ПУТЬ СВЕТЛЫЙ
К 80-летию со дня блаженной кончины приснопамятного
протоиерея Иоанна Ильича Сергиева
В городе Кронштадте 20-го декабря, по старому стилю, 1908 года закончил путь земной жизни настоятель Свято-Андреевского собора приснопамятный протоиерей Иоанн Ильич Сергиев. Русская Православная церковь чтит память этого праведника, молитвенника, носителя благодати. И мы, храня в молитвах и наших сердцах светлую память о нем, вспоминаем его подвиг, подвиг любви, молитвы и чудотворения.
Церковь устами чад своих прославляла и почитала о.Иоанна в долгий период его служения. Народная хвала и признание славы великого пастыря были вынесены с вершины церковной через определения Святейшего Синода как высшего органа церковной власти. Это было приурочено к сороковому дню поминовения почившего светильника. Святейшим Синодом было определено: «совершать всеобщее молитвенное поминовение почившего приснопамятного протоиерея Иоанна, ежегодно ознаменовывая им день кончины его. Кроме того, — распространять книги, брошюры о личной жизни пастыря, как для священнослужителей, так и для руководства к богоугодной жизни мирян». Таким высоким церковным признанием отметила Церковь подвиг скромного кронштадтского пастыря.
Земной путь о.Иоанна несложен и небогат фактами. О нем написано немало книг и брошюр к концу его жизни и в последующий период. Рассказать об этом пути можно в нескольких словах: сын дьячка бедного села Сура суровой в климатическом отношении Архангельской губернии (род. 19.Х.1829 г.). Отмечено в биографии, что младенец (третий ребенок в семье) родился столь хилым, что родители решили окрестить его в самую ночь рождения — поистине на нем в его немощах совершилась сила Божия.
Возраставший отрок учился в церковно-приходской школе, в духовном училище и в семинарии, а потом в СПб Духовной Академии, поступил затем священником в кронштадтский Св.-Андреевский собор. Прослужил здесь, не переменяя места, 53 года. Был законоучителем в городской гимназии 27 лет. И там же, в Кронштадте, скончался на 80-м году жизни.
Город Кронштадт, находящийся на острове Котлин (это полоска земли длиной около 14 километров и шириной 1-3 километра), ко времени служения о.Иоанна в середине XIX века являлся прежде всего морской крепостью и военным портом, но он также был жутким местом ссылки мелких воров, бродяг и просто пьяниц и нищих, которые жили не в домах, а на окраине города в землянках, лачугах и срубах. Вот с этим миром и соприкоснулся молодой священник. Он ужаснулся прежде всего положению детей, росших в этой среде, часто голодных, больных, озлобленных. Здесь открывается начало его подвига, раскрывшего богодухновенную истину: «Где умножилось беззаконие, преизобилует благодать» (Рим. 5, 20). В этой убогой обстановке проходит полувековой жертвенный подвиг о.Иоанна, ставшего подлинно народным священником, все дни которого протекали среди людской громады, среди шума, молвы и народного стечения, на улице и в частных домах, выразившийся в делах милосердия, помощи и чудес. Ему была дарована высшая сила христианина — дар помогающей, исцеляющей молитвы, тот дар, о котором легенды дошли из далекого прошлого христианства и которого Россия XIX века была очевидцем, свидетелем. Это была личность, чрезвычайно поднимавшаяся над обыкновенным уровнем, в которой действительно было нечто чудесное и сверхъестественное. Присутствие этого осязаемого очевидного дара свыше, т.е. сверхобыкновенного человеческого, подняло вокруг о.Иоанна неописуемое волнение: люди потянулись к нему... как к живому свидетельству небесных сил, как к живому знаку того, что Небеса живы и благодатны. О.Иоанн для своего поколения и поколения народного явился личным свидетелем истины религии, и религии нашей русской, православной: он «доказал религию» воочию тем, что он — молился, и вот — исцеление наступало. Это — вторая, последующая часть его народного значения чрезмерно превысила первую, собственно благодатную и целебную. Он стал вождем уверования, стал воскресителем веры; он поднял волну религиозности в народе.
