«С» стр.8 (алфавитный раздел) - БИОГРАФИЧЕСКИЙ СПРАВОЧНИК - Разное - Каталог статей

Сергий (Сребрянский Митрофан Васильевич), архимандрит
Преподобноисповедник Сергий (Сребрянский).
Дни памяти: 23 марта (5 апреля), 28 ноября (11 декабря); в Соборе Новомучеников и Исповедников Российских – воскресение 25 января (7 февраля) или первое воскресение после этой даты; в Соборе Тверских Святых – первое воскресенье после 29 июня (12 июля); в Соборе Московских святых – воскресенье перед 26 августа (8 сентября); в Соборе Воронежских святых – 4(17) сентября.

Родился 1-го августа 1870 года в селе Трехсвятское Воронежского уезда Воронежской губернии в семье священника Василия Васильевича Сребрянского и в крещении был наречен Митрофаном.
Через год после рождения сына о.Василия перевели в село Макарий в трех километрах от Трехсвятского. Детей в семье было много, воспитывались они в большой строгости, так что к родителям обращались на «Вы». Когда ребенку исполнялось четыре года, отец приводил его к матери и торжественно объявлял, что с этого дня дитя может исполнять все посты.
В 1889 году Митрофан окончил курс в Воронежском духовном училище по второму разряду и поступил сразу на 4-й курс Воронежской духовной семинарии, курс обучения в которой окончил в 1892 году по второму разряду. Часть образованного общества того времени, не исключая детей духовенства, была настроена весьма критично по отношению к Православной Церкви, и тот, кто все же горел желанием послужить народу, для кого небезразличны были интересы нравственные, становился общественным деятелем или находил себе применение в практической деятельности.
Митрофан поступил в Варшавский ветеринарный институт. Оказавшись здесь среди равнодушных к вопросам веры студентов, во враждебной Православию католической Польше, он начал усердно посещать православный храм. Здесь он познакомился со своей будущей женой Ольгой Владимировной Исполатовской, дочерью священника, служившего в Покровском храме в селе Владычня Тверской губернии, и 29-го января 1893 года они обвенчались. Живя в Варшаве, Митрофан решил вступить на поприще священнического служения.
2-го марта 1893 года епископом Воронежским Анастасием (Добрадиным) был рукоположен во диакона к Стефановской церкви слободы Лизиновки Острогожского уезда Воронежской губернии, а 20-го марта 1894 года – во священника к 47-му драгунскому Татарскому полку (город Рыпин Полоцкой губернии). 15 января 1896 года был перемещен вторым священником к Двинскому (Даугавпилс) военно-крепостному Свято-Троицкому собору и с 1 сентября того же года одновременно состоял Законоучителем в Двинской начальной школе, а 1 сентября 1897 года был перемещен в Орел и назначен настоятелем Покровского храма 51-го драгунского Черниговского полка, шефом которого была Великая Княгиня Елизавета Федоровна. Паства потянулась к искреннему и ревностному пастырю, образовался крепкий приход, и это позволило о.Митрофану приняться за трудное дело постройки храма, которое он с успехом завершил. Он создал при приходе библиотеку и школу. Все получаемые от благотворителей средства о.Митрофан жертвовал на храм, школу и библиотеку. В 1900 году был награжден золотым наперсным крестом с украшениями.
Летом 1903 года присуствовал в Сарове на торжественном прославлении преподобного Серафима и здесь был представлен Великой Княгине Елизавете Федоровне, на которую своей искренней верой, смирением, простотой и отсутствием какого-либо лукавства произвел самое благоприятное впечатление.
11 июня 1904 года, с началом Русско–японской войны, 51-й драгунский Черниговский полк выступил в поход на Дальний Восток, в Маньчжурию. Отец Митрофан отправился всеместе со своим полком и везде, где представлялась возможность, со своими помощниками ставил походную церковь и служил. Вместе с полком участвовал в сражениях. В служебном формуляре о.Митрофана кратко записано: «Был в сражениях: Ляоянском... Шанхайском... в набегах на Инкоу... Мукденских... у деревни Санвайцзы... Во всех означенных сражениях под огнем неприятеля совершал богослужения, напутствовал раненых и погребал убитых». Во время служения в действующей армии о.Митрофан вел подробный дневник, который печатался в журнале «Вестник Военного Духовенства», а затем вышел отдельной книгой. Здесь, в условиях походных трудностей, тяжелых боев, где солдаты и офицеры рисковали жизнью, отец Митрофан увидел, насколько русский человек любит Родину, с каким смирением отдает за нее свою жизнь. Увидел и то, сколь лживо и разрушительно по последствиям описывают столичные газеты происходившее на фронте, как будто это пишут журналисты не русской, а неприятельской прессы. Здесь он увидел, насколько глубоко разделился по вере русский народ, когда православные и неверующие стали жить бок о бок как два разных народа. 15 марта 1905 года о.Митрофан, как опытный пастырь и духовник, был назначен благочинным 61-й пехотной дивизии и в этой должности прослужил до окончания войны. Был награжден скуфьею, камилавкою, а также военными наградами – орденами св.Анны 3-й степени, св.Анны 2-й степени и св.Владимира 4-й степени. 2 июня 1906 года вместе с полком вернулся в Орел. 12-го октября 1906 года за выдающиеся пастырские труды, понесенные во время войны, был возведен в сан протоиерея и награжден наперсным крестом на Георгиевской ленте.
