Первым миссионером, посетившим городок Гдов и вслед за тем ставшим первым благочинным гдовского округа, был священник отец Иоанн Лёгкий. Благодаря его лаконичным свидетельствам, можно восстановить ход процесса возрождения приходской церковной жизни и в этих краях.
Из Пскова в Гдов миссионер добирался на лошадях, и путь этот занял около 2 недель (при расстоянии примерно в 130 км). Невысокие темпы путешествия объясняются не только несовершенным транспортным средством и тревожной обстановкой оккупационного периода, не располагающей к далеким перемещениям гражданских лиц, даже имеющих на то специальное разрешение немецких властей. На протяжении всего пути отец Иоанн делал остановки практически в каждой деревне или на селе, где еще сохранился храм, или по просьбе верующих — совершал Таинства и требы. «Там, где церкви еще можно было восстанавливать, народ их сейчас же восстанавливал. Настроение у населения было такое высокое, что часто думалось: «Да были ли здесь гонения?», и казалось, что сам воздух был насыщен религиозным горением». (Алексеев В.И., Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории С.149.)
Отец Иоанн Лёгкий упоминает о напряженной жизни священника-миссионера, ставшей обычной для членов Псковской Миссии: «Служить приходилось обычно с 6 утра и до 10 часов вечера. Крестили детей до 16-летнего возраста. Одновременно приводили но 25—30 и даже 100 детей. Обычно причащения после богослужения продолжались дольше, чем само богослужение, — причащалось по 500—600 человек». За два с лишним месяца своего служения иерей Иоанн Легкий лично крестил 3,5 тысячи детей! (Алексеев В.И., Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории С.149.)
В Гдове о.Иоанн служил в Свято-Афанасьевском храме, по некоторым свидетельствам не закрывавшимся и в советский период. Возможно, поэтому и в военные годы он оставался духовным центром Гдова. До мая 1943 года о.Иоанн Легкий управлял Гдовским благочинием, затем был отозван в Ригу митрополитом Сергием. И он и его священники о.Виктор Першин, о.Ливерий Воронов, о.Владимир Ирадионов и протодиакон Феодор Юдин немало положили сил на дело церковного возрождения в самом Гдове и округе, охватывающем более 40 церквей. Весной—летом 1942 года в Гдовском крае миссионерская работа достигла большого размаха. На островах Талабском и Верхнем, что на Псковском озере, «состоялись многочисленные крестные ходы вокруг храмов по селам и деревням. В самом Гдове при огромном стечении народа состоялся крестный ход на Троицын день из Афанасьевской церкви при кладбище». Торжественный крестный ход 15 мая из погоста Кунесты в Трутнево, к источнику, где по преданию была явлена икона Успения Божией Матери, растянулся на два километра. В конце мая 1942 года «состоялся крестный ход из Гдова в ближайшие деревни. В крестном ходе участвовало местное духовенство. По дороге служились молебны около нив и стад, а по желанию жителей, и в некоторых избах. Впервые после 24-летнего владычества безбожной коммунистической власти на зеленеющих нивах звучали слова молитв и песнопений». (Молитвы на нивах // Псковский Вестник. 20.06.1942. №22(34). С.З.)
Не везде на местах сохранились прихожане, имевшие навык и практику церковного служения. Поэтому «девушки, певшие в хоре, приходили в другие приходы, не имевшие хоров, делая иногда пешком по 25—30 верст», неотступно следуя за священником-миссионером. «То же усердие наблюдалось при ремонте и уборке церквей. Во время проповедей народ вздыхал и плакал, а в конце проповеди вслух благодарил проповедника». (Алексеев В.И., Ставру Ф. Указ. соч. С.149.)
Ежегодно в июне месяце — 11(24) числа — в Гдове с особым благоговением и радостью отмечали день св. равноапостольных Кирилла и Мефодия. Проходило празднество обычно так: «Богомольцы собирались в деревне Каменный Конец, расположенной в 16 км от Гдова, и оттуда с крестным ходом шли в город. Впереди несли икону просветителей славянства. В Гдове участникам крестного хода раздавались пироги с рисом и открытки русского национального содержания». (Корнилов А.А. Указ. соч. С.58.) Благочестивая традиция была прервана почти на четверть века и смогла вернуться лишь в годы деятельности Псковской Миссии. В июне 1943 года богомольцы-гдовичи «собрались одновременно в трех волостях и в назначенное время отправились к городу, неся хоругви и иконы. Навстречу крестному ходу из города вышло около 500 школьников: они выстроились ровными рядами по обеим сторонам дороги. К ним приблизился крестный ход, растянувшийся более чем на километр. Объединившись, богомольцы подошли к церкви св.Афанасия, церковную площадь заполнило несколько тысяч человек. Протоиерей о.Владимир и протодиакон о.Феодор отслужили молебен святым Кириллу и Мефодию». (Корнилов А.А. Указ. соч. С.58.)