Где начало, где истоки облагодатствованной жизни Кронштадтского пастыря? Об этом писал он сам: «С самого раннего детства, как только помню себя, лет четырех или пяти, а может быть, и менее, родители приучили меня к молитве и своим религиозным примером сделали из меня религиозно настроенного мальчика...» «Что прежде всего положило начало моему обращению к Богу, — продолжает о.Иоанн, — и еще в детстве согрело мое сердце любовью к Нему? Это — Святое Евангелие. У родителя моего было Евангелие на славяно-русском языке, любил я читать эту чудную книгу, когда приезжал на вакационное время, и слог ее и простота речи была доступна моему детскому разумению: читал и услаждался ею и находил в этом чтении высокое и незаменимое утешение. Могу сказать, что Евангелие было спутником моего детства, моим наставником, руководителем и утешителем, с которым я сроднился с ранних лет».
Мы оставим на время воспоминания о годах обучения о.Иоанна и обратимся к началу его пастырского служения, последовавшего с 12 декабря 1855 года, когда он был посвящен в священный сан в Петро-Павловском соборе Петербурга.
С самого начала своего служения в Кронштадте о.Иоанн особенно заботился о преподавании Закона Божия детям и преуспевал в этом деле, оставляя в молодых душах неизгладимое впечатление.
Уже много позже, когда ему трудно было совместить преподавание со всеми своими обязанностями, о.Иоанн, уже «всероссийский пастырь», до последних сил не бросал заботу о детских душах. К нему прибегали все ученики со своими запросами и нуждами, и он не только удовлетворял их, но умиротворял. Часто он рассказывал о том, у кого он бывает в Петербурге, зачем его туда зовут, и его рассказы, сопровождаемые простыми назиданиями о необходимости и могуществе Молитвы, интересовали, глубоко умиляли и оставляли добрые следы в миросозерцании учащихся. Его благословения и сердечные напутствия укрепляли их смело глядеть в будущее и крепко хранить в себе его святые заветы.
О.Иоанн видел непривлекательную картину бедности низших слоев населения Кронштадта, и он решил выступить всенародно — велел напечатать ряд воззваний в местной печати. Это было на 17-м году служения. На его прямой сердечный призыв откликнулись люди самых разных сословий. Пожертвования не иссякали, но надо было трудиться еще 9 лет до открытия первого в России Дома трудолюбия. Здесь люди получали крышу и заработок. Сам Дом давал работу до 30 тысячи человек. При нем была народная столовая, бесплатная амбулатория, школа для 300 детей, библиотека, вечерние курсы ручного труда, убежище для сирот, детский сад, загородный летний дом для детей, огороды для продовольственного снабжения насельников Дома, богадельня для бедных женщин, чтение докладов и так далее. Через 20 лет Дом трудолюбия оброс отделами, распространился на много кварталов и стал как бы новым городом в гор.Кронштадте. В центре была заложена церковь во имя св.Александра Невского.
Этим не ограничивалась кипучая деятельность о.Иоанна. Надо упомянуть основанные им несколько церквей, два братства, школы, приюты, завод, два подворья, три монастыря, один скит; кроме того, неисчислимые суммы раздавались им не только в виде индивидуальной помощи, но и для ремонта многих церквей.
О такой благотворительности говорит сам о.Иоанн: «У меня своих денег нет. Мне жертвуют, и я жертвую. Я даже не знаю, кто и откуда прислал мне то или другое пожертвование. Потому и я жертвую туда, где есть нужда и где эти деньги могут принести пользу».
Эта полная жизненная чаша благотворительности текла и за пределами Кронштадта. Всюду, куда попадала из нее живительная струя, она производила то же самое, что и в Кронштадте. Это происходило при его посещении других городов: Харькова, Киева, Астрахани, Саратова, Симбирска, Самары, Нижнего Новгорода, родного ему Сура, Сарапула, Вильны, Риги, Виндавы и др.
