительской работе. В качестве условия, способствовавшего организации Псковской Православной Миссии, можно рассматривать тот факт, что управление захваченными северо-западными районами СССР осуществлялось не гражданской оккупационной администрацией, как, например, в Прибалтике, Белоруссии, Украине, а военной администрацией группы армий «Север». Армейское командование, как известно, проводило в отношении мирного населения более лояльную политику, это касалось и церковного вопроса.
Один из основных выводов работы состоит в том, что и Прибалтийский Экзархат и Псковская Православная Миссия на протяжении всего времени немецкой оккупации не порывали канонического общения с Московской Патриархией, оставаясь, таким образом, частью Русской Православной Церкви. Каноническое единство выражалось в том, что клирики Экзархата и Миссии поминали за богослужением имена Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) и митрополита Ленинградского Алексия (Симанского). Имя последнего иерарха возносили в молитвах члены Псковской Православной Миссии, так как ее деятельность развернулась на захваченной немецкими войсками территории Ленинградской епархии. Именно каноническая связь Прибалтийского Экзархата с Московской Патриархией позволила митрополиту Сергию (Воскресенскому) начать восстановление церковной жизни в северо-западных областях России, так как и они входили в состав «...той же Матери-Церкви», но ввиду военных действий временно утратили связь с правящим епископом — митрополитом Ленинградским. До восстановления этой связи Экзарх канонически обоснованно взял на себя труд духовного окормления этой епархии, при этом не включая ее в состав Экзархата. Свою инициативу по созданию Миссии Экзарх Сергий обосновывал еще указом № 362, который был принят в 1920 году патриархом Тихоном совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом. Смысл этого документа состоял в том, что в условиях военных действий и разрыва связи отдельных частей Русской Православной Церкви с Высшим Церковным Управлением допускалась возможность временного самоуправления епархий. Поэтому существование Псковской Миссии признавалось Экзархом Сергием как временное явление, возможное до восстановления «...связи с Патриаршей Церковью, когда высшая церковная власть сможет или присоединить эти области к Экзархату или воссоединить с прежними епархиями». (ГАПО. Ф.1633. Оп.1. Д.3. Л.19.)
Известно, что под давлением немецких властей на архиерейском совещании в Риге в июле 1942 года было принято решение в обычных богослужениях прекратить возношение имени Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского), сохранив его, однако, в архиерейских богослужениях. Весной 1943 года оккупационные власти вновь вмешались во внутрицерковные дела, вынуждая Экзарха Сергия и Управление Псковской Миссии разослать по благочиниям северо-западных районов запрет на поминание за богослужением имени митрополита Ленинградского Алексия. Поводом к такому решению послужило пасхальное послание митрополита Алексия, в котором он призывал к борьбе с фашистскими захватчиками и содействию партизанам. Патриотическое обращение было размножено и отправлено за линию фронта, где распространялось среди мирного населения. Осенью 1943 года после избрания патриарха Русской Православной Церкви немецкие власти потребовали от Экзарха Сергия окончательно отмежеваться от Московской Патриархии и запретить поминовение патриарха Сергия за любыми богослужениями. Несмотря на это, митрополит Сергий (Воскресенский) до последних дней своей жизни продолжал поминовение главы Русской Православной Церкви, таким образом не прерывая канонического общения с Московской Патриархией. Известно, что среди членов Миссии также далеко не все исполняли непопулярное указание и продолжали молиться за митрополита Алексия и патриарха Сергия.
Немецкие оккупационные власти на первых порах мирились с промосковской линией Экзарха Сергия (Воскресенского) и даже позволили ему организовать миссионерскую работу в северо-западных областях России. Поскольку Православная Церковь в советской России подвергалась гонениям, то нацистские идеологи рассчитывали, что в лице духовенства и мирян германская армия найдет для себя поддержку на захваченных территориях. Таким образом, Православная Церковь в замыслах немецких оккупантов должна была способствовать налаживанию отношений с местным населением, участвовать в проведении нацистской пропаганды, при помощи церковных структур захватчики планировали контролировать ситуацию в тылу. В то же время директивы из Берлина указывали на то, что немецкие оккупационные власти не должны каким-либо образом помогать местному населению в открытии храмов, их ремонте и т.п. Также запрещалось обслуживать духовные нужды местного населения немецким полковым священникам, или допускать русских священников-эмигрантов на оккупированные восточные территории. Генеральной линией нацистов в отношении Православной Церкви стала позиция нейтрально-сдерживающая: не препятствовать церковному возрождению, но и не оказывать какой-либо поддержки, в то же время не допускать усиления авторитета Церкви и укрупнения церковных структур. После окончания военной кампании на восточном фронте руководство Третьего рейха планировало постепенное уничтожение Православной Церкви (или глубокое изменение самих основ православия), как фактора национального сплочения славянских наций.