Высокая оценка апостольского служения членов Миссии содержалась в письменных посланиях от прихожан и церковных общин на имя митрополита Сергия (Воскресенского). Вот один из таких примеров: «Сегодня в канун праздника Благовещения Пресвятой Богородицы граждане прихода Сижно сподобились великой благодати Господней. Более 10 лет церковь была закрыта, и мы были лишены слова Божия. Господь Бог послал нам священника о. Виктора Першина и протодиакона о.Феодора Юдина, которые освятили переполненный храм Божий и совершили торжественное богослужение. При водосвятном молебне все молящиеся, захваченные религиозным чувством, пропели молитву «Царю Небесный» и при погружении креста — «Спаси Господи люди твоя». Отец Виктор после водосвятного молебна сказал слово, которое так тронуло молящихся, что все плакали и коленопреклоненно благодарили.
Считаем долгом выразить Вам, Владыка, сердечную благодарность за таких священников, которые несут апостольский труд.
8 апреля 1943 год. Церковный староста Егоров. Члены церковного совета Синежской церкви». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.296. Л.68.)
Только за первый год деятельности Псковской Миссии в Гдовском уезде было возвращено к жизни 24 церкви (примерно треть от числа дореволюционного), при этом обслуживали их лишь пять священнослужителей. (Православный Христианин. 1943. №1/2(6/7). С.8.)
Теперь кратко обозначим путь другого рижского миссионера — священника о.Николая Трубецкого, избравшего своим направлением Порховский район. В ходе поездки по Порховскому краю о.Николай повстречал четырех местных священнослужителей и потому надолго там не задержался — «пробыл несколько суток, где провел 6 богослужений (3 литургии, 3 всенощных)», а затем выехал в Дно к своему товарищу священнику-миссионеру Иакову Начису. Совместно совершив литургию, молодые священники поехали в Солецкий район, где пробыли 6—7 дней. (Бывший архив КГБ Латвийской ССР. Д.№42707. Л.19.)
Вот несколько подробностей этой недели. Не доезжая села Хохловы Горки, священники в придорожной канаве нашли церковный колокол. Колокол подняли наверх и водрузили на подводу, которая служила путникам средством передвижения. О прибытии священников в село моментально узнали все жители, однако они, «запуганные и забитые 24-летним владычеством большевиков, не сразу собрались посмотреть на неожиданных гостей. Люди прятались по избам и не выходили на улицу. Посмелее оказалась небольшая кучка молодежи. Парни стали охотно помогать священнику укрепить колокол на дерево. Но когда первые удары колокола плавными звуками поплыли по селу, то народ, набожно крестясь и вытирая слезы радости, начал собираться к уцелевшей церкви. Скоро храм был обмыт и приведен в порядок. Жена псаломщика, сосланного в ссылку, «указала место, куда ее муж спрятал... церковные облачения и утварь. И первая служба в храме началась». (Гарцева Вера. Русские люди сохранили свою веру / /Псковский Вестник. 16.05.1942. №17(29). С.2.)
Далее путь Начиса и Трубецкого пролегал через село Свинорт, насчитывающее до 2 тысяч жителей и в дореволюционные годы отличавшееся зажиточностью крестьян. После 1917 года часть жителей была раскулачена и выслана в Сибирь, а остальная была обращена в беспросветную нищету. Разорению была подвергнута и местная церковь. Целую неделю женщины-прихожанки, забаррикадировавшись изнутри, не отдавали свою святыню на поругание специальной комиссии, прибывшей из райцентра. По ночам селяне поддерживали осажденных — продукты и воду на веревке поднимали на колокольню. Все же хитростью храм был захвачен, священные предметы и иконы были выброшены, а в самом помещении устроен гараж для сельхозяйственных машин. Можно представить, с какой радостью встретили прибытие священников верующие селяне, как дружно они взялись за возрождение храма. Скоро вычищенный, вымытый и украшенный он вновь был готов к совершению богослужений.
В селе Зват (недалеко от города Луга) «сохранился храм со старинным дубовым иконостасом. Храм оказался в полном запустении: опрокинутый престол, топорами разрубленное распятие... Весть о приезде священников собрала все население села. Храм был приведен в порядок, но в нем не было икон. Крестьяне, однако, успокоили священника заявлением, что иконы будут». В тот страшный день, услышав о предстоящем разорении церкви, прихожане разобрали по домам иконы и утварь. «Иконы попрятали на чердаках или зарыли в землю, ожидая того момента, когда снова свободно можно будет исповедывать свою веру и совершать богослужения в храмах. И этот момент наступил.