Велико было влияние проповедей о.Иоанна. Его слово звучало сильно, подчиняло волю слушателей, вело их к Богу, ведь оно просто, но убедительно не столько в аргументации, сколько в вере. Его проповеди заключены в 5 томах полного собрания его сочинений, а дневники или религиозные размышления, в том числе книга «Моя жизнь во Христе», раскрывают внутреннюю силу, борьбу, созерцательность и умиление о. Иоанна. По ним мы видим его духовную углубленность.
Каждый день пастырской жизни о.Иоанна был насыщен напряженным трудом. С раннего утра до поздней ночи он все на людях и на ногах. Жизнь его не делится на общественную и частную. У него нет частной жизни. Каждый отдается семье, знакомым, невинным развлечениям, часам отдыха.
Возвращаясь домой после продолжительного и утомительного труда, он находил у себя (если днем) множество народа, желающего его видеть, десятки новых неотложных приглашений, сотни писем и просьб.
«Первые годы я не каждый день совершал Литургию, — пишет о.Иоанн, — и поэтому часто расслабевал духовно... потом стал ежедневно причащаться». В Андреевском соборе Литургия начиналась в 6 часов утра и обычно происходила в сослужении. Такое ежедневное совершение трапезы Господней было редким явлением в церковной практике того времени. С полным сознанием своей человеческой слабости, но и с пророческой силой стремления к Богу, Кронштадтский пастырь явно всем указывал, откуда он черпает духовные силы, явно призывал уже целые толпы верующих к приобщению к Христу в таинстве Евхаристии. Таким образом, за полвека такого служения о.Иоанн обновил церковное сознание православным, которые уже не только раз или два раза в год причащались Святых Тайн, но старались по мере сил следовать примеру своего пастыря.
Религиозный подъем духа о.Иоанна явился «секретом его жизни». Это дар чудодейственной молитвы, без которого невозможно было бы то удивительное самоотвержение, каким отличается его служение людям. «Кем я славен, — говорит о.Иоанн, — любезен добрым людям, привлекателен, досточтим? — Господом, во мне пребывающим». Это не только живая вера, это — сила Божия, это благодать.
В служении своем о.Ианн на первое место ставил ходатайство за людей пред Богом, быть посредником между Богом и людьми. Он — Божий посланец. Он посредник, ходатай за человечество. Об этом пишет митрополит Вениамин (Федченков), который, будучи иеромонахом, сослужил о.Иоанну: «В полной мере раскрывается это ходатайство в способе служения о.Иоанна, особенно в Литургии. Известно, что он служил с силою, восторженно громогласно, дерзновенно — совсем необычно: не как мы — ровно, а порывисто, иногда — требующе. Велика была у него вера вообще. Велико восхищение Святыми Дарами! Восторженно совершал он Литургию... Я видел это воочию... И понял, что при такой гремящей вере невозможно ему было служить тихо, спокойно, речитативно... Здесь — Сам Христос! Сам Бог Реально! Живое общение с Божеством! Вся Троица — в Нем! Можно ли было его душе, при таком состоянии и вере, сохранить обычное для нас спокойствие? — Никак! Здесь была вся суть его жизни. Если и вообще о священниках должно судить не в домашней обстановке, а непременно смотреть: каков он на богослужении? Каков в алтаре? Особенно при совершении Евхаристии и Причащении? То тем более можно понять о.Иоанна и воспринять суть его души на богослужениях и в особенности — на Литургии. Где в нем и в других воистину «все горело духовно и трепетало».
Такое стояние перед Богом о.Иоанна производило явные плоды праведности, свидетельства о которых обильны. Происходило восхождение о. Иоанна на высшую ступень духовности. Существует несколько показаний очевидцев, что великий пастырь преображался Божественным светом, особенно во время служения Литургии. Прикровенно сам о.Иоанн говорит об этой благодати Святого Духа: «Люблю я молиться в храме Божием в святом алтаре, у престола и жертвенника, ибо чудно изменяюсь я в храме благодатью Божией; в молитве покаяния и умиления спадают с души моей узы страстей и мне становится так легко: как бы умираю для мира и мир для меня, со всеми своими благами: я оживаю в Боге и для Бога, для единого Бога и весь им проникаюсь и бываю един дух с Ним... душа просвещается светом небесным...»