В 1908 году Великая Княгиня Елизавета Федоровна трудилась над проектом по созданию Марфо-Мариинской обители. Предложения по написанию Устава обители были поданы от нескольких лиц. Подал свой проект и о.Митрофан. Его проект настолько пришелся по душе Великой Княгине, что именно его она положила в основу устройства обители и для осуществления проекта пригласила протоиерея Митрофана на место духовника и настоятеля храма. Не смея отказаться от предложения Елизаветы Федоровна, о.Митрофан обещал подумать и дать свой ответ позже. На пути из Москвы в Орел он вспомнил родную, горячо его любящую паству и представил, как обоюдно тяжело будет расставание. От этих дум и воспоминаний его душа пришла в смятение, и он решил отказаться от предложения Великой Княгини. В тот момент, когда он это подумал, он почувствовал, что у него отнимается правая рука. Он попытался поднять руку, но безуспешно: ни пальцами пошевелить, ни согнуть руку в локте он не смог. Отец Митрофан понял, что это, видимо, Господь его наказывает за сопротивление Его святой воле, и тут же стал умолять Господа простить его и пообещал, если исцелится, переехать в Москву. Понемногу рука обрела чувствительность, и через два часа все прошло. Он приехал домой совершенно здоровым и объявил прихожанам, что покидает их и переезжает в Москву. Многие, услышав это известие, стали плакать и умолять отца Митрофана не покидать их. Видя переживание паствы, добрый пастырь не смог ей отказать, и, хотя его настоятельно звали в Москву, отъезд он стал откладывать. Он даже решил про себя отказаться и остаться в Орле, тем более что вообще опасался, что не справится с новыми сложными обязанностями в обители, где от него потребуется духовный опыт, которого у него, как у священника семейного, может не быть. Вскоре после этого он заметил, что у него без всякой видимой причины начала распухать правая рука, что со временем стало приносить ему затруднения на службе. Он обратился за помощью к одному из своих родственников, доктору Николаю Яковлевичу Пясковскому. Врач, осмотрев руку, сказал, что никаких причин болезни нет, и он не может дать в этом случае какого бы то ни было медицинского объяснения и, следовательно, помочь.
В это время из Москвы в Орел привезли чудотворную Иверскую икону Божией Матери. Отец Митрофан пошел помолиться и, стоя перед образом, пообещал, что все же примет бесповоротно предложение Великой Княгини и переедет в Москву. С благоговением и страхом он приложился к иконе и вскоре почувствовал, что руке стало лучше. Он понял, что на переезд его в Москву и поселение в Марфо-Мариинской обители есть благословение Божие, и с этим нужно смириться. Желая получить на переезд благословение и от старцев, он направился в Зосимову пустынь, где встретился с иеросхимонахом Алексием (Соловьевым) и другими старцами и поведал им о своих сомнениях и колебаниях: не будет ли дело, которое он на себя берет, свыше сил. Но они благословили его смело браться за дело. Отец Митрофан подал прошение о переводе в обитель, и 17 сентября 1908 года митрополит Московский Владимир (Богоявленский) назначил его настоятелем Покровской и Марфо-Мариинской церквей на Большой Ордынке, поскольку сама Марфо-Мариинская обитель начала свою деятельность только с 10 февраля 1909 года, когда Великая Княгиня Елизавета Федоровна переехала в дом, предназначавшийся под обительский. Сама Елизавета Федоровна в переезде отца Митрофана в только еще устрояемую обитель видела знак особого благоволения Божия к своему начинанию. «Господь благословил это наше дело через священника, – писала она Государю, – к которому в Орел издалека люди приезжали за утешением и поддержкой, – и вот оно мало-помалу начинается». Отец Митрофан, поселившись в обители, сразу же принялся за новое дело, отдавшись ему всей душой. Он часто служил и, не жалея сил, наставлял тех, еще немногочисленных сестер, которые пришли жить в обитель.
«Те несколько сестер, – писала Елизавета Федоровна, – что живут со мной, хорошие девушки, очень религиозные, – но ведь и все наше служение основано на религии и живет ею. Батюшка их наставляет, три раза в неделю у нас бывают замечательные лекции, на которые приходят и гости. Потом еще на утреннем правиле батюшка читает из Нового Завета и говорит краткую проповедь... Чай пьем все вместе, и священник с матушкой тоже, заканчивается он беседой о религии... Батюшкины лекции очень интересные, просто исключительно, так как он не только глубоко верующий, но еще безгранично начитанный человек. Он начинает из Библии, заканчивает Церковной историей и все время показывает, как и что сестры смогут говорить и чем помочь тем, кто испытывает душевные страдания... Здесь многие приезжают издалека в нашу маленькую церковь и обретают силы в его прекрасных простых проповедях и в исповеди. Это широкий человек, в котором нет ничего от ограниченного фанатика, целиком основывающийся на безграничной любви о Господе и всепрощении, – истинно православный священник, строго придерживающийся нашей Церкви, для нашего дела – благословение Божие, так как он заложил основание, какое и должно быть. Скольких он вернул к вере, наставил на путь истинный, сколько людей благодарят меня за великое благо иметь возможность посещать его». Настоятельница обители вполне поняла и оценила священника, которого им послал Господь. Она писала о нем государю: «Он исповедует меня, окормляет меня в церкви, оказывает мне огромную помощь и подает пример своей чистой, простой жизнью, такой скромной и высокой по ее безграничной любви к Богу и Православной Церкви. Поговорив с ним лишь несколько минут, видишь, что он скромный, чистый и человек Божий, Божий слуга в нашей церкви». Отец Митрофан вполне разделял христианские настроения Великой Княгини, стремившейся спасти свою душу на пути самоотверженного служения ближним. Несмотря на трудности и новизну предпринятого дела, обитель благословением Божиим, смирением и трудами настоятельницы, духовника обители отца Митрофана и сестер с успехом развивалась и расширялась. В 1914 году в ней было 97 сестер, она имела больницу на 22 койки, амбулаторию для бедных, приют для 18 девочек-сирот, воскресную школу для девушек и женщин, работающих на фабрике, в которой обучалось 75 человек, библиотеку в две тысячи томов, столовую для бедных женщин, обремененных семьей и трудящихся на поденной работе, и кружок для детей и взрослых под названием «Детская лепта», занимавшийся рукоделием для бедных.