Со всего села из каждой избы несли кто хоругви, кто икону. Принесли около 100 икон... Один крестьянин принес Евангелие весом 1,5 пуда в серебряном окладе, принесена была и вся церковная утварь. В несколько часов церковь была восстановлена». (Гарцева Вера. Русские люди сохранили свою веру / /Псковский Вестник. 16.05.1942. №17(29). С.2.)
Кроме этого, о.Николай Трубецкой среди посещенных им населенных пунктов называет: село Хредино, погосты Мусса, Вилепицы и др. Везде неописуемая радость и ликование народа. «Потрясающие впечатления производят общие исповеди, когда церковь переполнена народом, и люди с рыданиями каются в содеянных грехах. Священникам приходится крестить не только младенцев, но и взрослых 17-летних юношей. Прибегают 10—11-летняя детвора. Дети просят священника окрестить их: — Не хочу, батюшка, чтобы меня «нехристом» звали...». (Гарцева Вера. Русские люди сохранили свою веру / /Псковский Вестник. 16.05.1942. №17(29). С.2.)
После Солецкого района о.Николай направился к Пскову через Уторгошский район. На обратном пути священник-миссионер провел 2—3 службы в Уторгошском районе, 8 служб в Псковском районе, после чего выехал в Ригу. Миссионерская поездка о.Николая длилась около месяца, и за это время он «провел около 30 богослужений, окрестил около 600 младенцев, провел много отпеваний, как очно, так и заочно». (Бывший архив КГБ Латвийской ССР. Д.42707. Л.19.)
Начальник Управления Псковской Миссии протоиерей Кирилл Зайц также рассказывал о совместной миссионерской работе о.Николая и о.Иакова, перечислив некоторые места их служения: Большое Загорье, Дубново, Хохловы Горки, город Сольцы, Дубны, Болотск и др. Они «везде совершали богослужения и были приняты крестьянами весьма радушно. Как одним, так и другим миссионером везде произносились восторженные проповеди, с призывом возносить благодарение Богу за освобождение от большевистского насилия... После этого первого миссионерского проезда Начис уехал в Воронцово, а Трубецкой вернулся в Псков, а из Пскова отправился в Ригу для доклада митрополиту». (Бывший архив КГБ Латвийской ССР. Д.42707. Л.38.)
После месячного отпуска о.Николай Трубецкой уже не вернулся в Псковскую Миссию, так как получил назначение в Риге — в Экзаршее Управление на должность помощника начальника миссионерского стола (в тот момент его возглавлял о.Кирилл Зайц), а несколько позже — 18 ноября 1941 года он становится секретарем Экзаршего Епархиального Управления. (Бывший архив КГБ Латвийской ССР. Д.42707. Л.27.)
Второй герой нашего рассказа — о.Иаков Начис в январе 1942 года также получил краткий отпуск и смог навестить своих родных в Латвии. В родном городке Грива состоялась и встреча с младшим братом Леонидом (ныне покойный архимандрит Кирилл (Начис). Последний осенью—зимой 1941 года учительствовал в белорусской школе невдалеке от границы с Латвией в селе Леонполь под Придруйском. После общения с братом пришло твердое решение оставить на время школьное дело и ехать с о.Иаковом в Россию для миссионерского служения в качестве псаломщика. Из дома братья направились прямо на приход села Выбор Новоржевского уезда.
Начиная с ноября 1941 года, в этом селе уже священствовал о. Роман Берзиныш, также клирик Латвийской Православной Церкви, направленный в Псковскую Православную Миссию Экзаршим Управлением. Под его руководством церковь Успения Пресвятой Богородицы была довольно скоро руками местных жителей восстановлена к службе. В рапорте о.Романа читаем: «Иконы почти все оказались на месте, некоторые же были припрятаны прихожанами. Сторожиха же антиминсы, чашу и др. спрятала в пуке соломы и унесла домой. Прихожане также передали мне спрятанные у них иконы. Стекла в церкви оказались разбитыми и голуби обитали в ней. Я сделал необходимые распоряжения и церковь была по возможности приведена в порядок. В Введенье было освящение храма. Народа было много». (Доклад митрополиту Сергию (Воскресенскому) от священника миссионера Романа Берзиньша. Рига, 28 декабря 1941 года. Личный архив иерея Андрея Голикова.)
В Выборе находилась еще одна церковь, построенная в честь праздника Воздвиженья Креста Господня, от которой сохранились лишь стены и крыша. Последнее предвоенное время помещение использовалось властями под школу для подготовки трактористов.