Особенно ярко описывает служение о.Иоанна мало известный писатель Иван Щеглов в своем рассказе очевидца. Он сообщает, как о.Иоанн, стоя впереди певчих на клиросе, спиной к молящимся и порывисто осеняя себя крестным знамением, возглашает, а не читает канон Иоанну Предтече. Молитва о.Иоанна очень мало имела общего с обычным чтением большинства священников. Громко, резко и нервно, как бы отрывая каждое слово от своего сердца, произносит он святую молитву, и от этих звуков, наполняющих сдержанную тишину многолюдного храма, веет действительно чем-то святым и высшим... «Я уверен, — говорит писатель, — что от этого пламенного возгласа дрогнуло в храме не одно сердце».
Каждый день о.Иоанн получал до 1000 писем и телеграмм, преимущественно с просьбами помолиться об исцелении больных, признанных врачами безнадежными. Но были и другие просьбы, вызываемые разнообразными случаями человеческого безысходного горя... У о.Иоанна были секретари для прочтения этих писем и телеграмм и ответов на них. Спрашивается, как же получали исцеление по молитвам о.Иоанна те больные, о которых просили в означенных письмах и телеграммах, когда о.Иоанн даже не мог успеть прочесть эти письма? А вот как: он обыкновенно подходил к жертвеннику, становился перед ним на колени, руки складывал крестообразно на жертвенник, голову склонял на них, а под руками лежали кипы писем и телеграмм. Он находился в таком положении около 10 минут... Иногда он, поднимаясь с колен, вынимал из просфор частицы и молился громко: «Помяни, Господи, всех заповедавших мне молиться о них».
С особой силой и любовью совершал о.Иоанн исповедь. Его обычным обращением к кающемуся было: брат-грешник, друг-грешник. Только ему было предоставлено право совершать общую исповедь. Сначала он читал молитвы перед исповедью. Затем просто говорил о покаянии. Говорил он с глубокой верой в каждое свое слово. Говорил то, что он сам личным опытом хорошо изведал. Он указывал, что в наше время все уклонились в грехи. Он начинал перечислять их. В храме стали раздаваться всхлипывания, рыдания, потом восклицания: «Батюшка, помолись за нас!» Тогда о.Иоанн на весь храм восклицал: «Кайтесь!» В храме поднимался всеобщий вопль покаяния: каждый вслух кричал о своих грехах, никто не думал о своем соседе. Все смотрели только на него и на свою душу, и плакали, и кричали, и рыдали... Так продолжалось минут пятнадцать. А батюшка в это время преклонил колена перед престолом, положив голову на престол, и молился. Потом он поднялся — пот катился по его лицу, и вышел на амвон... В своем новом обращении он напомнил о любви Божией, об искуплении Спасителем падшего человечества, о спасительности чудесного пира веры, совершаемого за каждой Литургией, Божественной Трапезы, Святого Причащения, к которому с верой, любовью призывает Отец небесный согрешившего и покаявшегося христианина. «Приходите с полной верой и надеждой на милосердие нашего Отца, ради ходатайства Сына Его, — призывал о.Иоанн. — Приходите и приступайте со страхом и верою к Святому Причащению. А теперь все наклоните свои главы, а я, как священнослужитель, властью Божией, данной мне, прочитаю над вами отпущение грехов». Все в благоговейной тишине склонили головы; и о.Иоанн, подняв на воздух над всеми свою епитрахиль, прочитал обычную разрешительную молитву, совершая над всей церковью Знамение креста при словах: «Прощаю и разрешаю», «во имя Отца, и сына, и Святого Духа».