9 августа 1916 года временно управляющий Московской епархией епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский) представил в Синод прошение о награждении отца Митрофана митрою за отлично-усердное служение Святой Церкви, труды по обстоятельствам военного времени и полезную деятельность в обители. Великая Княгиня, у которой как у настоятельницы было испрошено согласие, с радостью присоединилась к предложению о награде за безупречную и усердную службу, и 2 октября 1916 года о.Митрофан был награжден митрою.
Наступил 1917 год – Февральская революция, отречение Государя, арест царской семьи, Октябрьский переворот. Почти сразу после Февральской революции на Марфо-Мариинскую обитель был совершен набег вооруженных людей. Н.Е.Пестов так изложил рассказ о.Митрофана об этом событии: «К обители подъехал грузовик, в котором находилось несколько вооруженных солдат с унтер-офицером и одним студентом. Студент, видимо, не имел понятия, как обращаться с оружием. Он держал все время в руке револьвер, направляя дуло на всякого говорящего с ним. Сошедший с автомобиля отряд потребовал провести их к начальнице обители. Туда же сестры вызвали и отца Митрофана. – Мы пришли арестовать сестру Императрицы, – заявил возглавляющий отряд унтер-офицер. А студентик подступил к матушке, направив на нее дуло своего револьверчика. Матушка с обычным для нее спокойствием положила руку на протянутый к ней револьвер и сказала: – Опустите свою руку, ведь я же женщина! Смущенный ее спокойствием и улыбкой, студент сразу же сник, опустил руку и тотчас же исчез из комнаты. Отец Митрофан обратился к солдатам: – Кого вы пришли арестовывать? Ведь здесь нет преступников! Все, что имела матушка Елизавета, – она все отдала народу. На ее средства построена обитель, церковь, богадельня, приют для безродных детей, больница. Разве все это преступление? Возглавлявший отряд унтер, вглядевшись в батюшку, вдруг спросил его: – Батюшка! Не вы ли отец Митрофан из Орла? – Да, это я. Лицо унтера мгновенно изменилось. Обращаясь к сопровождавшим его солдатам, он сказал: – Вот что, ребята! Я остаюсь здесь и сам во всем распоряжусь. А вы поезжайте обратно. Солдаты, выслушав слова отца Митрофана и поняв, что они затеяли не совсем ладное дело, подчинились и уехали обратно на своем грузовике». Однако вскоре великая княгиня Елизавета все же была арестована. Незадолго перед арестом она передала общину попечению отца Митрофана и сестры-казначеи. Великая княгиня была отправлена на Урал, в Алапаевск, где 5(18) июля 1918 года приняла мученическую кончину.
20 марта 1919 года исполнилось 25 лет священнического служения отца Митрофана. В этот день его многочисленные духовные дети поднесли ему поздравительный адрес, полный искреннего чувства благодарности к своему пастырю, который был верен им и в дни мира, и на полях войны, и в годину еще худших и горших испытаний – гонений от безбожников. 25 декабря 1919 года Святейший Патриарх Тихон, хорошо знавший отца Митрофана, благодаря его за многие труды, преподал ему первосвятительское благословение с грамотой и иконой Спасителя. В это время решился для о.Митрофана и его супруги Ольги вопрос о монашестве. Много лет живя в супружестве, они воспитали трех племянниц-сирот и желали иметь своих детей, но Господь не дал исполниться их пожеланию. Увидев в этом Божию волю, призывающую их к особому христианскому подвигу, они, переехав в обитель, дали обет воздержания от супружеской жизни. Долгое время этот обет для всех был сокрыт, но когда произошла революция и наступило время всеобщего разрушения и гонений на Православную Церковь, они решили его обнаружить и принять монашеский постриг. Постриг был совершен по благословению Патриарха Тихона. Отец Митрофан был пострижен с именем Сергий, а Ольга – с именем Елизавета. Вскоре после этого Патриарх Тихон возвел отца Сергия в сан архимандрита.
В 1922 году безбожные власти произвели изъятие церковных ценностей из храмов. Многие священнослужители были арестованы, некоторые расстреляны. Одним из предъявляемых им обвинений было чтение в храмах послания Патриарха Тихона, касающегося изъятия церковных ценностей. Отец Сергий, вполне разделяя воззрения Патриарха и считая, что не следует во избежание кощунств отдавать церковные сосуды, прочел послание Святейшего и был 23 марта 1923 года арестован. Пять месяцев он томился в тюрьме без предъявления обвинения, а затем по приказу ОГПУ от 24 августа 1923 года был выслан на один год в Тобольск, где познакомился и близко сошелся с Тобольским подвижником Феодором Ивановым, впоследствии принявшим мученическую кончину. Из ссылки в Москву о.Сергий вернулся 27 февраля 1925 года и на следующий день, как бывший ссыльный, явился в ОГПУ, чтобы узнать решение властей относительно своей дальнейшей судьбы. Следователь, которая вела его дело, сказала, что священнику разрешается совершать церковные службы и говорить за богослужениями проповеди, но он не должен занимать никакой административной должности в приходе, и ему запрещено принимать участие в какой-либо деловой или административной приходской деятельности.