Руководство Русской Православной Церкви Московской Патриархии также реагировало на процессы церковного возрождения, проходившие на захваченных немцами территориях. Несколько раз митрополит Сергий (Страгородский) выступал с обращениями, в которых осуждал позицию клириков и епископата Православной Церкви, вступивших в сотрудничество с немецкими захватчиками. В отношении Экзарха Сергия (Воскресенского) 22 сентября 1942 года Патриарший Местоблюститель Сергий (Страгородский) выпустил «Определение по делу митрополита Сергия (Воскресенского) с другими», в котором подверг сокрушительной критике позицию Экзарха и его викариев. Глава Московской Патриархии потребовал объяснений и исправления, отложив окончательное решение до выяснения всех обстоятельств этого дела. Примечательно, что окончательное решение в адрес Экзарха Сергия Московская Патриархия так и не вынесла — он не был отлучен от Церкви, извергнут из сана или запрещен в священнослужении. В апреле 1944 года Священным Синодом в Москве было принято решение, по которому признавались все рукоположения в священство и хиротонии, совершенные Экзархом Сергием в 1941—1944 годах, в том числе и для Псковской Православной Миссии. Этот факт подтверждает то, что Московская Патриархия признавала Прибалтийский Экзархат своей частью, а позицию митрополита Сергия (Воскресенского), несмотря на его антисоветские выступления, рассматривала как соответствующую пользе православия на оккупированной немцами территории. Действительно, Экзарх Сергий являлся ярким представителем «сергианства», его политика компромиссов в отношении немецких властей, жесткая централизация церковной власти, каноническая приверженность Московской Патриархии свидетельствуют об этом. Именно такая линия поведения Экзарха Прибалтики смогла обеспечить организацию и успешную работу Псковской Миссии.
Неоднозначно складывались отношения Псковской Православной Миссии с партизанскими отрядами. К 1943 году большая часть партизанского движения в оккупированных районах Северо-Запада России находилась под жестким контролем Ленинградского штаба партизанского движения. Кроме боевых, диверсионных и разведывательных действий, Центр на партизанские бригады возлагал также обязанности идеологического, пропагандистского характера. В партизанских отрядах для поддержания контактов с местным населением создавались оргтройки. Они обладали практически безграничной исполнительной и судебной властью. Как правило, в их состав входили партийные активисты и сотрудники НКВД. Именно оргтройки являлись представителями советской власти на оккупированных территориях. Известны неоднократные случаи необоснованных репрессий этих советских органов против местного населения. К разряду антисоветских элементов оргтройки естественно относили и сотрудников Псковской Православной Миссии, особенно враждебно воспринималось духовенство, прибывшее из Прибалтики. Нередко партизаны «облагали» продуктовым налогом православные приходы, забирали с собой средства из церковных касс, свечи и личные вещи священнослужителей. Иногда по инициативе духовенства на приходах проходил сбор средств для нужд партизанского края и в фонд Красной армии. Начиная уже с 1942 года, известны случаи положительного отношения партизанских отрядов к членам Миссии и Православной Церкви в целом, но контроль за деятельностью священников не ослабевал. Представители оргтроек следили за тем, чтобы духовенство не подвергало критике советское правительство и коммунистическую идеологию, не распространяло журнал Миссии «Православный Христианин», не преподавало Закон Божий в школах, не совершало крещение детей от 7 лет и старше. В то же время в отчетах миссионеров за 1943 год встречаются сведения о том, что руководство некоторых партизанских отрядов пропагандировало свободу вероисповедания и даже побуждало крестьян посещать церковь, ссылаясь на коренные изменения в религиозном вопросе, происшедшие в советской России в последние месяцы. Известно также, что партизаны для выполнения задач разведывательного характера использовали и православное духовенство. Активную помощь партизанскому краю в этом направлении оказали священники — члены Псковской Миссии о.Феодор Пузанов, о.Илия Богданов, о.Димитрий Белов, о.Алексий Кибардин.
