*ПОХВАЛА И ЛЕСТЬ
*«ГНИЛЫЕ» СЛОВА, НАСМЕШКИ, СМЕХОТВОРСТВО И СПОРЫ. Язык. Великое дело обуздать его. От шутки до убийства *О СМЕХЕ. Архиепископ Иоанн (Шаховской) -------------------------------------------------------------
ПОХВАЛА И ЛЕСТЬ
Я питал вас молоком, а не твердою пищею (1 Кор. 3, 2).
Очень мудрую и интересную формулировку нашего поведения в отношении окружающих нас дает преп.Исаак Сирианин, который пишет: «Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Целуй его руки и ноги, обнимай их часто с великой честью, возлагай их на глаза себе и хвали его даже за то, чего он не имеет.
А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее и что ни есть досточестного. Ибо этим и подобно этому привлечением его к добру заставишь его стыдиться от той чести, которую ты оказываешь ему и посеешь в нем семена добродетели.
От такой приобретенной тобою привычки на тебе отпечатается добрый образ, ты приобретешь в себе высокое смирение и без труда преуспеешь в великом. А сверх того, если чествуемый тобой и имеет какой недостаток, то легко примет от тебя исправление, пристыженный той честью, какую ты оказал ему.
Пусть всегда будет у тебя этот нрав — ко всем быть благоприветливым и почтительным. Никого не огорчай по причине злых дел и никому не завидуй. Не берись кого-либо и в чем-либо порицать и обличать».
Некоторые положения из этого замечательного наставления преп.Исаака могут вызвать недоумение. Преподобный велит в глаза человека «хвалить его даже за то, чего не имеет». Но ведь это будет неправдой, здесь будет то, что называют лестью! Вместе с тем, говоря так, мы будем, возможно, развивать у ближнего тщеславие?
Чтобы понять эти кажущиеся противоречия, приведем аналогию. Полезны ли лекарства? Чаще всего лекарство — это яды и могут только вредить здоровому организму. Но принятие их в соответствующей дозе вылечивает болезнь. Следует учесть также, что те, кто нас окружает, в громадном большинстве духовно больны (грехом) и требуют лечения.
Нелегко найти путь к их сердцу. А без этого ни наши слова, ни наш пример не будут на них действовать. И только стяжав их глубокое расположение к себе (а если возможно и любовь), мы получим возможность влияния на них и через это достигнем и их исправления. Вот ради такой великой цели, следуя добродетели рассудительности, и рекомендует преп.Исаак и преувеличение, и потворство тщеславию.
Об этом свидетельствует и игумения Арсения, исходя из своего собственного опыта: «Похвала, иногда и просто по-человечески приятная и ласкающая самость, бывает полезна, как ободряющая унывающий дух.
Бывало, при матушке (старица Ардалиона Усть-Медведицкого монастыря) почувствуешь уныние духа от понятия и ощущения полной греховности и немощи своей и придешь к матушке с просьбой, чтобы она похвалила меня и уверила бы меня в моей способности к спасению.
Матушка, действительно, начнет уверять — и так серьезно и сильно, что я поверю и утешусь и ободрюсь. И не боялась она поблажить самости, но и ее употребляла, как оружие, спасающее против уныния, наносимого иногда силою вражьею. Так «десными» и «шуиями» соделывается наше спасение».
Здесь следует, однако, оговориться. Применять в жизни указание о пользе похвалы преп.Исаака Сирианина и матушки Арсении целесообразно лишь для духовно немощных христиан, требующих ободрения и поощрения на узком пути ко спасению. В том же случае, когда христианин идет ко спасению достаточно твердыми шагами и не нуждается в костылях, то слова похвалы могут быть ему и во вред, всевая в него прилоги гордости и тщеславия.
Как пишет преп.Иоанн Лествичник, «одним святым свойственно без вреда слышать себе похвалы».
Схиархимандрит Софроний так пишет об этом: «Благодать Божия не допускает истинного христианина говорить своему собрату похвалу, которую даже совершенные нередко не могут понести без вреда. Похвалы говорятся только в том случае, когда кто-либо изнемогает от отчаяния».
Также Оптинские старцы считали, что похвала в лицо может принести вред душе христианина.
Поэтому подвижники благочестия боялись похвалы, боясь превозношения и потери смирения, а с ним и благодати Господней. Старец Анатолий Оптиной пустыни услыхал, что о.Иоанн Кронштадтский видел его в видении молящегося в сослужении ангелов. Услышав это, о.Анатолий даже захворал; затем он постился и молился, чтобы Господь изгладил из его ума мысль о слышанном.