Отец Сергий вернулся в Марфо-Мариинскую обитель и поселился в прежней квартире, располагавшейся в одном из обительских домов на втором этаже. Дверь с лестницы открывалась в маленькую переднюю, откуда посетитель попадал в большую переднюю, из нее дверь направо вела в комнату, где обычно ожидали пришедшие к батюшке посетители. Прямо из передней шла дверь в кабинет о.Сергия. В нем между окнами стоял большой письменный стол; слева всю стену занимали иконы, справа стояла фисгармония – на ней отец Сергий играл церковные напевы, ирмосы и под аккомпанемент фисгармонии пел. В обители был сад, и батюшка во все время жизни здесь каждый вечер, когда во дворе было пусто, гулял по саду и молился. Но прослужить в Марфо-Мариинской обители о.Сергию пришлось недолго: в 1925 году власти приняли решение ее закрыть, а насельниц сослать. Часть здания была отобрана под поликлинику, и ее работники, вознамерившись отобрать обительскую квартиру у отца Сергия, стали писать в ОГПУ, что священник, мол, занимается антисоветской агитацией среди сестер обители, говоря, что советская власть преследует религию и духовенство.
На основании этого доноса 29 апреля 1925 года отец Сергий был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. В течение некоторого времени он не знал о причинах своего ареста. Когда же 11 мая состоялся первый допрос, он уяснил, в чем его обвиняют. – Скажите, гражданин Сребрянский, – обратилась следователь к священнику, – кому из сестер Марфо-Мариинской обители вы говорили, что советская власть преследует религию и церковников? – Злостно никогда об этом не говорил, – ответил он, – но мог сказать, что многие церковники высланы по подозрению в политической неблагонадежности, каковая у некоторых и могла быть, но я надеюсь, что вернется доверие советской власти к нам.
Матушка Елизавета, узнав, в чем обвиняют отца Сергия, принялась хлопотать о его освобождении. Она написала заявление и подала Владимиру Черткову, возглавлявшему учреждение под названием «Осведомление и экспертиза по делам религиозных течений». Чертков поддержал просьбу и, сопроводив заявление своими пояснениями, направил его 25 июня 1925 года Петру Смидовичу, который в тот же день переправил все документы Тучкову. 30 июня дело было рассмотрено и принято решение освободить священника. 2 июля Коллегия ОГПУ прекратила дело, и отец Сергий был освобожден. За то время, пока о.Сергий был в заключении, Марфо-Мариинская обитель была закрыта, а сестры арестованы. Некоторых из них выслали относительно недалеко – в Тверскую область, но большинство сослано в Казахстан и Среднюю Азию. Архимандрит Сергий и монахиня Елизавета выехали на родину Елизаветы в село Владычня Тверской области и поселились в покрытом дранкой бревенчатом родительском доме.
Первое время отец Сергий не служил, но часто ходил молиться в Покровский храм, в котором стал служить с 1927 года. Сразу же по приезде, а еще более после того, как о.Сергий стал служить во Владычне, его стали посещать духовные дети. Среди знавших его он был известен как молитвенник и человек святой жизни. Люди обращались к нему за помощью, и некоторые по своей вере и молитвам праведника получали просимое. Несмотря на пережитые узы и тяжелое время гонений, отец Сергий продолжал подвизаться как духовник и проповедник. Он использовал отпущенное ему время для наставления в вере, поддержки и просвещения ближних. Духовные дети привозили ему продукты и одежду, бóльшую их часть он раздавал нуждающимся. Однако в селе были люди, которые ненавидели Церковь и ради забвения своих грехов хотели забыть о Боге, – они-то и относились враждебно к архимандриту Сергию за его открытую проповедническую деятельность. Жизнь, которую он проводил, обличала их совесть, и, вознамерившись изгнать его из села, они обратились за помощью к власти.
30 и 31 января 1931 года сотрудники ОГПУ допросили этих людей, и те показали об архимандрите Сергие, что «по своему общественному, умелому подходу к народу с религиозной стороны заслуживает особого внимания. Действует исключительно религиозным дурманом. Опирается на темноту, выгоняет бесов из человека... Особенно способен на проповеди... В своих выступлениях с амвона призывает на единение и поддержку Церкви... Результаты таких проповедей имеются налицо... деревня Гнездцы категорически отказалась от вступления в колхоз... Священник Сребрянский является политически вредным элементом, который должен быть срочно изъят... Основной метод работы: направляет на чувства репликами, посредством всевозможных нелепых слухов.., которые излагает в своих проповедях. Был случай, когда одного рабочего на станции Крючково зарезало поездом. Этим воспользовался Сребрянский, говоря, что тот не веровал в Бога и говорил, что пусть меня накажет Бог, если Он есть, и за это его наказало... Использует статьи из газет в своих проповедях, говоря, что... заграничные студенты, которые не веровали в Бога и были безбожниками, стали стреляться и кончать самоубийством...»
