ПРИЧТОВЫЕ СТРОЕНИЯ

О собственном доме для священно-церковных служителей упоминается в первый раз в церковных документах в 1816 году. До этого времени причт, очевидно, жил в наемных квартирах. Так в расходной книге за 1812 год значится, что в марте месяце этого года уплачено из церковных денег за священническую квартиру 187 руб. 50 коп.; в апреле месяце следующего 1813 года за квартиру священника за полгода уплачено 125 руб., а в июле того же года за разные починки и поправки в квартире священника уплачено 112 руб. Далее в расходной книге запись о выдаче священнику квартирных денег прекращается, выдаются таковые еще некоторое время только дьячку. Естественно предполагать, что священник с этого времени стал жить в вышеназванном, принадлежащем церкви доме. Это небольшой ветхий деревянный дом, стоящий в церковной ограде. [Клировы ведомости за 1829 г.] Дом этот, очевидно, был куплен вместе с грунтом у вдовы латышки, но не сразу отдан ею в пользование причта. Составитель летописи предполагает, что «вдова, продавая место, выговорила, чтобы ей предоставлено было право жить в доме до смерти». (Церковная летопись.] В 1838 году дом, по возможности, исправлен. [Там же.) Однако, вскоре возникло дело о постройке нового причтового дома. В июне 1841 года уже был получен утвержденный Лифляндскою губернскою строительною комиссиею план [23 мая 1841 г.] на постройку нового деревянного двухэтажного дома. [При Указе лифл.духовн.правления от 13 июня 1841 г. за № 1173.] Дом построен в том же году на средства прихожан, главным образом церковного старосты Афанасия Яковлева, и расположен в северо-восточном углу церковного грунта, по Корабельной (прежде Амбарной) улице. Он, с незначительными исправлениями, остается в своем прежнем виде и по настоящее время.

Относительно старого причтового дома последовало следующее распоряжение епархиального начальства: «сломать ветхий священнослужительский дом и, по сломке оного, материал продать и вырученную сумму употребить на исправление собственного их церковного коридора с западной стороны (или на другие нужды церкви), ибо означенный дом, по личному осмотру преосвященного Филарета, епископа рижского, оказался никуда неспособным, как только к сломке на дрова, и притом для задвинских священно-церковно-служителей в 184__ году церковным старостой их церкви, купцом Афанасием Яковлевым, выстроен новый деревянный двухэтажный дом, состоящий на церковном грунте по Береговой улице». [Указ лифл. духовн. правления от 30 октября 1842 года.]

Указаний на существование в первое время каких либо других построек на церковном грунте не имеется. Только в 1844 году в первый раз упоминается о деревянном сарае для дров и других церковных вещей. [Клировы ведомости за 1844 г.] Сарай этот существует по настоящее время. Затем в 1846 году вновь выстроен небольшой домик для сторожа [Там же за 1846 г.]; но в 1883 году вместо него уже построен каменный флигель из двух комнат с кухнею из которых одна предназначена для сторожа, другая для прихожан и собраний приходского попечительства.

КЛАДБИЩЕ

Из метрических книг видно, что Троице-Задвинские прихожане, за неимением своего кладбища, погребали умерших на православных городских кладбищах - Всех-Святском и Покровском, а также на задвинском, очевидно, лютеранском кладбище. Вопрос об устройстве своего православного кладбища был возбужден в 1845 году. В этом году в Лифляндское духовное правление поступило отношение рижского магистра [От 22 мая за № 2413-м.] о том, что, «на стоящей за Двиною горе, называемой Леммерберг, учреждено кладбище для безвозмездного погребения умерших неимущих людей всех христианских исповеданий». Место отводилось на основании свидетельства священника о бедности умершего. По поводу указанного сообщения магистра преосвященный Филарет I предписал духовному правлению, чтобы оно «сделав справку с законами и местностью, немедленно составило определение, не следует ли требовать от города, чтобы для прихожан Задвинской церкви отведено было особое кладбище; а для лучшего соображения о месте спросить у Задвинского причта отзыв, не составляет ли отягощения для прихожан и в разлив и без разлива Двины, что умирающие отвозятся на известные ныне кладбища Православных? И где бы, по их мнению, было бы удобно отвесть задвинское кладбище?» [Отношение от 12 октября 1845 г.за №1819.]

