<СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США>
КАК ПСКОВИЧИ ПОМОГАЛИ СВОИМ ПЛЕННЫМ
«Россия была инициатором выработки правил по ограничению варварских средств ведения войны. Начало этому было положено Брюссельской декларацией, которую предложил Александр II в 1874 году. По инициативе Николая II в 1899 году была созвана I Гаагская мирная конференция, где на основе Брюссельской декларации были выработаны ограничения в отношении законов и обычаев сухопутных войск. Один пункт этой декларации касался военнопленных. На II Гаагской конференции (1907) были внесены изменения и поправки, в частности, дополнявшие пункт о правах и обязанностях военнопленных» (1).
Предусматривался обмен раненых и больных пленных, переписка с родными, право не строить для врагов стратегических дорог, грузить или разгружать вооружение. Известны случаи нарушения этих правил и даже расстрела пленных за отказ. После конца войны Международный Красный Крест в Женеве рассматривал тысячи жалоб бывших пленных на бесчеловечные условия жизни в плену. На основании этого опыта, в 1929 г. в Женеве была принята новая конвенция об обращении с военнопленными. В новой конвенции были предусмотрены, кроме всего прочего, и удовлетворительное питание, и гигиенические условия, и оплата труда. Эту конвенцию подписали все страны кроме Японии и Советского Союза (2).
Это объясняется тем, что советское правительство считало своих пленных изменниками родины. В Уставе Красной армии было сказано: «Ничто, в том числе и угроза смерти, не может заставить бойца Красной Армии сдаться в плен» (3).
В первые месяцы вторжения немцев и их союзников в СССР в их сводках говорилось о молниеносном продвижении вглубь страны и о сотнях тысяч советских пленных. Известно, что пленных балтийцев, западных украинцев и белоруссов немцы отпускали домой, или использовали для охраны лагерей. Были случаи и освобождения русских пленных, особенно если они были нужными специалистами.
С первых дней войны немецкая пропаганда твердила, что немцы освобождают народы Советского Союза от коммунизма, и были люди, которые первое время этому верили. Бывали случаи, когда население встречало немцев с цветами, а пленные выражали готовность бороться против коммунизма с оружием в руках. Так было в первые месяцы войны, но бесчеловечное обращение немцев с советскими пленными, вскоре развеяло эти иллюзии. Количество сдававшихся в плен резко уменьшилось.
Немцы на советских пленных вымещали злость, за то что их пленным, в советском плену приходится не сладко, но главное было в звериной ненависти национал-социалистов к русскому народу. Нацисты считали, что русских, мол, слишком много и их надо частично истребить. Немцы не понимали, что своим отношением к пленным они роют себе яму. Были, конечно, и исключения. Говорили, что немецкий комендант Гдова относился к пленным по-человечески.
ЗаСвР №59–2.
Моя будущая тёща, до прихода немцев, работала в ветеринарной лечебнице (Гоголевская д.19), а с приходом немцев моя будущая жена стала там же работать переводчицей. Главным врачом был Владимир Матвеевич Григорьев, его помощником был врач Иван Гаврилович Преображенский и фельдшером Митрофан Максимович (его фамилию моя жена не запомнила).
Заняв Псков, немцы в считанные дни взяли всё под свой контроль, в том числе и ветеринарную лечебницу, составили опись склада и следили за тем, как расходуются медикаменты. Но В.М.Григорьев предусмотрительно кое-что спрятал. Потом, когда у лечебницы была установлена связь с партизанами, заведующий лечебницей отправлял им кое-что из припрятанных лекарств. В книге «Псков. Очерки истории», С.И.Колотилова и др., «Лениздат» 1971, в главе «Псковское подполье» говорится только о партийцах и их работе, а о том, что делали беспартийные, умалчивается. Мало того, беспартийного В.М.Григорьева, который, рискуя жизнью, снабжал партизан медикаментами, спасал пленных, и принял в семью еврейскую девочку Люсю Вербицкую (в замужестве Мартысенкова), выдавая ее за свою дочь, осудили в 1951 г. по ложному доносу на 10 лет концлагеря. Правда, через четыре года он был освобожден, но, подорвав здоровье, через год скончался.
Об ужасном положении, в каком оказались пленные, знали все жители Пскова. Многие старались им помочь. С одной стороны это было строжайше запрещено немцами, а с другой стороны, бывало, что и часовые и их начальство, смотрели на эту помощь сквозь пальцы. Моя будущая жена иногда варила суп и отвозила его в лагерь. Многие ее знакомые тоже старались из своего скудного пайка поделиться хлебом с пленными.