Отец Роман, помимо служб в Успенском храме, посещал и другие села и деревни. В селе Владимирец (в 18 верстах к северу от Выбора) он отслужил обедню и крестил детей. Служба из-за неудовлетворительного состояния храма совершалась в тот день в церковной сторожке, до отказа наполненной молящимися. Следующий пункт миссионерского попечения о.Романа — погост Сигорицы. Там церковь была превращена в клуб, и прихожане при поддержке священника принялись за дело — ремонт и подготовку храма к освящению. Помимо этого, миссионерские разведки о.Берзиныш провел по следующим местам: погосты Дубки (в 15 км на восток от Выбора), Чернозерье, Котельно (в 15 км на запад от Выбора), Стехново (в 16 км на юго-запад от Выбора), Посадниково (в 10 км на запад от Выбора).
В промежутках между поездками по округу и служению в Выборской церкви свободного времени у миссионера также не было: причащение больных, крещение детей и подростков, отпевание умерших. Уже поздно вечером священник возвращался домой. За короткий срок служения (около месяца) отцом Романом было крещено около 200 человек, за литургией причащались более 1000 человек, больных по домам священник приобщил Христовых Таин более 10 человек. Прихожане другого Выборского храма также решили приступить к ремонту своей церкви. (Доклад митрополиту Сергию (Воскресенскому) от священника миссионера Романа Берзиньша. Рига, 28 декабря 1941 года. Личный архив иерея Андрея Голикова.)
В этот момент в село прибыло миссионерское пополнение — братья Начисы. Как уже было сказано, в селе Выбор находилось два храма. Первый Успенский уже был восстановлен и обслуживался о.Романом Берзиньшом, а «другой, деревянный, низенький храм, стоявший в том же селе, был в очень запущенном состоянии и имел неприглядный вид. Исторически сложилось так, что часть окрестных деревень относилась к первому, а часть — ко второму приходу». (Кирилл (Начис), архимандрит. Народ жаждал молиться, жаждал покаяния... // Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости. Вып.26—27. 2002. С.196.) Поскольку церковь второго прихода оставалась закрытой, то о.Иаков и псаломщик Леонид Начисы восполняли эту горькую утрату миссионерскими выездами в те места, где жили крестьяне, приписанные к Выборскому храму, где храмы были разрушены или разорены, просто не было штатного священника. Скупыми строчками описывал младший брат — архимандрит Кирилл (Начис) — свою церковную деятельность в годы войны: «...из Выбора нас стали приглашать в окрестные деревни и села, соседние приходы, мол, там или там надо послужить, и мы стали ездить по окрестностям. Все дальше и дальше налаживалась церковная жизнь. За Выбором — Новоржев, под Новоржевом Турово, — и там мы потом побывали. Неподалеку от Выбора в погосте Владимирец сохранился храм», где начинал немного ранее служить и проповедывать о.Роман. Помимо этого, другие погосты — Маршавицы, Сигорицы, Воронцово духовно опекались миссионерами Начисами. Летом на велосипедах, а зимой на санях они переезжали от одного к другому пункту своего служения. По рассказу архимандрита Кирилла, духовный подъем среди местного населения был необычайно высок — «народ жаждал молиться, жаждал покаяния». При этом о.Кирилл вспоминает, что «верующих церковных людей не так много оставалось... Но было много человеческой боли, и нужно было ее преодолеть. И храмы были переполнены народом: слезы, молитвы, плач. Так проходили службы. За богослужениями в храме молились истово». (Кирилл (Начис), архимандрит. Народ жаждал молиться, жаждал покаяния... // Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости. Вып.26—27. 2002. С.196.)
Служение в Выборе и его окрестностях продолжалось у Начисов до декабря 1942 года, после чего они на короткое время были отозваны в Псков. Летом 1943 года (23.06.1943) последовало новое назначение — город Луга, Ольгинская церковь. Там миссионеры прослужили до осени 1943 года и выехали в Порхов, поскольку о.Иаков был поставлен на должность благочинного Порховского округа.
Весной 1942 года в Управление Миссии из Латвии приехал еще один священник — о.Николай Жунда, внесший в возрождение церковной жизни свою немалую лепту. Первые дни пребывания в Пскове (26 —31 марта) он служил вместе с о.Сергием Ефимовым в Троицком кафедральном соборе. В канун Пасхи был командирован на погост Любятово в пригороде Пскова: совершал службы Страстной пятницы и Великой субботы, а также и в сам день Воскресения Христова совершил пасхальную литургию. В тот же день о.Николай предпринял миссионерское путешествие в приход поселка Палкино в 40 км от Пскова, где служил почти ежедневно с 6 по 15 апреля, произносил проповеди, совершал требы. В эти дни по инициативе о.Николая было организовано церковно-приходское попечительство, главной целью которого стали ремонт и возвращение к церковной жизни местного храмового здания. Возглавил это образование глава Палкинского района В.П.Аксенов. «Дело закипело, в результате церковь была отстроена к сентябрю 1942 года». (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.2. Л.261.)