Получив запрос относительно устройства своего кладбища в указанном смысле, причт представил духовному правлению одновременно два отзыва, а именно: диакон Петр Попов и дьячок Лука Безценный писали, что «как мы, так и прихожане находим нужным иметь собственное кладбище, которого церковь по сие время не имеет, и избрали для оного места за Двиною так называемое Торенсберг, на Митавском форштадте, близ немецкого кладбища, на городском грунте» [Рапорт депутата священника Сергия Светлова в духовн. правл. от 11 декабря 1845 г.за №48.]; священник Иоанн Заклинский донес, что «в продолжение моего одиннадцатилетнего служения при Задвинской церкви не случалось никаких препятствий ни в половодье, ни в разлив реки Двины, чтобы умерших тела прихожан не были переправлены через Двину, ежели они пожелают на известные ныне кладбища. Да если бы и случилось какое-либо препятствие во время раскрытия реки Двины, то в таком случае, как прежде меня умершие погребались, и ныне могут, по желанию, погребаться в задвинском кладбище, так называемом бесплатном, состоящем на Леммерберге». Указав в заключении, что не находит нужным устроить новое кладбище для своих прихожан, свящ. Заклинский добавляет, что леммербергское кладбище до 1844 года в простонародии именовалось полковым.

Духовное правление, с одной стороны, принимая во внимание, во 1-ых, что бесплатное кладбище «не для лиц среднего состояния, которые, конечно, желали бы погребать своих родных и ближе к церкви и приличне памяти православно умершего», во 2-ых, что Задвинская церковь отделена от городских православных кладбищ рекою, в 3-их, что Леммерберг отстоит от церкви в трех верстах и стоит на месте гористом и бугорчатом, с другой, имея ввиду рапорт задвинского диакона и причетника, на основании ст.528 св. зак. т. XIII ч. 2 (изд.1842 г.) и примечания к ст. 529, просило рижский магистрат «отвести на Торенсберг, близ немецкого кладбища, место для такового же православного, как необходимого церкви Задвинской». [Отношение от 12 октября 1845 г.за №1819.] Но магистрат передал дело в городскую касса-коллегию, которая объявила, что «то место, которое могло быть удобным под кладбище для Задвинской церкви и которого желали некоторые прихожане, давно уже отдано в добавок к латышскому кладбищу» и предложила рядом другое место, которое, однако, сама назвала бугорчатым и малым (в длину 89 и в ширину 25 саж.). [Рапорт депутата священника Сергия Светлова в духовн.правл.от 11 декабря 1845 г.за №48.] Тогда правление постановило просить генерал-губернатора об отводе избранного места, что и исполнило. В таком положении оставалось дело до 1853 года, когда от генерал-губернатора поступило следующее отношение. [От 11 июля за № 1265.] «Для прихожан Задвинской Православной церкви Св.Троицы, по указанию приходского священника и церковного старосты, избрано удобное место под кладбище в 3-ем квартале третьей форштадтской части, и городским начальством сделано уже распоряжение об отмежевании оного и передаче духовному начальству». Когда и каким священником и старостой избрано указанное место – неизвестно, но генерал-губернатор еще три раза писал об этом же епархиальному начальству [Отношения от 30 сентября 1854 г., 6 апреля и 1 ноября 1855 г.], пока наконец, священник Василий Цвинев донес, что: «1) место, указанное городом под православное кладбище Троице-Задвинского прихода, лежит по левую сторону Митавского шоссе, на третьей версте от города; 2) прихожане Троице-Задвинской церкви принять сие место отказываются по той причине, что оно состоит из множества песчаных бугров, впадины между коими в зимнее время от снега, а в весеннее время от таяния оного, могут быть недоступны для вырытия могил; выпланировать же сие место будет стоить больших денег; 3) поэтому они желают, чтобы город отвел им кладбище другое удобнейшее и указывают на сей конец неогражденное пусто-порожнее место, лежащее на правой стороне того же шоссе, наискось от указанного городом; 4) Кладбище на сем месте они обещаются обнести забором и выстроить дом для кладбищенского сторожа; 5) пусто-порожнее место сие принадлежит г-же полковнице Рибкиной, которая, на сделанное мною ей предложение отказалась на уступку оного под кладбище; 6) иного же места для кладбища, в стороне от Митавского шоссе, они не желают; 7) Согласить прихожан к принятию места, указанного для кладбища городом, я не мог, а принять оное противу воли и желания их не считал себя вправе». [Рапорт от 14 ноября 1855 г.