На основании этих показаний отец Сергий был через несколько дней арестован, но «материалов» для создания «дела» недоставало, и 14 февраля следователи дополнительно допросили жителей села Владычня, оставляя в деле показания лишь тех свидетелей, которые подтверждали обвинение. Сквозь призму этих искаженных свидетельств все же видно, что отец Сергий был для народа подлинным пастырем, по молитвам которого Господь творил чудеса. «Священника Сребрянского знаю постольку, поскольку со всей округи к нему съезжаются крестьяне для получения исцеления от недугов... Сребрянский в округе слыл за святого человека, исцелителя, народ приезжал к нему на квартиру...» – утверждали свидетели. Был допрошен священник Иоанн Хренов, служивший в Покровском храме во Владычне. Отвечая на вопросы следователя, он сказал: «Священника Сребрянского я знаю с момента приезда его в село Владычня... народ его посещал... иногда я с ним беседовал... он мне рассказывал про чудо, совершившееся при вскрытии мощей Митрофана Воронежского: «Один комиссар при вскрытии мощей взял икону Митрофана, каковую принес домой и бросил на пол, сказав квартирной хозяйке: «Вот вашего Бога бросаю, и Он меня не наказывает». И вдруг с ним сделалось плохо, заболел, стал просить, чтобы его отвели к мощам Митрофана, что и выполнили, и там он выздоровел. Надо отметить, что он был очень хороший проповедник, но проповеди касались исключительно религиозных вопросов».
10 марта 1931 года сотрудники ОГПУ допросили архимандрита Сергия. Рассказав о своей службе в качестве полкового священника, о службе в Москве настоятелем церквей и духовником Марфо-Мариинской обители милосердия, об изданном дневнике о русско-японской кампании, о своем отношении к революционерам как к крамольникам, нарушавшим спокойствие в стране, и другом, о.Сергий сказал, что в предъявленном ему обвинении виновным себя не признает. На этом следствие было закончено, и 23 марта составлено обвинительное заключение: «Обвиняемый Сребрянский, будучи служителем культа, с дореволюционного времени по 1930 год имеет непрерывную цепь активной борьбы против революционного движения... – писал следователь. – Выпущенная книга «Дневник священника 51-го драгунского Черниговского Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Федоровны полка Митрофана Васильевича Сребрянского...» ярко рисует жизнь и деятельность обвиняемого как монархиста и его борьбу с революционным движением в 1905 году. Основную мысль, вложенную в книгу, можно охарактеризовать словами обвиняемого: «крепкая вера в святые принципы – вера, царь и святая родина». Учитывая, что волна революционного движения захватывает массы, Сребрянский призывал к беспощадной борьбе с революционерами: «Не будем не только слушаться крамольников, но, наоборот, постараемся образумить их, обличить, привлечь к послушанию Богу и царю, а если не пожелают, то без укрывательства и послабления отдать их в руки правосудия». Убийство князя Сергея Александровича революционером Каляевым вызвало бурю негодования со стороны обвиняемого: «Гнусное убийство великого князя Сергея Александровича страшно поразило меня. Злодеи, вы кричите о свободе, а сами действуете насилием, – Царство Небесное мученику за правду». Революция в столице вызвала также нападки со стороны обвиняемого: «Нашлось так много изменников, фальшивых русских, устраивающих стачки, требующих позорного мира...» Октябрьская революция в Сребрянском не произвела сдвигов – в 1922 году он усиленно поддерживает контрреволюционное воззвание Патриарха Тихона об укрытии церковных ценностей, за что был присужден Коллегией ОГПУ к высылке. Эта мера воздействия также не произвела переворота – приехав в район сплошной коллективизации, Сребрянский в целях поднятия авторитета стал выдавать себя за «святого человека»... Обвиняется в том, что являясь сторонником монархического порядка управления, систематически вел антисоветскую агитацию с целью срыва мероприятий, проводимых советской властью в деревне, используя религиозные предрассудки масс...»
7 апреля 1931 года тройка ОГПУ приговорила о.Сергия к пяти годам ссылки в Северный край. Священнику было тогда 60 лет, и после нескольких тюремных заключений, ссылки, этапов здоровье его было сильно подорвано, он испытывал постоянное недомогание. А время было самое тяжелое для ссыльных. Прошла коллективизация. Крестьянские хозяйства были разорены. Хлеб продавался только по карточкам и в самом ограниченном количестве, а посылки доходили лишь в период судоходства, которое прекращалось на всю зиму и на время, пока сплавлялся лес. Архимандрита Сергия поселили в одной из деревень на реке Пинеге. Здесь жило тогда много сосланного духовенства. Сюда к нему приехали монахиня Елизавета и Мария Петровна Заморина (впоследствии – монахиня Милица), знавшая о.Сергия еще в период его служения в Орле. Ссыльные священники работали на лесоразработках и сплаве леса. Архимандрит Сергий работал на ледянке – вел по ледяной колее лошадь, тащившую бревна. Эта работа хотя и была легче пилки и рубки в лесу, но требовала большой ловкости и спорости.
Отец Сергий, монахиня Елизавета и Мария Петровна жили в домике как маленькая монастырская община. Благодаря своей подвижнической жизни, постоянной молитвенной настроенности, духовным советам и умению утешать страждущих в тяжелых для них обстоятельствах, о.Сергий вскоре стал известен как глубоко духовный старец, которому многие стали поверять свои беды, в молитвенное предстательство которого верили. Несмотря на болезни и преклонный возраст, старец с помощью Божией выполнял норму, отмеренную ему начальством. Когда приходилось корчевать пни, он делал это один и в короткое время. Иногда он даже специально замечал по часам, за какое время ему удастся выкорчевать пень, над каким, бывало, трудились несколько человек ссыльных. С местным начальством у о.Сергия сложились вполне благоприятные отношения, все любили подвижника и неутомимого труженика, со смирением воспринимавшего свою участь ссыльного. Деревенским детям он вырезал и склеил, а затем и раскрасил макет паровоза с пассажирскими и товарными вагонами, которых они не видели ни разу в жизни по дальности тех мест от железных дорог.