Вернувшись в Псков, о.Николай приступил к ежедневным служениям в Псковском соборе (утром и вечером). Вскоре под давлением немецких властей предыдущий настоятель собора о.Сергий Ефимов был выслан из Миссии в Остланд в ведение митрополита Сергия (Воскресенского). На последней неделе апреля начальник Управления Миссии и секретарь Управления были вызваны в Ригу, и о.Николай Жунда временно был уполномочен замещать отсутствовавшего начальника Миссии, а священник Константин Шаховской — секретаря Управления Миссии.
Протоиерей Кирилл Зайц, вернувшись в Псков, привез резолюцию Экзарха Сергия, согласно которой о.Николай Жунда был назначен временно исполняющим обязанности настоятеля кафедрального собора. 14 мая начальник Миссии представил священника приходу и причту. В слове приветствия миссионер обратился к прихожанам с просьбой о содействии в восстановлении кафедрального собора, который хотя и действовал с августа 1941 года, нуждался еще в большом приложении сил и средств, дабы вернуться к первозданному благолепию. Отец Николай Жунда, получив это ответственное назначение, «с большим рвением принялся за работу. Собор не имел достаточной утвари, была плохая ризница»... (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.2. Л.263.) Настоятель поручил заведывание хозяйством собора второму псаломщику — Николаю Васильевичу Синицкому. Старостой кафедрального собора все время действия Миссии состоял Дмитрий Никифорович Никифоров, он наряду с Синицким принял на себя основной груз забот по восстановлению соборного храма. Как было сказано выше, для руководства ремонтно-реставрационными работами из Латвии был приглашен известный церковный архитектор В.М.Шервинский, в 1941—1942 годах являвшийся членом Экзаршего управления. (Голиков Андрей, священник, Фомин С. Кровью убеленные. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940—1955). Мартиролог православных священнослужителей и церковнослужителей Латвии, репрессированных в 1940-1952 гг. М., 1999. С.201.)
Служба в кафедральном соборе совершалась ежедневно утром и вечером. Все внебогослужебное время уходило на приведение в порядок и благоукрашение Свято-Троицкого собора, ведь приближался престольный праздник (24 мая), первый после долгого запустения. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д. АА 10676. Т.2. Л.263.)
Особый вклад в дело церковного восстановления на землях, окормляемых Миссией, внес протоиерей Кирилл Зайц — начальник Управления Псковской Православной Миссии (с декабря 1941 по февраль 1944). Мудрый пастырь и многоопытный миссионер — о.Кирилл, управляя делами Миссии и по долгу службы вникая в проблемы не только церковного и просветительского характера, но и хозяйственно-административного свойства, также как и рядовые члены совершал богослужения, отправлялся на приходы, находящиеся далеко за пределами города Пскова. В памяти архимандрита Кирилла (Начиса) начальник Управления Псковской Миссии навсегда остался пастырем ревностным и «чрезвычайно яркой личностью. Случалось, что в Миссию обращались из дальних мест с просьбой приехать к ним послужить, и никого из миссионеров не оказывалось свободного, чтобы поехать туда, о.Кирилл ехал сам». (Кирилл (Начис), архимандрит. Указ. соч. С.199.)
Накануне праздника преподобного Никандра Псковского в Управление Миссии явились ходоки «...просить священника для службы в Никандровой пустыни. Место святое, почитаемое народом, — там это большой праздник местный, много должно было собраться почитателей памяти преподобного. А священников нет. Отец Кирилл, человек в возрасте, — семьдесят три года уже было ему тогда, садится на подводу и едет туда, а это на большом расстоянии от Пскова, едет служить. Одет при этом был очень скромно: постоянно в одной рясе и одних сапогах. Другой раз едет на требы в калошах — единственные сапоги сдал в ремонт». (Кирилл (Начис), архимандрит. Указ. соч. С.199.)
Строчки из мемуаров о.Кирилла (Начиса) прямо подтверждаются архивными материалами, газетными статьями и свидетельствами соратников по работе в Миссии. Весной 1942 года, когда о.Николай Жунда прибыл в Псков в распоряжение Управления Миссии, то принял его настоятель Свято-Троицкого собора протоиерей Сергий Ефимов, поскольку начальник Управления — о.Кирилл Зайц находился в отъезде, совершал службы в селе Хохловы Горки. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д АА 10676. Т.2. Л.260.) В феврале 1943 года протоиерей Кирилл Зайц выезжал на приходы Талабских островов на Псковском озере. (Православный Христианин. 1943. №5/6(10/11). С.19.) Летом 1943 года о.Кирилл посетил некоторые приходы Пушкиногорского района, например погост Печаны. В самих Пушкинских Горах в церкви Казанской иконы Божией Матери на Тимофеевой горке, что на кладбище, протоиерей Кирилл вместе с местным иеромонахом Иосафом (Дмитриевым) совершал торжественную службу с акафистом перед Феодоровской иконой Божией Матери. (Воспоминания о.Георгия Тайлова... С.18.)