«ГНИЛЫЕ» СЛОВА, НАСМЕШКИ, СМЕХОТВОРСТВО И СПОРЫ Язык. Великое дело обуздать его. От шутки до убийства
Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших (Еф. 4, 29).
Горе вам, смеющиеся ныне (Лк. 6, 25).
Всякое осуждение ближнего следует, конечно, отнести к словам «гнилым». Но, кроме осуждения, еще многие слова являются «гнилыми».
Можно ли спорить при разногласиях в чем-либо с ближними? Св.отцы — Варсонуфий Великий и Иоанн — предлагают держаться в этом случае следующего порядка: «Три раза говори другому (свое предложение), и если не захочет, оставь его, потому что спорить — худое дело. И во всяком случае, предлагают ли тебе принять помощь или ты желаешь подать кому-нибудь руку (помощи), говори свое мнение до трех раз и, если он не согласится, перестань с миром и не оскорбляй его. Таков истинный путь Божий».
Поэтому никогда нельзя себе позволять спорить с ближними. Спор, в обычной его форме, несет раздражение и поэтому бывает вреден, как лишающий душу мирного устроения и сопребывания в ней Духа Св.Божия. Вместе с тем, спор бывает безрезультатен, если спорящим руководит желание настоять на своем, как это большею частью бывает, а не найти истину.
Св.отцы велят даже не только не участвовать в споре, но и уходить из того места, где спорят. Поэтому не следует в чем-либо настойчиво убеждать ближнего. Лучшее средство убедить ближнего в какой-либо истине — это сохранить с ним и при разности мнений полноту любви в отношениях и усердно помолиться о нем Богу о просвещении его разума.
Чтобы избегать пререканий и споров с ближними, старцы предлагают не оправдываться даже тогда, когда христианин не чувствует за собой вины. Старец Оптинский Варсонофий говорил так своему духовному сыну: «Самооправдание — не христианское дело. Не надо настаивать на своем». — «А если я, батюшка, прав?» — «Все равно, прав или неправ — промолчи, когда обличают, а потом скажи: «Прости, виноват...» И за то, что ты скажешь, Господь тебе впоследствии откроет, что ты, действительно, был виноват».
И не только спор, но и всякий разговор в раздражении недопустим для христианина. Наличие раздражения свидетельствует о том, что с человеком нет Духа Божия; раздражение — это начало гнева и говорит о власти над раздраженной душой лукавого духа. Поэтому от разговоров в состоянии раздражения можно ждать только злого.
Поэтому св.отцы предлагают беседовать с ближними лишь при полном спокойствии духа. Преп.Варсонуфий Великий дает по этому поводу такой совет: «Когда беседуешь с ближним, рассуждай: если говоришь с ним со смирением, рассудительно и безмятежно, то продолжай разговор; если же что-нибудь не так, то удержи свой помысел; со смущением ничего не говори, потому что зло добра не рождает. Но потерпи, пока помысел твой успокоится, и тогда скажешь мирно».
Христианину надо бояться и тех слов, которые могут свидетельствовать о его превосходстве над ближними и, может быть, в какой-то мере о презрении к ним. Такими словами будут имена, оканчивающиеся на «-ка»: «бабка» (вместо бабушка), «Танька», «Юрка» и т.д. Кто привык называть так своих ближних, тот сам свидетельствует о наличии у него гордости — наиболее страшного душевного порока. Надо ли говорить о том, что христианин никогда не должен говорить бранных или неприличных слов, не иметь привычки в раздражении произносить «черное» имя, дразнить кого-либо и т.п.?
Кроме боязни необдуманности и поспешности в словах, мы должны также опасаться как-либо нечаянно обидеть или задеть самолюбие ближнего неуместной шуткой, двусмысленностью, смехом, иронией и т.д.
Смех вообще не согласуется с состоянием души в Духе Святом. Предосудительность смеха видна уже из того, насколько смех типичен и любим в безбожном миру. Здесь его культ, здесь любят, ищут, возвышают его жрецов — юмористов, сатириков и комиков — и преклоняются перед ними.
И если слезы ведут христианина по пути спасения, то, очевидно, смех ведет его в противоположную сторону. Христианин должен помнить слова Господа: «Горе вам, смеющиеся ныне» (Лк. 6, 25).
Как пишет преп.Исаак Сирианин: «Ничто не делает нас столько сообщниками мира и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей».