Затем совершается божественная Литургия. За престолом служило 12 священников и на престоле стояло 12 огромных чаш и дискосов. Батюшка служил нервно, как бы выкрикивая некоторые слова, являя как бы дерзновение. Ведь сколько душ кающихся он брал на себя. Долго читали предпричастные молитвы — надо было много приготовить частиц. Для Чаши поставили особую подставку около решетки. Батюшка вышел приблизительно около 9-ти часов утра и стал причащать... Перед батюшкой была поставлена другая решетка, и народ пропускали между двумя решетками. .. Народ причащался. Довольно часто батюшка прогонял от Чаши и не давал причастия. Несмотря на то, что еще два священника причащали одновременно в приделах храма, батюшка с Чашей, которую он несколько раз менял, простаивал на ногах с 9-ти утра до 2.30 дня. Таков был его подвиг, ответом на который было воодушевление народа, получившего дар благодати в Святой Евхаристии. Многое, очень многое чудодейственное совершалось по молитвам о.Иоанна. Это было плодом его святой жизни и особого облагодатствования Духом Святым, плодом дерзновенной молитвы и христианской любви. «Будь решителен на всякое добро, — особенно на слово ласки, нежности, участия, а тем более — на дела сострадания и взаимной помощи», — говорит о.Иоанн. «Молитва священника имеет великую силу у Бога, если только священник от всего сердца с верой и любовью воссылает оную ко Господу...» «Дай Бог, чтобы было больше священников, молящихся Богу горящим Духом, ибо кто помолится об овцах словесных Господу с такой силой, если не помолится священник, получивший благодать и власть от Самого Бога!?»
Так верил в благодатную силу слов молитвы сам о.Иоанн. Вместе с тем цель человеческой жизни он видел не в чудесах, а в исправлении жизни человека, в подготовке его к вечности. Далее он предупреждает нас, чтобы мы знали свою, и прежде всего меру нашей веры, молитвенной силы каждого, в меру своих добродетелей. «Если не имеешь твердой непостылой веры в Бога, как Всеблагого и Всемогущего, то не приступай поспешно просить Его о даровании какого-либо блага: иначе диавол сразит и уязвит тебя маловерием или неверием в возможность исполнения твоей молитвы, и отойдешь от лица Божия посрамленным, унылым и мрачным... Чудес не требуй от Бога без крайней нужды».
Особое, возвышенное место в служении о.Иоанна занимала Божественная Литургия. Принято считать, что история Церкви, даже в лице святых ее, никогда не знала такого восторженного поклонника и совершителя Божественной Литургии, каким был о.Иоанн. «Нет ничего выше и более Литургии — ни на небе, ни на земле», — говорил он. И сам он нередко после причащения даже незаметно ударял в ладоши, как пишет о том наблюдавший за ним его духовный ученик, впоследствии митрополит Серафим (Чичагов). Дух и смысл Литургии раскрывает о.Иоанна в своих мыслях и чувствованиях, записанных в форме отрывочных заметок, не связанных между собой. Рассмотрим только некоторые из них, чтобы самим углубиться в мысли о.Иоанна и познать величие, смысл и пользу блаженства от Литургии.
«Чудная величественная божественная на земле служба Литургия!
Превысочайшее и животворное служение Литургии божественной — служение на земле небесное, страшное и Ангелам, ибо во время Литургии священнодействуется и преподается в пищу и питие верующим Божественное Тело и Божественная Кровь Самого Бога.
О сколь величественна, свята, спасительна, вожделенна Литургия для христианина! Храм истинно делается небом! Ибо Бог в Троице нисходит на Святый Животворящий престол каждый день и совершает величайшее чудо милосердия своего, претворяя хлеб и вино в пречистое Тело и пречистую Кровь Сына Божия и удостаивая верующих причастия их.