В псковской газете оккупационного периода «За Родину» едва ли не в каждом номере уделялось внимание церковным темам. В одном из выпусков (от 31 января 1943 года) был опубликован материал, посвященный начальнику Псковской Миссии — митрофорному протоиерею Кириллу Зайцу, в частности, его миссионерской поездке в поселок Торошино, расположенный в 25 верстах от Пскова. В этом селении жителями особо почитался святой пророк Илия. Именно к этому празднику и поспешил о. Кирилл, «не страшась партизан и военной опасности», дабы исполнить миссионерское свое предназначение. Сопровождал неутомимого батюшку корреспондент газеты «За Родину» В.Волхов, позже рассказавший своим читателям об этом незаметном в масштабе грозных событий войны, но необычайно важном духовном событии для верующих небольшой станции Торошино: «К вечеру показались избы поселка... Не успели мы въехать в деревню, как навстречу отцу Кириллу уже вышли крестьяне и крестьянки. И следом за нами к часовенке потянулась толпа верующих. Праздничное богослужение началось рано утром. Часовенка не вмещала всех молящихся. И народ толпился в садике, окружающем ее». (Цит. по: Корнилов А.А. Указ. соч. С.58—59.)
Исходя из приведенных примеров, можно сделать опрометчивый вывод о доминирующем участии и преимущественно руководящих функциях священников-миссионеров из Прибалтийского Экзархата в процессе возрождения церковно-приходской жизни. Конечно, некоторые преимущества перед духовенством «подсоветским» прибалтийские священнослужители имели — молодость, образование, миссионерский навык, да и не было у них давящего груза, почти четверть века длившихся гонений, унижения и бесправия. Кого-то такой гнет закаливал и придавал духовные силы, а кто-то не смог вынести подобной тяжести...
Как говорилось в предыдущей главе, из всего числа сотрудников Псковской Миссии (170 человек) в 1943 году едва лишь десятую часть составили посланники Экзарха Сергия. Таким образом, в основном именно местные священнослужители трудились на ниве церковного возрождения. К 1941 году подавляющее большинство из них в Церкви уже служило, поэтому прихожане, собственными силами отремонтировав храм, приглашали известного им священника в свое село на вакантное место настоятеля. Чуть позже такой священник входил в сношение с Управлением Миссии в Пскове и становился ее сотрудником.
Также известны случаи, когда священнослужители освобождались из немецких трудовых или фильтрационных лагерей для беженцев, если могли убедительно подтвердить свою принадлежность к духовному сану. Правда, такой лазейкой пользовались порой и самосвяты, люди, имеющие некоторый церковный и литургический опыт, но не получившие канонического рукоположения и не имевшие права совершения Таинств и богослужений.
Свидетельств о миссионерской деятельности местных священнослужителей (псковских и ленинградских) сохранилось немного. Но и эта малая часть показывает, что большинство этих священников не отставало от своих собратьев-пастырей, прибывших из Прибалтики. Приведем два характерных примера: священник Иоанн Оглоблин (1892 года рождения) в сане с 1916 года, пережил 12-летнюю ссылку в советские годы, а в период немецкой оккупации, до марта 1943 года, окормлял православных христиан погоста Русски. Согласно постановлению от 4 марта 1943 года о. Иоанн «для пользы службы» переводился настоятелем церкви погоста Демяницы Славковского района «с поручением обслуживать приходы погостов: Верхний Мост, Рожницы — Жаборы, Великопустынский погост и Славковический приход». (ЛГИА. Ф.7469. Оп.2. Д.283. Л.4.)