Первая группа посланников (14 человек — духовенство и миряне) Экзарха Сергия прибыла в Псков 18 августа 1941 года. Ядро Миссии составили священнослужители Латвийской Православной Церкви. Очень скоро к прибалтийским священникам начали присоединяться уцелевшие после сталинских репрессий местные священнослужители и те, кто прибывал на территорию Миссии вместе с беженцами. За год деятельности Псковской Миссии численность ее деятелей выросла до 77 человек, а к декабрю 1943, то есть незадолго до прекращения миссионерской работы состав Миссии вырос до 175 человек. Экзарх Сергий (Воскресенский) активно рукополагал кандидатов из числа местных жителей. Именно для пополнения состава Миссии осенью 1942 года, по благословению и при активном содействии митрополита Сергия, начали свою работу Богословские курсы в городе Вильно. Следует отметить, что вместе со священнослужителями в состав Псковской Миссии входили и миряне, которые исполняли обязанности псаломщиков, регентов, занимали хозяйственные должности, работали учителями в церковных школах, воспитателями в приютах и детских садах, которые организовывались при храмах.
Организационная структура Псковской Миссии складывалась постепенно и окончательное свое состояние приобрела в 1943 году. В первые месяцы деятельности Миссии ее начальником по указу Экзарха, который лично контролировал все кадровые изменения, был назначен протоиерей Сергий Ефимов, а его заместителем протоиерей Николай Колиберский. Все остальные являлись рядовыми миссионерами. В ноябре 1941 года указом Экзарха было утверждено Управление Миссии как руководящий орган Псковской Православной Миссии. Управление состояло из канцелярии, хозяйственного отдела и отдела по развитию христианской культуры среди молодежи. Создание Управления Миссии было обусловлено тем, что нужно было упорядочить действия, направленные на возрождение церковной жизни, распределение кадров священнослужителей по храмам, а также способствовать урегулированию отношений духовенства и оккупационных властей на местах. Таким образом, Управление Псковской Миссии исполняло посредническую роль между экзаршей канцелярией и митрополитом Сергием (Воскресенским), с одной стороны, и священниками-миссионерами и их паствой с другой. Связующим звеном в этой цепочке стал институт благочиний, призванный облегчить взаимное сообщение между руководством Миссии в Пскове и приходским священством на местах. Начиная с лета 1942 года, было официально утверждено деление территории, окормляемой Миссией, на благочиния (деятельность Миссии развернулась в районах, которые принадлежали Псковской, Новгородской, Ленинградской, Калининской областям). Всего было выделено 8 округов: Псковский, Островский, Новгородский, Порховский, Солецкий, Ушаковский, Карташевский, Гдовский. Половину округов возглавили священники из Прибалтийского Экзархата, половину — представители местного духовенства, вошедшего в состав Миссии. Этот факт не позволяет говорить о неравенстве и предвзятом отношении в Управлении Псковской Миссии к клирикам из Советского Союза.
Наиболее важной стороной деятельности хозяйственного отдела являлись организация и проведение ремонтных работ храмовых зданий, внутреннего убранства, жилых и хозяйственных построек, принадлежавших Православной Церкви. В ведении хозяйственного отдела находились: свечной завод, иконописная мастерская и магазин церковных ценностей. Свечное предприятие обеспечивало своей продукцией большинство православных приходов, подведомственных Миссии. Кроме того, свечное производство стало для Миссии главным источником доходов. Все же главной целью работы хозяйственного отдела была не экономическая выгода, а борьба с церковной разрухой — снабжение церквей утварью, иконами, свечами, подготовка храмовых зданий к освящению и проведению богослужений.
В финансовом отношении Псковская Православная Миссия сама себя вполне обеспечивала. Основной источник финансовых поступлений в казну Миссии — деятельность хозяйственного стола. Вторым источником дохода являлось традиционное 10% отчисление от подведомственных приходов. Материальные средства затрачивались на выплату заработной платы должностным лицам и сотрудникам Миссии, на закупку сырья для работы свечного завода и иконописной мастерской, на благотворительные цели и на содержание Богословских курсов в Вильно. Все священнослужители Псковской Миссии подвергались обложению ежемесячным личным подоходным налогом. Уплата производилась в кассу Псковского городского Управления. Требование немецких властей имело силу на всей территории подведомственной Псковской Миссии.