В 1933 году отец Сергий был освобожден и вернулся в Москву, где пробыл всего один день – простился с закрытой и разоренной обителью и отправился с монахиней Елизаветой и Марией Петровной во Владычню. На этот раз они поселились в доме, купленном духовными детьми о.Сергия. Это была небольшая изба с русской печью, кирпичной лежанкой и просторным двором. Здесь прошли последние годы жизни старца. Покровский храм во Владычне был закрыт, и отец Сергий ходил молиться в соседнее село в Ильинский храм. Впоследствии власти стали выказывать неудовольствие по поводу его появления в храме, и он был вынужден молиться дома. Последний период жизни отца Сергия стал временем старческого окормления духовных детей и обращавшихся к нему страждущих православных людей, что было особенно насущно в то время, когда большинство храмов было закрыто, а священники арестованы. Во время Великой Отечественной войны, когда немцы захватили Тверь, во Владычне расположилась русская воинская часть, и предполагалось, что здесь будет тяжелый бой с немцами. Офицеры предлагали жителям отойти дальше от передовых позиций, кое-кто ушел, а о.Сергий и монахини Елизавета и Милица остались. Почти каждый день над расположением воинской части летали немецкие самолеты, но ни разу ни одна бомба не упала ни на храм, ни на село. Это отметили и военные, у которых возникло ощущение, что село находится под чьей-то сугубой молитвенной защитой.
Однажды отец Сергий пошел на другой конец села со Святыми Дарами причастить тяжелобольного. Идти нужно было мимо часовых. Один из них остановил его и, пораженный видом убеленного сединами старца, бесстрашно шедшего через село, непроизвольно высказал ту мысль, которая владела умами многих: «Старик, тут кто-то молится». Неожиданно воинская часть была снята с этой позиции, так как бои развернулись на другом направлении, неподалеку от села Медного. Местные жители, очевидцы событий, приписывают чудесное избавление села от смертельной опасности молитвам архимандрита Сергия. За исповеднический подвиг, за праведную жизнь и глубокое смирение Господь наделил отца Сергия дарами прозорливости и исцеления. Со смирением отец Сергий рассказывал как-то Наталье Соколовой, что люди считают его прозорливым, а «это действует благодать священства, – говорил он. – Вот пришел ко мне этим летом молоденький пастушок. Плачет, убивается. Три коровы у него из стада пропали. – Меня, – говорит, – засудят, а у меня семья на руках. – А ты где искал их? – спрашиваю. – Да двое суток и я, и родные, и товарищи всю местность кругом обошли – нет трех коров! Погиб я теперь! Мы пошли с ним к развалинам разрушенной церкви, которые метрах в двухстах от избушки моей. Там горка разбитых кирпичей на месте престола. А перед Богом ведь все равно это место святое – там, где алтарь был. Там таинство свершалось, там благодать сходила. Вот мы с пастухом помолились там Спасителю, попросили Его помочь нам найти коровушек. Я сказал пастуху: – Иди теперь с верой на такой-то холм, садись и играй в свою свирель, они на звук к тебе сами придут. – Ох, батюшка, да мы там с братьями все кустики уж облазили! Ну, и на самом деле. Сидел пастух и играл на своей дудочке, а к нему в течение получаса все три коровы пришли. «Смотрю, – говорит, – рыжая из кустов выходит, за ней вскоре и белянка... Немного погодя и третья показалась! Как из земли выросли!» В деревне Губка Тверской области, как свидетельствует уроженка этих мест Тамара Ивановна Круг, у одной девушки заболела нога, и болезнь приняла настолько тяжелый характер, что врачи посоветовали ей ехать в Тверь в областную больницу и делать операцию. Прежде чем ехать в больницу, девушка с матерью пришли к отцу Сергию. Он помолился об исцелении больной и сказал: – В больницу поезжайте, но вы вскоре вернетесь. Перед выездом в Тверь они сообщили близким, что болезнь приняла такой характер, что требуется встретить больную на вокзале, а иначе она не дойдет. Дочь с матерью сели в поезд в Лихославле и отправились в Тверь. И в поезде произошло полное исцеление больной, так что, когда они приехали в Тверь, девушка вышла на перрон совершенно здоровой.
В последние годы жизни архимандрита Сергия, начиная с 1945 года, его духовником стал протоиерей Квинтилиан Вершинский, служивший в Твери и часто приезжавший к старцу. Впоследствии он вспоминал об отце Сергии: «Всякий раз, когда я беседовал с ним, слушал его проникновенное слово, передо мной из глубины веков вставал образ подвижника-пустынножителя... Он весь был объят божественным желанием... Это чувствовалось во всем, особенно – когда он говорил. Говорил он о молитве, о трезвении – излюбленные его темы. Говорил он просто, назидательно и убедительно. Когда он подходил к сущности темы, когда мысль его как бы касалась предельных высот христианского духа, он приходил в какое-то восторженно-созерцательное состояние и, видимо под влиянием охватившего его волнения, помыслы его облекались в форму глубоко-душевного лирического излияния... Он в миру вел жизнь пустынника. Несомненно, эта способность созерцания стояла в связи с его душевной чистотой. Его ангельская чистота и бесстрастие, которыми была проникнута последняя, предсмертная исповедь, которую я принимал от него, привели меня в какой-то священный ужас. Я после этого понял душевное состояние Петра, когда он воскликнул: «Господи, отойди от меня, ибо я человек грешный».