Питерский священник о.Алексий Кибардин (1882 года рождения) в 1912 году рукоположен во иерея, а с 1921 года — протоиерей, также «хлебнул» горьких лишений, получив 5 лет лагерей по делу «Истинно-Православной Церкви». Уже после начала войны вернулся в Ленинградскую область (город Пушкин) и вскоре очутился в оккупационной зоне. В начале 1942 года о.Алексий эвакуировался вглубь немецкого тыла — под Гатчину, а затем в село Ястребино (бывшего Ямбургского уезда). Здесь протоиерей Алексий совершил первое богослужение. Слух о «бесхозном» священнике быстро облетел округу. Первое приглашение послужить пришло в конце марта 1942 года из деревни Козья Гора Осьминского района. Предложение было с радостью принято, и церковь Покрова Пресвятой Богородицы стала основным местом священнического служения протоиерея Алексия Кибардина. Силами верующих храм был подготовлен к освящению еще в конце 1941 года. Как сказано в биографической статье, посвященной о.Алексию, он «обслуживал и ряд соседних приходов, фактически исполняя обязанности благочинного для значительной части Осьминского района. Он часто ездил на богослужения в деревни Дретно, Велетово, Подлесье, Овсище, Псоедь, Лесище, село Самро и др., занимался возрождением храмов. Так, в апреле 1942 года батюшка выступил на собрании старост трех сельсоветов в селе Пенино с призывом восстановить местную церковь Рождества Пресвятой Богородицы, закрытую в 1939 году и частично разрушенную. В дальнейшем он руководил ремонтными работами и после их окончания освятил храм». (Шкаровский М.В. Служение протоиерея Алексия Кибардина в годы войны // Санкт-Петербургские Ведомости. Вып.26—27. 2002. С.108.) Строки эти весьма сходны с выдержками из отчетов о.Алексия Ионова, о.Владимира Толстоухова, о.Иакова Начиса и других членов Псковской Миссии. Это подтверждает тот факт, что на всей территории оккупированного Северо-Запада от границ Остланда до линии фронта на подступах к Ленинграду и на Калининском направлении, стремительно происходили весьма сходные процессы церковного возрождения.
Вместе с именами о.о. И.Оглоблина и А.Кибардина можно назвать еще нескольких миссионеров из местного духовенства: о.Алексий Азиатский, о.Николай Быстряков, о.Сергий Василевский, о.Феодор Забелин, о.Николай Шенрок, о.Ливерий Воронов и многие другие.
Перед тем, как завершить рассмотрение вопроса о восстановлении церковно-приходской системы в оккупированных областях Северо-Запада России, хотелось бы кратко остановиться на возрождении православных монастырей на территории, окормляемой Псковской Миссией. Прямого отношения к приходской жизни монашеские обители не имели, в силу своего особого статуса в Церкви. Однако, учитывая исключительную роль, которую играли монастыри в истории России, то духовное влияние, которое они оказывали на православных мирян, уместно сказать и об этой стороне церковного возрождения в годы оккупации.
Ликвидация монастырей в северо-западных районах СССР была полностью завершена в 1930-х годах. Уцелевшие от репрессий насельники опустевших обителей порой имели возможность служить в сельских приходах. Например, в начале 1937 года в Новгородской епархии «более 60 клириков были из черного духовенства, в Псковской — более десяти». (Галкин А.К., Бовкало А.А. Псковская духовная миссия и монастыри на северо-западе России // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. М., 1997. С.107.) Некоторая часть монашествующих продержалась до августа 1941 года и смогла включиться в деятельность Псковской Миссии. Сотрудниками Миссии числилось более 20 человек монашеского звания.
В рассказе о церковном возрождении в Пушкиногорском районе упоминалось о том, как 27 августа 1942 года был освящен Успенский собор Святогорского монастыря. Правда, монашеской общины там не появилось, и храм использовался в качестве приходского.
Большое внимание руководство Миссии уделило восстановлению древних псковских обителей, основанных местночтимыми святыми — преподобными Саввой Крыпецким и преподобным Никандром Псковским. Начиная с октября 1942 года, постепенно возвращается к жизни Крыпецкий монастырь под Псковом. Прелюдией первого богослужения в древней обители стал многокилометровый крестный ход во главе с начальником Миссии протоиереем Кириллом Зайцем. Отец Кирилл отслужил торжественную литургию в пещерном храме монастырского собора. (Галкин А.К., Бовкало А.А. Псковская духовная миссия и монастыри на северо-западе России // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. М., 1997. С.109.)
«Второе рождение» Никандровой пустыни под Порховом совершилось 12 июля 1942 года. За неделю перед торжественным днем начальник Управления Миссии о.Кирилл Зайц выпустил воззвание «Ко всем верующим», которое было опубликовано в местной газете «За Родину». Благодаря этому тексту, можно представить, как проходило празднество открытия пустыни: «Торжество начнется 11 июля торжественным совершением Всенощного бдения в церкви села Любовец. В самый день праздника святых апостолов Петра и Павла, рано утром из Любовца двинется объединенный, величественный крестный ход к месту разрушенной безбожниками пустыни. Здесь на открытом воздухе, на уготованном месте сонмом духовенства будет соборне совершена Божественная Литургия и освящение места для временного храма, а затем крестный ход на источники.
На это торжество должны все окрестные священники собраться, отложив Богослужения в своих храмах и пригласив своих прихожан принять участие в торжестве. Этот день будет днем торжества Православия после такого неимоверного унижения Православия и Церкви Православной». (За Родину (Дно). 1942. №111. С.1.)