В первые дни немецкой оккупации Прибалтики по благословению Экзарха Сергия (Воскресенского) в Латвии была организована деятельность Внутренней Православной Миссии. Главной ее заботой стала материальная и духовная помощь советским военнопленным. Верным помощником Внутренней Миссии стал Дамский Комитет, образованный при Рижском кафедральном соборе и действовавший в течении всего периода оккупации. Усилиями Дамского Комитета собирались пожертвования — одежда и продукты, которые затем переправлялись в лагеря военнопленных. Возглавлял деятельность Внутренней Миссии протоиерей Кирилл Зайц. Вместе со своими помощниками молодыми рижскими священниками он совершал богослужения в лагерях военнопленных, причащал, исповедовал раненых красноармейцев, находящихся в лазаретах. Миссионеры распространяли среди пленных духовную литературу, иконы, нательные крестики. Подобную благотворительную миссионерскую работу проводили в 1941—1942 годах православные священнослужители в Эстонии: игумен Павел (Горшков) наместник Псково-Печерского монастыря и архиепископ Павел (Дмитровский) в Нарве. Вскоре эта деятельность Внутренней Миссии была прервана, так как из Берлина пришла директива, запрещавшая мирным жителям доступ в лагеря военнопленных, это касалось и священнослужителей всех вероисповеданий.
Благотворительная и социальная деятельность осуществлялась сотрудниками Псковской Миссии двумя путями: первый — в рамках общественных благотворительных организаций, которые появились в 1941—1942 годах во многих районных центрах и городах Северо-Запада России. Православные священники входили в руководство этих организаций, главным направлением их работы стала помощь русским беженцам и детям сиротам. В другом случае усилиями сотрудников Миссии проводились самостоятельные благотворительные мероприятия. Особое место в этой деятельности занимало попечение о лагерях и лазаретах советских военнопленных. Здесь члены Миссии совершали богослужения, привозили продукты и теплую одежду, которые собирали прихожане при церквях. Известно, что в окрестностях Пскова лагеря военнопленных посещали начальник Управления Миссии протоиерей Кирилл Зайц, протоиерей Сергий Ефимов, священники о. Георгий Бенигсен, Николай Жунда. В городе Острове местный благочинный член Псковской Миссии о.Алексий Ионов организовал «Русский Красный Крест», назначением которого стала помощь советским военнопленным, беженцам, больным, инвалидам и детям-сиротам. В городе Гдове благочинный округа священник о.Иоанн Лёгкий возглавил работу благотворительного общества «Народная Помощь». Миссионерскую работу с советскими военнопленными проводил также председатель Комитета Народной Помощи и благочинный Порхово-Дновского округа о.Василий Рушанов. Известны примеры существования детских приютов, организованных при православных храмах. Наиболее известный — приют при храме св.великомученика Димитрия Солунского в Пскове. Он возник благодаря инициативе настоятеля этого храма о.Георгия Бенигсена. Его помощниками стали девушки из Печор, как и о.Георгий до войны состоявшие в Русском Студенческом Христианском Движении: Зинаида Соловская и Надежда Одинокова. Имущество, мебель, посуду, одежду и постельное белье, большую часть продуктов для подопечных приюта жертвовали прихожане Димитриевской церкви.
Миссионеры, прибывшие в Псков 18 августа 1941 года, обнаружили здесь единственный православный храм, готовый к совершению богослужения. Это церковь св.великомученика Димитрия Солунского, настоятель которой был арестован весной 1941 года. Ремонт и восстановление храмов в Пскове начали с кафедрального Троицкого собора, в котором после закрытия размещался антирелигиозный музей. К концу 1941 года в Пскове действовали три храма — Троицкий собор, храм св.Димитрия Солунского и храм св.преподобного Варлаама Хутынского. К декабрю 1943 года в Пскове действовало 8 церквей — к упомянутым выше церквям прибавились еще пять отремонтированных храмов: св.Алексия, человека Божия, Казанской иконы Божией Матери, св.Михаила Архангела, Успения Пресвятой Богородицы в Бутырках и св.апостола Иоанна Богослова. В начале сентября 1941 основная часть миссионеров разъехалась из Пскова по районам, чтобы на местах вести миссионерскую работу, восстанавливать храмы, совершать богослужения. Некоторые члены Миссии проводили миссионерские поездки, не задерживаясь надолго на одном месте, другие оседали в одном из городов или сел, при этом продолжая духовно окормлять окрестные приходы в радиусе 40—60 км. Ремонт храмов совершался, как правило, усилиями и на средства прихожан. В Управление Миссии из районов с просьбой прислать священника прибывали делегаты от приходов, где уже подготовили церковное здание к освящению. По воспоминаниям очевидцев, отчетам миссионеров и немецким сводкам богослужения совершались в переполненных храмах, священники трудились на пределе человеческих сил — большое количество местных жителей и беженцев посещали церкви.
