Кенигсберг. Тюрьма Тапиау. Лагеря. Освобождение. Новый арест
Плыли мы до Пиллау (Восточная Пруссия), откуда нас с вещами перевезли в Кенигсберг, где разместили в школе на восточной окраине города, в районе Кальтхоф. Жили мы в школе. Рядом с ней располагалось имение, в котором семьи эвакуированных занимались сельским хозяйством, работали на земле. Я занимался с детьми беженцев в школе.
К самому концу января к городу подошли советские войска, они стояли на его окраинах два с половиной месяца. Сначала советская армия окружила Кенигсберг и город стал фронтовым. С конца февраля пошла стрельба, начались бои за город. Однажды мы спрятались от снарядов и огня, когда были найдены немцами в городском квартале и препровождены в лагерь беженцев. Неподалеку от нас находился общий польский лагерь, к ним со стороны немцев было крайне плохое и безчеловечное отношение. К латышам в нашем лагере с их стороны было отношение более снисходительное. Одному латышу удалось договориться о направлении 15-ти человек из нас на подсобные работы, в связи с чем нас из лагеря выпустили. Немцы разместили нас в поселке, состоявшем из 50-ти железобетонных бараков, незадолго до этого специально выстроенном для эвакуированных с востока беженцев (перемещенных лиц) на одном из пустырей на окраине трода и пока пустовавшем. Мы заняли пустые квартиры, добровольно предложенные немцами, и некоторое время жили там.
Неподалеку располагались форты, в которых содержались военнопленные. Среди них были англичане: они были на особом положении, их поддерживал Красный Крест, и немцы относились к ним корректно и предупредительно. С остальными военнопленными, — это, преимущественно, были итальянцы, они обращались грубо и сурово. Когда советские войска 8 апреля 1945 г. взяли Кенигсберг, нас арестовали и вывезли за город, — на сборный пункт, — в лагерь, располагавшийся на одном из хуторов. Приказали копать ямы, два на два метра. В этих земляных ямах можно было только сидеть в полусогнутом состоянии, сверху они закрывались крышкой. Содержали нас по четыре человека в каждой такой яме. Среди арестованных были и русские солдаты, и немцы, и пленные, и гражданские жители. Ямы охраняли солдаты, дважды в день выпускали проветриваться. Работала с нами контрразведка СМЕРШ 50-й армии... составлялись документы.
После 9 мая повезли под конвоем на сборный пункт в тюрьму, в город Тапиау, это Восточная Пруссия. Старая тюрьма. Стены прочной кладки, с бастионами. Трудовая повинность была одна: на особой платформе на колесах каждое утро вывозили бочки с фекалиями. Обычно человек пятнадцать должны были передвигать это громоздкое сооружение, недостающую тягловую силу выкрикивали: «Выходи двое, выходи четверо». Узники относились к этой «прогулке» с юмором, называя эту нелепую громоздкую установку «катюшей». Помню одного казаха, который всякий раз сокрушенно вздыхал: «Катушу нада везти опять». Запомнилась еда. В состав нашего меню неизменно входило три компонента. Какое-то бобовое растение типа люпина. Его сажают для обогащения почвы, это удобрение. К нему добавлялась кормовая сахарная свекла, построганная и сушеная. Варили это растение, туда добавляли свеклу и «мясо». Мясом служило вяленое и крепко посоленное легкое. Оно было сложено штабелями, заготовлено впрок. Люпин был горький, свекла — сладкой, легкое — соленым. Вот такое экзотическое блюдо, горько-сладко-соленое... Чекисты постоянно вели следствие. Потом, наконец, собрали эшелон и отправили нас в телятниках, в вагонах, в которых перевозят скот, в Рязанский лагерь, на станцию Пехлец. Какое-то время держали на станции Пехлец, Рязанской области, Кораблинского района, это родина митрополита Никодима. Жили мы одно время в сушилках, оборудованных для сушки табака. Строили для жилья юрты из фанеры. Работали на строительстве газопровода Саратов-Москва.
Помню, к осени перевели в Коломну под Москвой, работали там на военном заводе. Называли нас «спецконтингент». Ты не заключенный и не вольный: проверка проходит. Жили за проволокой, постоянно проводились проверки. В декабре перевели в Грозненский лагерь. Мы строили сталелитейный цех. Там какое-то время мне приходилось вести учет работающих и составлять сводки. При безклассовом обществе, как это провозглашалось, существовало шесть групп работающих, это регулярно я отмечал в сводках, и мне это хорошо запомнилось: ВС — военнослужащие; ВН — вольнонаемные; СО — стройотряд; СК — спецконтингент; ВП — военнопленные; ЗК — заключенные...
В апреле 1946 года нас освободили, но долго не отпускали. Домой я смог попасть только в феврале 1947 года.
Через три с половиной года в Латвии последовал новый арест. На этот раз по «Делу Псковской Православной Миссии». Приговор был 10 лет лагерей, из которых в заключении я отбыл пять. Домой из ссылки я смог вернуться только в 1956 г.