Скончался архимандрит Сергий (Сребрянский) 5-го апреля 1948 года, на 78-м году жизни, в селе Владычня и был погребен на сельском кладбище. Еще при жизни батюшка говорил своим духовным детям: «Не плачьте обо мне, когда я умру. Вы придете на мою могилку и скажете, что нужно, и я, если буду иметь дерзновение у Господа, помогу вам». После кончины архимандрита Сергия почитание его как подвижника и молитвенника не только не уменьшилось, но со временем еще более возросло. Многие верующие приходили на могилу отца Сергия помолиться, получить духовное утешение и заступничество.
Указом Президиума ВС СССР от 16.01.1989 архимандрит Сергий (Сребрянский) был реабилитирован, а 19 сентября 1999 года канонизирован Русской Православной Церковью как местночтимый святой Тверской епархии.
Мощи преподобноисповедника Сергия были обретены 11 декабря 2000 года и ныне находятся в Воскресенском кафедральном соборе гор.Твери.
Определением Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 года архимандрит Сергий (Сребрянский) прославлен в лике святого преподобноисповедника в Соборе Новомучеников и Исповедников Российских для общецерковного почитания. Празднование памяти преподобноисповедника Сергия (Сребрянского) совершается также в Соборе Тверских Святых, в Соборе Московских святых и в Соборе Воронежских святых.
Источник: «Жития Новомучеников и Исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Март». Тверь, 2006, с.227–251; http://drevo-info.ru/.

Срезнев Иоанн Иоаннович, священник
Родился в 1817 году.
В 1838 году окончил курс в Рязанской духовной семинарии по первому разряду. Венчался с православной девицей духовного сословия Анной Стефановной и в 1839 году был рукоположен во священника.
С февраля 1845 года и до марта 1860 года включительно священник Иоанн Иоаннович Срезнев служил настоятелем Люцинской (Лудза) Успенской церкви. С 1880 года и по меньшей мере до конца 1884 года служил помощником настоятеля Дриссенского Николаевского собора. Одновременно состоял Законоучителем в Дриссенском городском училище. К 1884 году имел церковные награды вплоть до скуфьи.
Источник: Статистические сведения о церквах и причтах Полоцкой епархии, Витебск, Типо-Литография Г.А.Малкина, 1884, с.32–33; ЛГИА, ф.232, Метрические книги православных приходов Латвии; Личный архив.

Стапран Борис Юрьевич, псаломщик
Родился в 1876 году.
В 1892 году окончил курс 4-х классов в Рижском духовном училище по второму разряду, в 1895 году уволен из 1-го класса Рижской духовной семинарии и назначен помощником учителя Рижской Вознесенской приходской школы. 25 января 1896 года был перемещен учителем в Гибкенскую вспомогательную школу Домеснесского (Колка, Колкасрагс) прихода, а в августе 1901 года – учителем в Сепкульскую вспомогательную школу. Позднее состоял учителем в Свейцемской школе.
С 15 октября 1903 года и до 23 октября 1908 года служил псаломщиком в Старо-Салацкой (Вецсалаца, Салацгрива) Покровской церкви Вольмарского (Валмиера) уезда. Одновременно состоял учителем в Старо-Салацкой приходской школе Вольмарского благочиния и с 15 июня до 20 июля 1906 года занимался на временных курсах для учителей православных начальных училищ Прибалтийского края, устроенных в Риге Советом по делам православных сельских народных училищ Прибалтийских губерний, возглавляемым архиепископом Рижским и Митавским Агафангелом (Преображенским). В ноябре 1910 года был определен псаломщиком к Сасмакенской (Валдемарпилс) Иоанно-Предтеченской церкви Тальсенского (Талси) уезда, а 1-го января 1913 года перемещен вновь к Старо-Салацкой церкви. Позднее и до 1936 года служил в Цесисском приходе, а с 1941 года вновь служил в Цесисской Спасо-Преображенской церкви и одновременно учительствовал в местных школах. 1 мая 1944 года, распоряжением епископа Рижского Иоанна (Гарклавса), был перемещен к Айнажскому Свято-Арсениевскому приходу, служил в котором вплоть до своей кончины.
Скончался Борис Юрьевич Стапран в 1950 году, на 75-м году жизни.
Источник: РЕВ, 1892, с.478–481; 1895, с.466–469; 1062–1063; 1896, с.150; 1901, с.668; 1903, с.850; 1906, с.585–589; 1908, с.717; 1909, с.390; 1910, с.694; 1913, с.62–63; Dzīvības Vārds, 1944, №5(8), с.7; ЛГИА, ф.232, Метрические книги православных приходов Латвии; ф.7469, оп.2, д.343.

Стапран Иоанн Григорьевич, псаломщик
В июне 1891 года окончил курс в Прибалтийской учительской семинарии и 20-го июля определен учителем в Гибкенскую школу Домеснесского (Колка, Колкасрагс) прихода. С апреля 1893 года служил псаломщиком в Домеснесской Христо-Рождественской церкви. Затем с 1899 года в том же качестве служил в Стомерзейской (Стамериена) Александро-Невской церкви Венденского (Цесис) уезда, а в мае 1902 года был перемещен к Тальсенской (Талси) Свято-Троицкой церкви, в которой служил по меньшей мере до конца 1904 года.
Источник: РЕВ, 1891, с.531–532; 1893, с.298; 339; 1902, с.322; 1905, с.340; ЛГИА, ф.232, Метрические книги православных приходов Латвии.

Старк Михаил Борисович, протоиерей

Родился 19-го мая 1944 года в округе Корбэй Вильмуасон на Орже во Франции в семье потомственного православного священника Бориса Георгиевича Старка.