Особое внимание Псковская Миссия уделяла восстановлению монастырей — обитель св. преподобного Саввы Крыпецко-го, пустынь св. преподобного Никандра под Порховом, в Острове действовал храм женского Спасо-Казанского монастыря, общину которого составили разогнанные в советское время сестры этой обители. Еще две монашеские общины (женская и мужская) возникли в годы оккупации в 40 км от Ленинграда в районе поселка Вырица.
За первый год деятельности Псковской Православной Миссии число действовавших православных храмов выросло до 221, а до августа 1941 года их в северо-западных районах России было не более 10. К началу 1944 года (накануне эвакуации и закрытия Миссии) было открыто около 400 церквей. При этом 108 находилось на территории современной Ленинградской области, около 150 на Псковщине, примерно 52 храма в западной части (находившейся под немецкой оккупацией) Новгородской епархии, не менее 18 в Великолуцком районе и около 80 в Калининской (Тверской) области.
Несомненно, успех Псковской Миссии был обусловлен тем, что во главу угла трудов священнослужителей была поставлена именно миссионерская деятельность. Практически все священники, прибывшие в Псков в августе 1941 года и составившие ядро Миссии, являлись замечательными проповедниками. Экзарх Сергий подчеркивал значимость духовного просвещения, научения народа в вере христианской и проповеди Евангелия. Неоднократно по благочиниям Псковской Миссии рассылались циркуляры, в которых духовенство обязывалось «...неопустительно за каждым богослужением произносить проповеди». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА10676. Т.1. Л.125.)
Второй наиболее важной формой миссионерской деятельности нужно назвать внебогослужебные духовные беседы с населением. Опыт таких бесед имелся в дореволюционной истории Православной Церкви в Псковской епархии и в деятельности миссионерского стола (отдела) Латвийской Православной Церкви в 1920—30-е годы. В годы немецкой оккупации такие беседы имели огромную популярность и в церковной среде, и среди тех, кто только начинал свой духовный путь. Внебогослужебные беседы проводились священниками в ходе миссионерских поездок по приходам через некоторое время после окончания богослужения в доме причта или в самом храме.
Составной частью христианской миссии является также евангелизация или катехизация. Члены Псковской Миссии проводили катехизацию взрослых при храмах в рамках воскресных школ, когда основы веры, ход богослужения, молитвы изучались родителями вместе с детьми. Благочинный Островского округа о.Алексий Ионов проводил евангелизацию более углубленно, опираясь на опыт, приобретенный в годы учения в Парижском Православном Богословском институте, а также в ходе практической миссионерской работы в рамках РСХД.
Наряду с проповедью, духовными беседами и катехизическими кружками Псковская Миссия в своей просветительской работе начала использовать радиоэфир. С докладами на религиозные темы по радио выступал о.Георгий Бенигсен. Кроме передач для взрослых (выходивших в вечернее время), в эфир выходили и христианские программы для детей.
В миссионерских целях использовалась издательская деятельность. Начиная с августа 1942 года, начал регулярно издаваться печатный орган Псковской Миссии журнал «Православный Христианин», который пользовался спросом у православных читателей. Наряду с этим, для духовных нужд Миссии издавались брошюры религиозного содержания, православные календари, молитвословы.