Для руководства восстановительными работами и духовного окормления жителей близлежащих деревень в Никандрову пустынь был назначен игумен Андрей (Тишко). Летом 1942 года о.Андрей был возведен в сан игумена и отправлен из Латвии (Старая Слобода) в Псковскую Миссию. На плечи опытного и в то же время уже престарелого миссионера (1871 года рождения) легла ответственная и непростая задача — восстановление древнего монастыря преподобного Никандра.
Среди церквей, действовавших в городе Острове в период немецкой оккупации, был назван нами и храм женского Спасо-Казанского монастыря, открытие которого состоялось в сентябре 1943 года. Если верить прессе военного времени, вокруг возобновленного храма собралась монашеская община, состоящая из «разогнанных сестер обители». (Галкин А.К., Бовкало А.А. Указ. соч. С.109.)
Еще две новые монашеские общины возникли в 40 километрах от Ленинграда, в районе поселка Вырица, на территории, фактически подведомственной Псковской Миссии, хотя реально связь Управления Миссии с приходами из прифронтовой зоны была довольно зыбкой и нерегулярной. Женская монашеская община собралась при одной из восстановленных вырицких церквей. Во главе общины поначалу стояла 99-летняя схиигуменья Хрисина (умерла в июле 1942 года), а затем монастырем управляла монахиня Иоанна (Шихобалова).
Мужская община расположилась за пределами Вырицы — в 5 километрах. Еще до войны в тех местах тайно поселился архимандрит Серафим (Проценко). С изменением власти подвижник «легализовался, получил участок земли с постройками». На базе этого хозяйства и сложилась монашеская община под духовным руководством архимандрита Серафима. Летом 1942 года монастырь обрел собственный храм во имя св. Иоанна Предтечи. (Галкин А.К., Бовкало А.А. Указ. соч. С.109.)
События церковно-приходского возрождения на оккупированных территориях Северо-Запада России были отражены и в немецких сводках. Естественно, в заинтересованности в приписках и подтасовках немецких чиновников заподозрить нельзя, поэтому такая выдержка послужит независимым источником и свидетельством в пользу истинности воспоминаний, оставленных нам членами Миссии. В сводке от 6 ноября 1942 года, предназначенной руководству национал-социалистической Германии, подводится некоторый итог церковного возрождения в Пскове: с момента занятия Пскова немецкими войсками до 15 сентября 1942 года в трех церквах было крещено 2000 детей, от новорожденных до шестнадцатилетних, было совершено 600 отпеваний и было 20 свадеб. Всего в трех псковских церквах было около 10000 прихожан». (Алексеев В.И., Ставру Ф. Указ. соч. С.151—152.)
Совершенно очевидно — эта статистика вполне сочетается с приведенными выше рассказами служителей Православной Церкви.
Подведем итог деятельности Псковской Миссии по налаживанию церковно-приходской жизни на оккупированных землях Северо-Запада России. По данным, опубликованным в дновской газете «За Родину», к августу 1943 года миссионерами было восстановлено 160 церквей. (За Родину (Дно). 15.08.1943г. №186(498).) По свидетельству делопроизводителя Управления Псковской Миссии А.Я.Перминова, в марте 1943 года было открыто около 200 приходов, на которых служили 160 священников, 25 диаконов, 150 псаломщиков, около 200 церковных старост. (Архив УФСБ РФ по Псковской области. Д.АА 10676. Т.З. Л.544 об.) Большинство современных исследователей приводят такую статистику: с августа 1941 года по август 1942 года число действующих православных храмов в этом регионе выросло до 221, а к моменту учреждения Миссии их было не более 10. К началу 1944 года, то есть через полтора года, численность открытых храмов увеличилась примерно до 400. При этом 108 церквей находилось на территории современной Ленинградской епархии, около 150 на псковской земле, примерно «52 храма в западной части Новгородской епархии, не менее 18 в Великолуцкой и 81 в Калининской епархиях». (Шкаровский М.В. Нацистская Германия и Православная Церковь. С.382.)
Строго говоря, влияние Псковской Православной Миссии на ход церковной жизни в Новгородском благочинии было не столь значительным, как в районах Псковской и Ленинградской епархий. Фактически не существовало устойчивых связей Управления Миссии с приходами Великолуцкой и Калининской епархий. Известно, что среди благочиний, подведомственных Псковской Миссии, вплоть до конца 1943 года так и не появилось округов, объединяющих приходы этих епархий. Даже если принять во внимание такую поправку, то число действующих храмов, находящихся в ведении Псковской Православной Миссии к 1944 году, превысило 300. Таким образом, цифра довоенного периода выросла примерно в 30 раз.
Чтобы перейти к следующей стороне деятельности Миссии, нужно чуть подробнее описать работу хозяйственного отдела Управления Миссии. Именно этому отделу вплотную пришлось заниматься всевозможными проблемами, возникавшими в процессе ремонта, восстановления и благоукрашения православных храмов.
|