В 1952 году семья прибыла из Франции в СССР. В 1962 году Михаил окончил Рыбинскую среднюю школу. В 1962–1966 годах работал электрослесарем на Ярославском паровозоремонтном заводе. В 1963–1969 годах обучался на факультете электрификации ж/д транспорта Всесоюзного заочного института инженеров железнодорожного транспорта; в 1966–1969 годах работал инженером в Ярославской мехколонне №48. В 1967 году венчался с Ниной Сергеевной Кузнецовой. В 1969 году был зачислен на второй курс Московской духовной семинарии и в 1971 году окончил ее полный курс. С весны 1970 года привлекался к работе в издательском отделе Московской Патриархии.
20-го июня 1971 года митрополитом Ярославским и Ростовским Иоанном рукоположен во диакона, затем – во священника и назначен настоятелем Смоленской церкви села Феодоровское Ярославской епархии. С осени 1971 года обучался на заочном отделении Московской духовной академии. Ко дню Св. Пасхи 1972 года награжден набедренником, а 31 декабря того же года был перемещен в Рижскую епархию и 2 января 1973 года назначен настоятелем Лиепайского Свято-Троицкого собора. В феврале 1973 года был перемещен настоятелем к Лиепайской Александро-Невской церкви, а 10 января 1974 года из Рижской епархии уволен с правом перехода в Ярославскую епархию.
Был возведен в сан протоиерея и с 1979 года служил настоятелем Ярославской Яковлевско-Благовещенской церкви. Затем в 1983–1990 годах – в Брюссельском (Бельгия) Свято-Никольском соборе РПЦ, после чего вернулся в Ярославль и возобновил служение настоятелем Яковлевско-Благовещенской церкви.
Скончался протоиерей Михаил Борисович Старк в Ярославле 30-го ноября 2001 года, на 58-м году жизни.
Источник: ЛГА, ф.1419, оп.2, д.20, л.143-149; http://www.geni.com/; http://www.podvorje.com/; http://yaroslavlru.ru/; http://pravyaroslavl.ru/; http://www.bogoslov.ru/; А.Нивьер. Биографический Справочник. Православные священнослужители в Западной и Центральной Европе. Москва-Париж. 2007, с.469.

Старцев Николай Егорович, псаломщик
Родился в 1853 году в семье унтер-офицера.
С октября 1872 года и до марта 1873 года включительно служил причетником в Лезернской (Лидере) Сретенской церкви Венденского (Цесис) уезда, а с августа 1874 года и до конца 1877 года – псаломщиком в Пернигельской (Лиепупе, Вилькене) Одигитриевской церкви Вольмарского (Валмиера) уезда. 27-го октября 1875 года в Лемзальской (Лимбажи) Александро-Невской церкви был венчан с дочерью к тому времени умершего причетника Руен-Торнейской (Руиена) Свято-Троицкой церкви Никиты Ивановича Вехновского 19-летней девицей Верой Никитичной, а с января и до октября 1878 года включительно служил псаломщиком в Залисской (Салацгрива) Покровской церкви того же Вольмарского уезда.
Источник: ЛГИА, ф.232, Метрические книги православных приходов Латвии.

Старченко Лонгин Ефимович, протоиерей
Родился 16-го октября 1908 года в семье крестьян села Новобатайск Азовского уезда Ростовской-на-Дону губернии.
В 1925 году окончил семь классов Самарской средней школы. С октября 1926 года и до конца 1929 года служил псаломщиком в Преображенской церкви села Новобатайск и обучался в двухгодичной духовной пастырской школе при Ростовском епархиальном управлении. С 1930 года служил в армии; затем выучился на бухгалтера и работал в разных учреждениях Москвы. В октябре 1942 года был мобилизован на фронт, участвовал в боях, имел боевые награды. После войны работал бухгалтером. Был осужден, но за недоказанностью вины досрочно освобожден.
С июля 1954 года служил псаломщиком в Вознесенской церкви в Ейске. 23-го марта 1955 года архиепископом Краснодарским и Кубанским Борисом рукоположен во диакона, 26-го марта – во священника и служил в станицах Краснодарской епархии. Был награжден скуфьею, камилавкою, наперсным крестом. 23 апреля 1964 года возведен в сан протоиерея, а в мае 1969 года награжден палицею.
Переехал в Ригу к месту проживания сына и дочери, 1 сентября 1973 года принят в клир Рижской епархии и назначен настоятелем к Рижской Михаило-Архангельской церкви, в которой служил до выхода 5 мая 1974 года за штат.
Источник: ЛГА, ф.1419, оп.2, д.20, л.19–24.

Стахеев Александр Иванович, протоиерей
Родился в 1934 году в селе Огнев Мойдан Воротынского района Горьковской области.
Окончил 7 классов. С третьего курса Саратовской духовной семинарии был призван в советскую армию. Затем обучение в Саратовской семинарии продолжил и 1958 году окончил ее курс.
В 1958 году рукоположен во диакона, затем – во священника и служил в храмах Ярославской епархии: в 1958–1962 годах – в Угличской церкви царевича Димитрия, в 1962–1965 годах – в Свято-Троицкой церкви села Унимея Ямского района, затем – в Свято-Троицкой церкви села Толгоболь.
Был возведен в сан протоиерея.
В 1974 году перемещен в Рижскую епархию и с 13 февраля служил в Лиепайском Свято-Троицком приходе с обслуживанием Лиепайской Александро-Невской церкви, а 8 июля 1975 года был перемещен к Алуксненскому Свято-Троицкому приходу, но из-за проблем с регистрацией в Совете по делам РПЦ при СМ СССР по Латвийской ССР 10 января 1976 года выехал за пределы Латвии.
Источник: ЛГА, ф.1419, оп.2, д.20, л.131–142.