Особое место в деятельности Псковской Православной Миссии занимало духовное просвещение детей и молодежи. Участие Миссии в духовном воспитании детей и молодежи также проходило несколькими путями. Первый, наиболее традиционный, когда священнослужители в школах преподавали уроки Закона Божия. Как правило, уроки Закона Божия утверждались по личной инициативе священнослужителей и благочинных, поскольку военные коменданты подчеркивали, что Церковь по-прежнему, как и в советское время, отделена от школы. Окончательное решение по поводу уроков Закона Божия было не в пользу Псковской Миссии. Из Берлина пришла директива, запрещавшая в рамках общей учебной программы проводить религиозное воспитание школьников. Духовное воспитание в школе могло проводиться только в виде факультативов по окончанию основных уроков, по усмотрению школьной администрации. Несмотря на это, во многих городских и сельских школах в той или иной форме проводились уроки Закона Божия.
Другое направление детской христианской работы Псковской Миссии заключалось в создании церковных школ. Наиболее известны примеры двух школ, основанных миссионерами при псковских храмах: св.Димитрия Солунского и св.Варлаама Хутынского. Важное место наряду с уроками занимала внешкольная духовная работа: паломничества и экскурсии, подготовка церковных праздников и концертов, организация кружков (литературного и евангельского) для старших школьников. Делались попытки проводить скаутскую работу. Координировал эту деятельность стол (отдел) по распространению христианской культуры среди молодежи. Работа этого стола с лета 1943 года имела особо важное значение, так как молодежь старше 12 лет была объявлена оккупационными властями трудообязанной и привлекалась на общественные работы, поэтому она не могла посещать школу. В связи с этим на первое место вышла внешкольная христианская работа.
Важной стороной церковного возрождения стала деятельность Богословских курсов в Вильно, которые были созданы по инициативе митрополита Сергия (Воскресенского). Путем непростых переговоров с немецкими властями в Прибалтике ему удалось получить разрешение на открытие курсов и принимать на обучение в Вильно кандидатов из прифронтовых северо-западных районов России. Занятия на курсах начались в декабре 1942 года. Набор первого года превысил 30 человек, из них 11 человек приехали с территории Псковской Миссии. Второй набор осуществлялся осенью 1943 года. На этот раз большинство абитуриентов прибыло из районов Северо-Запада России. Ректором курсов и наместником монастыря являлся профессор протопресвитер Василий Виноградов, бывший председатель Московского Епархиального Совета (1918—1924 гг.) и близкий сподвижник патриарха Тихона. Преподаватели в большинстве своем были из местных жителей, окончившие в свое время богословский факультет Варшавского университета. Наряду с мирянами, преподавали и священнослужители.
Богословские курсы содержались на средства, отчисляемые приходами Псковской Миссии. Весомая поддержка оказывалась курсам со стороны Латвийской и Литовской епархии. Первый выпуск воспитанников Богословских курсов (около 30 человек) состоялся в апреле 1944 года. Изменение военной обстановки не позволило продолжить начатое дело подготовки священнических кадров для приходов Северо-Запада России.
Следует отметить, что все направления практической деятельности Псковской Православной Миссии — восстановление приходской жизни, богослужения, религиозно-просветительская деятельность и катехизация детей и взрослых, воцерковление школы, миссионерские радиопередачи и печатные издания, благотворительная и социальная работа — носили, прежде всего, миссионерский характер. Благодаря этому, возрождение церковной жизни в северо-западном регионе оккупированной России состоялось, проходило организованно и практически безупречно в юрисдикционном отношении, при невиданном духовном подъеме среди местного населения.
Принципы церковного управления и церковной дисциплины были едиными и для Прибалтийского Экзархата, и для Псковской Миссии. Конечно, отличия военно-политического характера на оккупированных территориях Прибалтики и России неизбежно накладывали специфический отпечаток на церковную жизнь в этих регионах. Однако в целом Псковская Православная Миссия следовала принципам внутрицерковного устройства, которые были приняты в Прибалтийском Экзархате.
В ноябре 1941 года Экзарх Сергий (Воскресенский) подготовил для оккупационных властей меморандум, в котором были представлены основополагающие принципы существования Прибалтийского Экзархата. Первый — принцип канонической законности, по которому Православная Церковь в Остланде должна была остаться в рамках Московской Патриархии. Второй — принцип автономии, который предусматривал, что Православная Церковь в Остланде временно, до окончательного урегулирования отношений Экзархата и автокефальной Матери-Церкви, пользуется автономией, то есть является «практически независимой ни от какой высшей церковной инстанции». Последним в меморандуме был обозначен принцип церковного единоначалия. Здесь ярко проявилось ужесточение централизации церковной власти. В церковном управлении было практически устранено соборное начало. Налагался запрет на созыв общих приходских собраний. Выборы заменялись назначениями. Коллегиальным органам принадлежало лишь совещательное право, но не право решений. Право решений предоставлялось отдельным лицам — священнику в общине, викарному епископу в викариате, правящему епископу в епископстве, Экзарху в Остландской Церкви.