Есть много причастников, которые причащаются Тела и Крови Христовых неискренно, не с великой любовью, а только устами и чревом, с холодностью, сердцем, пристрастным к пище и питью, к деньгам, или склонным к гордости, злобе, зависти, лености: они сердцем далече отстоят от Того, Кто весь есть любовь, святыня, совершенство, премудрость и доброта неизреченная. Таковым нужно глубже входить в себя и глубокомысленнее размышлять о том, что есть молитва, и что — причащение. Хладность сердца к Богу — от диавола; он есть хлад тартара, а мы, как чада Божий, возлюбим Господа горячайшею любовью. Даруй это, Господи, ибо без Тебя не можем творити ничесоже» (Иоан. 15, 5).
Священник неизреченными щедротами Христа Бога сподобляется целого моря благодати Божией через частое приобщение Святых Тайн Тела и Крови Христовых... А от него должны все в изобилии почерпать благодать Христову. И он должен всеми мерами заботиться разливать ее шире и шире, а не удерживать ее только в себе. Тем более не должен злоупотреблять ею сам — своею недостойною жизнью или молчанием... «Горе мне, аще не благовествую» (1 Кор. 9, 16), говорит Апостол. Он должен жить достойно таковой благодати; умножать ее как талант, данный Богом во спасение и блаженство его и людей Божиих, и во славу Бо-жию. В противном случае, он не только может лишиться ее, но и быть тяжко осужденным.
Какая отрадная, оживляющая сердце мысль, если представить, что все православные христиане составляют одно духовное царство Божие как сыны царства, одну церковь Божию, одно тело, один дух, одну виноградную лозу со множеством гроздий, что во всех царствует Бог во Христе Иисусе, и во всех живет Дух Божий... О, если бы во всех царствовал Бог!.. Какое было бы восхитительное зрелище на земле! Как бы все были благополучны и довольны! Надо усердно молиться об этом, особенно за Литургией. Чудна Божественная литургия православной церкви по той широкой любви, которою она объемлет весь мир! Не только земной, но и небесный!
Так как мы веруем в Церковь, которая есть общество верующих в Господа, соединенных в одно тело Главою Христом, и одушевляемых одним Духом Божиим, то мы, как члены тела Церкви, должны беречь и любить друг друга, как себя, как свою душу и тело, отражать от сердец своих самолюбие, своекорыстие, зависть, неприязнь, гнев, вражду, злопамятство, блуд, невоздержание, прощать друг другу, как желаем того себе от других, снисходить к немощам ближних, помогать им усердно и охотно. Любовь есть признак самый верный — учеников Христовых и членов Церкви Христовой.
Совершая благоговейно и чистым сердцем Литургию, можно и должно крепко надеяться, что мы испросим чрез нее у Бога все потребное для душ и телес наших: оставление грехов, здоровье и спасение, и во всем благое поспешение живым, — милость Божию, оставление грехов и упокоение со святыми всем, в вере, покаянии и уповании вечной жизни преставившимся. Литургия — всесильна, вседейственна! Ибо вообразите: какая жертва на ней приносится? Сам Единородный Сын Божий! Если же Бог Сына Своего Единородного для нас не пощадил, то как не даст нам с Ним всего?! (Рим. 8, 32) Апостол недоумевает, как может быть иначе? Итак, священники — твердо знайте и помните: какое в руках наших средство к умилостивлению Бога о всех людях, о всем мире! Только сами молите крепко Господа, чтобы вам достойно совершать это чудное таинство.
Божественная служба, при всех борениях наших с грехами и противными злобными силами, удивительно обновляет, укрепляет, очищает, ободряет. И она есть для меня величайшее благо в жизни.
Благодарю за сие Господа! Безценное благо дано мне от Господа в Богослужении. В нем вся жизнь нашей души, все сокровище! Тут ее родина, ее сила, ее слава».
Таково отношение о.Иоанна к Божественной Литургии, которую истово, благоговейно, восторженно и действенно он совершал. Какой благодарностью Богу было наполнено его сердце за дар благодатного служения, дарованный ему в многотрудной жизни. Уже на склоне дней своих в последних записях он об этом свидетельствует: «По моей старости каждый день есть особенная милость Божия, каждый час и каждая минута: сила моя физическая истощилась, зато дух мой бодр и горит к возлюбленному моему Жениху Господу Иисусу Христу. Сколько залогов милости я получал и получаю от Бога в этой жизни, надеюсь, что и в будущей жизни по смерти, а смерть есть рождение в жизнь вечную, Божиею милостию и человеколюбием.