за № 146.] Этот рапорт священника был препровожден генерал-губернатору, который сообщил, что полковница Рыбкина, категорически отказываясь от продажи принадлежащего ей участка земли, избранного под православное кладбище, готова, однако, «уступить его совершенно безвозмездно под вышеозначенное кладбище, с тем условием, чтобы у входа к нему была установлена часовня в память ее мужа и дочери, чтобы жертвуемые в продолжении времени в пользу этой часовни деньги были употребляемы на содержание оной и чтобы в самой часовне хранилась икона, которою она, Рыбкина, благословила некогда умершую свою дочь Александру». [Отношение генерал-губернатора от 10 марта 1856 г.за № 222.] Епархиальное начальство согласилось принять от полковницы Рыбкиной место на указанных условиях, и прихожане уже подписали на ограду для него 262 руб. 35 коп., но губернская строительная и дорожная комиссия забраковала его, заявив, что «сказанный участок имеет неправильный вид, недостаточное для вышеупомянутой цели пространство, и что сверх того он, в противность ст.582 т. XIII св.зак., расположен в расстоянии менее 100 саженей от жилых зданий». [Тоже от 20 мая 1858 г. за № 318.] Тогда прихожане избрали другое, принадлежащее городу, место; на четвертой версте от города, по левую сторону Митавского шоссе, простирающееся от границы земли, принадлежащей г.Гакену, и до места, которое прежде отведено было под кладбище, но не принято. [Рапорт свящ. В. Цвинева от 7 сентября 1859 г.за № 86.] На этот раз никаких препятствий к отводу указанного прихожанами места заявлено не было, но самое дело было отложено в виду предполагающегося проведения риго-митавской железной дороги, хотя члены городского управления и городской землемер, назначенные для освидетельствования избранного прихожанами места, предлагали все же другое. [Тоже от 20 января 1860 г.за № 20.] Таким образом только в 1861 году было отведено и принято в духовное ведомство место под православное задвинское кладбище, отмеренное 29 мая в размере одной десятины (2400 кв.саж.), по левую сторону Митавского шоссе в 3 ½ верстах от Риги. [Рапорт благочинного протоиерея Ф. Варницкого от 27 мая 1861 г. за № 185.] Отведенное место окружал со всех сторон городской лес, которым было покрыто и само кладбище. За находящийся на нем лес городское управление взыскало с церкви 134 руб. 10 коп., считая по 1 руб. 80 коп. за каждое строевое дерево (42 дерева) и по 9 руб. за сажень дров (6 ½ куб.саж). [Рапорт Троице-Задвинского причта от 6 сентября 1861 г. за № 88.] Кладбище освящено 6 сентября 1861 года. В том же году устроена вокруг него ограда, стоившая 387 руб. 67 ½ коп., в том числе – пожертвованных 67 руб., вырученных за лес 25 руб. и 297 руб. 67 ½ коп. из церковных денег. [Рапорт благочинного прот. Ф. Варницкого от 17 января 1862 г. за № 25.] Тогда же выстроен на кладбище домик для сторожа. До устройства своего кладбища в 1861 году многие из православных жителей Задвинья, как уже указано выше, погребали умерших на Покровском и Всехсвятском кладбищах. Некоторые из прихожан и по настоящее время имеют свои фамильные могилы на означенных кладбищах. Такая отдаленность кладбища от церкви очень тяжело отзывалась на причте и прихожанах: до устройства через Двину железного моста весною и осенью, пока еще не был наведен плавучий мост, покойников нужно было перевозить через реку на лодках, причем плата за перевоз иногда доходила до 15 рублей за каждого покойника.

В 1892 году, по ходатайству настоятеля П.Я.Медниса и церковного старосты И.М.Пукова перед Рижской городской думой о прирезке, к кладбищу пустопорожней полосы земли, что между кладбищем и Митавским шоссе, с растущими на ней несколькими деревьями, дума определила: «предоставить в пользование Троице-Задвинской Православной церкви полосу земли мерою 103 кв. саж., расположенную между кладбищем упомянутой церкви и Митавским шоссе для благоукрашения сего кладбища, с тем, чтобы полоса эта не была употребляема для погребений и чтобы она была возвращена в неограниченное рапоряжение города в том случае, когда она более не будет предметом пользования для целей кладбища».