Были случаи освобождения пленных на поруки. Известно, что большинство врачей, при приближении немцев было эвакуировано и, в связи с этим, главному врачу Колобову удалось освободить несколько пленных врачей из лагеря, взяв их на поруки. На поруки можно было освободить из плена и других специалистов. Медсестра Зинаида Матвеевна Одоранская взяла на поруки пленного переводчика еврея Ефима Хейфеца, выдававшего себя немцам за Ибрагимова, а В.М.Григорьев освободил, взяв на поруки ветеринарного врача Николая Васильевича Лукина и ветеринарного фельдшера Ивана Ивановича Иванова.
Ефима немцы расстреляли, но не как еврея, а за связь с партизанами. Мы были знакомы, и он не скрывал от меня своей настоящей фамилии. После конца войны я сообщил через Красный Крест его родителям о судьбе их сына.
В сентябре 1941 г. на площади перед кремлём немцы разрешили устроить базар, куда крестьяне привозили продукты, включая мясо. Ветеринары должны были проверять качество мяса и лечить немецких лошадей и собак. Русские крестьяне тоже приводили в лечебницу своих больных коров и лошадей, а иногда вызывали ветеринаров в деревню к больному скоту. Всё это делалось под наблюдением немецкого ветеринара, которому моя будущая жена писала отчёты на немецком языке.
Ветеринарная лечебница организовала посильную помощь пленным. Все участвовали в этом деле, и если бы немцы узнали, то всех бы расстреляли.
Бывало, что на двор ветеринарной лечебницы немцы приводили пленных, которые, голодные и больные, еле двигались. Ветеринары потихоньку подкармливали их и давали им лекарства, а иногда и прятали в сарайчике, принадлежавшем лечебнице. Там их прятали до вызова ветеринаров в какую-нинибудь деревню. Врач или фельдшер ехали в деревню с пропуском от немцев, а в телеге или санях прятали пленных, которых потом выпускали, указывая им путь к партизанам (ЗаСвР №59–3).
Вторым способом помощи пленным была отправка немецких лошaдей, как, якобы, неизлечимых, в лагерь пленных на убой. Вот это и показалось однажды немцам подозрительным. Всех служащих арестовали и допрашивали, но ничего не смогли узнать.
Для пленных самым страшным была зима 1941-1942 гг. За годы оккупации, по советским данным, только в лагере на Завеличье погибло 75 т., в Крестах - 65 т. и в Песках – 50 т.
Священник Псковской православной миссии в Острове о.Алексей Ионов в своих воспоминаниях писал: «Когда отношение немцев к русским военнопленным стало меняться – увы, это произошло только к концу войны – я постарался вступить в контакт с военнопленными и хоть чем-нибудь помочь им. Я взял под свой протекторат небольшой лагерь под К. Там было не больше 200 человек. Всё, что мы с помощью населения могли сделать – это сварить для этих несчастных дважды в неделю мало-мальски приличный обед, состоявший, конечно, из одного блюда... Но и это было уже много: смертность в лагере заметно уменьшилась. Как жаль, что погибли письма этих несчастных людей!»
«Добился я (о.А.Ионов – прим. РВП) и разрешения совершить для военнопленных Пасхальное богослужение. Правда, оно, по требованию начальника лагеря, было совершено в храме, откуда предварительно все остальные должны были выйти; двери храма охранялись вооружёнными солдатами, но, тем не мение, человек 300 военнопленных по личному желанию, наполнили наш храм, и для них было совершено специальное Пасхальное богослужение. С каким волнением я его совершал. Я произнёс слово, в котором убеждал их не падать духом, помнить, что их матери молятся о них. При упоминании о матерях у многих на глазах показались слёзы. Со слезами на глазах слушали военнопленные и радостные пасхальные песнопения. Оделяя каждого не одним традиционным, а четырьмя-пятью яичками – их принесли накануне верующие люди, как только я объявил им о богослужении для военнопленных, - я приветствовал всех обычным: «Христос Воскресе!». И все, как один, отвечали: «Воистину Воскресе!». Это были бойцы красной армии, попавшие в плен в 1941–1942 году».
Воспоминания о.А.Ионова были первоначально опубликованы в журнале «По стопам Христа», Берклей (США) сент.1954 – августа 1955, затем отдельной брошюрой, Си-Клифф (США) 1955, в «Новом русском слово» 22 июня – 6 июля 1975, в «Православной Руси» Джорданвилл (США) 1982, в «Нашей стране» Буэнос-Айрес (Аргентина) 15 апр.2000 (только отрывок) и в «СПб епархиальных ведомостях» вып.26-27/2002.
ПРИМЕЧАНИЯ: 1. Ионцев В.А. и др. Эмиграция и репатриация в России, изд. Попечительства о нуждах российских репатриантов, М., 2001, С.70. 2. Encyclopaedia Britanica, Chicago: London: Toronto/ 1960, v. 18, P.519 B. 3. Ионцев В.А. и др., упомянутое сочинение С.71.