Слава Богу! Пятьдесят два года священству моему исполнилось Божиею благодатию и милостию, я жив еще, хотя болею. За столько лет благодатного священства не сумею благодарить Господа, Единого в Троице. Как мог, как умел, как старался — служил, но много ошибался, недомогал, сильно враг борол. Покрой, Господи, все грехи мои МИЛОСЕРДИЕМ ТВОИМ!»
В заключение считаю необходимым сообщить о личных контактах с людьми, которые непосредственно общались с о.Иоанном. 80 лет — срок большой, естественно, все эти люди уже ушли из жизни. Так, вспоминаю маститого законоучителя гимназии, где я учился в юные годы, о.Иоанна Крамписа, внешним видом напоминавшего изображаемого на иконах Господа Саваофа. Он был свидетелем потрясающей общей исповеди в Кронштадтском Андреевском соборе, когда открыто во всеуслышание приносил покаяние весь народ и каждый кающийся в отдельности. Это не идет ни в какое сравнение с совершаемой общей исповедью в наши дни, когда мы видим безмолвно стоящую группу пришедших на исповедь богомольцев, в меру покаянного чувства только сердцем отзывающихся на то, к чему призывает и что вопрошает священник.
Хорошо помню и протоиерея Павла Я., у которого в последние месяцы войны был псаломщиком. Его память хранила образ благодатного, дерзновенного служения о.Иоанна в его приезд в стоящий на Балтике портовый город Виндаву (ныне Вентспилс).
В Псково-Печерском монастыре подвизался престарелый архимандрит Никита (умер в начале 60-х годов). Многие учащиеся наших духовных школ любили общаться с благостным старцем за его любовь к будущим пастырям. О.Никита рассказывал, что он, будучи мальчиком, во время частого служения о.Иоанна в Ораниенбаумском соборе, прислуживал ему в алтаре. Глубоко в душу запали ему пророческие слова пастыря о том, что он в дальнейшем сам станет священником.
Теперь уже мало кто помнит, что в нашей духовной школе на скромной должности кастелянши была Клавдия Ивановна Орнатская.
Она была дочерью племянницы о.Иоанна, муж которой на погребении о.Иоанна сказал прощальное слово. Оно записано и опубликовано в ряде изданий.
Не так давно мне пришлось исповедывать и причащать престарелую Марию П., крестницу о.Иоанна. Ей было 10 лет, когда умер ее крестный, и ее, маленькую девочку, приводили проститься с ним. Это прощание она запомнила на всю жизнь. По ней она прошла облагодатствованной, крепко хранила духовные дары, преподанные ей в Святом Крещении, читала и руководствовалась книгой «Моя жизнь во Христе». Несмотря на преклонный возраст, хранила ясность ума, чистоту сердца, любовь к людям. Верующие Кронштадта, где жила эта благочестивая женщина, уважали и любили ее. На днях я получил известие о том, что она мирно закончила свой земной путь.
И еще одно последнее сообщение из исторической справки церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Мариенбурге (Егерская слобода), где мне судил Господь прослужить 12 лет. «Вся Гатчина от первого до последнего человека Настоятеля храма прот.Василия Левитского почитала великим молитвенником и высокой жизни пастырем. Отмечал в нем эту религиозную настроенность и почивший светильник Церкви Русской о.Иоанн, который любил его и любил его беззаветно». По некоторым сведениям о.Иоанн в престольный праздник приезжал иногда в слободу и служил в местном храме с его настоятелем.
Мы вспомнили путь жизни и молитвенный литургический подвиг Кронштадтского пастыря. Путь трудный, подвижнический, путь светлый. И если отразился он, как в зеркале, в наших умах и сердцах, как светлая, молитвенная память, смогу считать свою задачу выполненной.