Осенью 1941 года Управление Псковской Миссии распространило среди настоятелей подведомственных приходов циркуляр, в котором разъяснялись правила избрания членов Приходского Совета и церковных старост, а также указаны права настоятеля в отношении ведения приходского хозяйства. В этом циркуляре подчеркивалось особое положение священника, его практически единоличное управление приходскими делами и исключительное право подбора лиц на служебные должности в свой приход.
Кроме того, неоднократно выходило распоряжение, смысл которого заключался в том, что на территории Псковской Православной Миссии к совершению богослужений могли быть допущены только те священнослужители, кто после проверки их канонических прав и их прошлого получали специальные удостоверения, заверенные канцелярией Управления Миссии. Эта мера должна была ограничить проникновение самозванцев на каноническую территорию Псковской Миссии. Если церковное руководство в данном случае больше беспокоил аспект канонически-дисциплинарный, то государственную власть, в лице немецкой администрации, прежде всего интересовала степень лояльности духовенства в отношении оккупационного режима. Наряду с этим, немецкие спецслужбы всерьез опасались проникновения под видом православных священнослужителей в свой тыл агентов советской разведки.
Управление Псковской Миссии и Экзарх Прибалтики, через которого происходили все кадровые перестановки и новые назначения, терпимо относились к таким лицам, кто по тем или иным причинам оказался вне общения с Московской Патриархией: священники, добровольно слагавшие с себя сан в 1920—30-е годы, представители «обновленцев», «катакомбников», «непоминающих». После принесения покаяния все они принимались в лоно Русской Православной Церкви и становились полноправными членами Псковской Миссии. Такой же позиции Экзарх и Управление Миссии придерживались в отношении клириков Русской Православной Церкви за рубежом. Ее представитель архимандрит Гермоген (Кивачук) в мае 1943 прибыл в Псковский район (деревня Стремутка) на должность пресвитера 1-й Гвардейской бригады РОА. Архимандрит Гермоген тщетно пытался добиться разрешения у начальника Управления Миссии на служение в псковских храмах. Митрополит Сергий (Воскресенский) на подобное обращение архимандрита также ответил отказом, поставив условием покаяние клирика зарубежной Церкви и присоединение его к Московской Патриархии. Таким образом, Псковская Миссия была последовательным проводником позиции Московской Патриархии в отношении тех, кто считался раскольниками.
Экзарх Сергий (Воскресенский) четко разделял канонические границы Прибалтийского Экзархата и Псковской Миссии, безжалостно пресекая со стороны клириков всякие попытки несоблюдения этих границ. В районах, окормляемых Псковской Миссией, после оформления благочиннических округов и составления учета подведомственных приходов, также не поощрялось нарушение клириками установленных границ приходов. Естественно, это предписание не касалось того случая, когда один священнослужитель окормлял несколько приходов одновременно, что в условиях работы Миссии было довольно частым явлением.
В годы немецкой оккупации Экзарх Сергий совершил несколько епископских хиротоний. В планах Экзарха было и возрождение Псковской архиерейской кафедры, упраздненной в 1936 году. Кандидатом в епископы Пскова митрополит Сергий выбрал ленинградского священника протоиерея Николая Шенрока, до июня 1942 года служившего на станции Сиверская и числившегося членом Миссии. От такого предложения Шенрок отказался, объяснив это недостатком образования и административных способностей. О дальнейших попытках найти достойного кандидата и назначить его на Псковскую кафедру точных данных нет. Возможно, этому противодействовали немецкие власти, опасавшиеся усиления позиций Экзарха Сергия. Возможно, Экзарх сам решил отказаться от этого проекта, поскольку его реализация могла пошатнуть до той поры безукоризненную каноническую позицию митрополита Сергия (Воскресенского) по отношению к Московской Патриархии. Такое поведение Экзарха могло быть расценено в Москве, как вмешательство в дела Ленинградской епархии, ведь Псков до войны находился в ведении Ленинградского епископа.
К вопросам дисциплинарного характера можно отнести и принципиальную приверженность Православной Церкви на оккупированных территориях Северо-Запада России к юлианскому календарю. Уже в конце 1941 года военные коменданты некоторых районов и городов потребовали от местных священников совершать богослужения по григорианскому календарю, ссылаясь при этом на директиву, пришедшую из Министерства Восточных территорий. Это требование вызвало недовольство мирян и клириков, выразившееся в скрытом саботаже этого требования.
Экзарх Прибалтики Сергий (Воскресенский) и Управление Псковской Миссии самое серьезное внимание уделяли состоянию личной дисциплины подведомственных клириков: соблюдению ими устава, канонов и постановлений Православной Церкви, совершению на должном уровне — с разумением и благоговением — богослужений. При этом совершение Таинств должно было быть совершенно безвозмездным. Подобная забота священноначалия объясняется желанием поддержать авторитет Псковской Православной Миссии среди местного населения, пресечь возможные корыстолюбивые злоупотребления со стороны клириков, которые могут привлекать к церковному служению лиц в принципе чуждых христианскому духу. Настоятель прихода, церковный староста и другие церковно-приходские деятели исполняли свои обязанности бесплатно.
В циркулярах экзаршего Управления и Управления Псковской Миссии заметное место уделялось порядку и единообразию при совершении богослужений по чину, принятому в церковной практике. Рекомендовалось во время богослужений вводить больше общенародного пения, а псаломщикам читать громко, четко и ближе к народу. Строгие требования к духовенству предъявлялись при совершении церковных Таинств: крещения, причащения, брака и исповеди. При этом фактор духовного просвещения и научения в вере своих прихожан для священника в этой связи становился решающим.
Хотя деятельность Псковской Миссии находилась под двойным контролем — немецких спецслужб и партизанских отрядов, а к этому добавлялись естественные трудности военного времени (неустроенность, голод, перебои с транспортом и почтовой связью и пр.), Миссия за два с половиной года добилась внушительных результатов в ходе восстановления церковной жизни на оккупированной немцами территории.
Свидетельством успеха деятельности Псковской Православной Миссии могут послужить не только статистические данные о численности восстановленных храмов и открытых приходов, о количестве священнослужителей, вовлеченных в миссионерскую работу, но также неоспоримый факт народной поддержки трудов Миссии. Несмотря на ухудшавшуюся военно-политическую обстановку в немецком тылу, вызванную поражениями Германской армии и ее постепенным отступлением к западным границам СССР, духовный подъем среди местного населения не ослабевал и в последний период деятельности Псковской Миссии (конец 1943 — начало 1944 года). В связи с этим, нами затронута тема патриотической деятельности православного духовенства на оккупированной немцами территории. При этом проявления патриотизма членов Миссии не следует сводить только к примерам, когда священнослужители и их паства поддерживали продовольствием и одеждой партизанские отряды, оказывали помощь в сборе разведывательных данных или укрывали (в том числе в храмовых зданиях) партизанских связных, собирали материальные средства на строительство военной техники для Красной армии. Не менее важным оказалось жертвенное служение священников-миссионеров своему народу на занятой немцами земле, которое заключалось в молитве за Родину, духовном утешении народа, его возвращении к вере отцов, а через это — к национальным корням. Благодаря служению Псковской Православной Миссии, не только возрождалась Православная Церковь, а плоды этого возрождения сохранились в северо-западном регионе СССР и в послевоенные 40—50-е годы, но и происходило сплочение народа, его национальное духовное укрепление, позволившее вынести и тяготы оккупации, и восстановить разрушенное хозяйство после войны.
Псковская Православная Миссия закончила свою деятельность более 60 лет назад, но благодарная память о самоотверженных трудах миссионеров, многие из которых за свое честное церковное служение были репрессированы советской властью, сохранилась и живет сегодня. Отрадно, что, наконец наступили времена, о которых мечтал когда-то член Псковской Миссии священник Алексий Ионов: «Не сомневаюсь, что деятельность Православной Миссии в свое время будет отмечена и на страницах будущей истории Русской Церкви». (Ионов Алексий, протоиерей. Записки миссионера // По стопам Христа. (Православное издательство прот.Николая Веглайс. Берклей, Калифорния, США). 1955. №55. С.16.)
|