Как пишет свт.Димитрий Ростовский: «Остерегайся смеха. Смех собранное духовное богатство расточает: смех устраняет благодать Господню, губит память смертную, вызывает забвение Страшного суда. Смех есть признак детского нрава, сластолюбивого сердца, слабой, немужественной души».
Поэтому одним из наиболее предосудительных видов осуждения является насмешка, где смехотворство соединяется с грехом осуждения и основывается на горделивом превознесении и отсутствии не только любви, но и простого уважения к человеку, который создан «по образу Божию» (Быт. 1, 27). Часто смех бывает над кем-либо, и тогда он не отличается от насмешки, т.е. тяжкой формы греха осуждения.
Вместе с тем, пишет о.Александр Ельчанинов: «Смех (не улыбка) духовно обессиливает человека».
Как пишет Н.: «Страсть к злоречию и осмеянию других часто фарисейски облекает себя в тогу нравственного возмущения и, начиная с «невинных» сплетен, доходит до той «друзей клеветы ядовитой», которая ранит больше самых разных нападок врагов.
А «сатирическое» отношение к жизни и людям от легкой, шутливой насмешки над мелкими слабостями и недостатками ближних может перейти в постоянное ядовито-издевательское осмеяние творения Божия.
Самомнение, нелюбовность в отношении к миру и людям, неуважение к Творцу и дерзкое присвоение себе права судить других — вот источник этого состояния души, исполненного духовного ослепления (грех Хама)».
В качестве образца беседы с ближним можно взять старца Силуана. Схиархимандрит Софроний так пишет о его манере разговора: «Он никогда не смеялся до звука, никогда не говорил двусмысленно, не насмехался и даже не подшучивал над людьми. На обычно серьезном, спокойном лице его иногда намечалась едва уловимая улыбка, не раскрывавшая губ, если только при этом он не произносил слова».
Вместе с тем, как добавляет схиархимандрит Софроний, «спокойное, мирное, но вместе очень сильное глубокое желание овладевало душой — воспринять благоухание той сферы духа Христова, в которой дано было жить старцу».
От смеха надо отличать веселость и безобидные шутки, которые помогают сохранять бодрость и предохранять от уныния. Здесь уместно вспомнить рассказ про преп.Антония Великого, когда тот шутил со своими учениками. Проходивший поселянин соблазнился этим и подумал: как такой великий подвижник допускает шутки? Преподобный узнал духом его мысли, подозвал к себе и, дав ему в руки палку, велел согнуть ее. Поселянин согнул. Преподобный велел согнуть еще более. Поселянин сказал, что если еще более согнуть, то палка сломится.
— Вот видишь, — сказал преп.Антоний, — и человека нельзя заставлять нести подвиги свыше сил, и если бы я не шутил иногда с моими учениками, то они впали бы в уныние и лишились бы той бодрости, которая поддерживает их теперь.
Однако при шутках нужна большая осторожность, чтобы ими кого-либо не обидеть. «Остерегайтесь шуток и неосторожных слов», — говорил своим духовным детям Оптинский старец Варсонофий.
Язык. Великое дело обуздать его
Язык?! Нет зловреднее вещи под небом. Желательно бы так устроить, чтобы за каждую с его стороны непозволительность что-нибудь его укалывало (хоть бы булавка). Тогда бы он посмирнее был, а то как машинка, что песенки поет: как завели и пустили — и... пошла тилиликать. (Святитель Феофан Затворник)
От шутки до убийства
В начале этого столетия в Восточной Сибири среди инородцев ревностно проповедовал христианство миссионер иеромонах Спиридон. Ему поручалось также принимать и исповеди каторжников Нерченской тюрьмы. В его жизнеописании имеется описание следующего случая. Один из каторжан, совершивший два убийства, на исповеди поведал ему нижеследующее (дается в сокращенном пересказе):
«Я жил счастливо с женой и любил ее. Однажды я как-то неосторожно пошутил с нею. «А я тебя совсем не люблю», — сказал я ей. Эта шутка задела ее самолюбие, и в ответ я услышал: «И я тебя не люблю». Считая эти слова за шутку, я не придал им никакого значения. Однако моя шутка сильно задела самолюбие жены, и она поддалась желанию мне отомстить.
Вскоре я уехал в служебную командировку на несколько дней. Вернувшись, я не застал жены дома. Я пошел к одному из своих холостых сослуживцев и застал там и свою жену. Мне показалось, что жена с какой-то неохотой вернулась со мной домой... Подозрение закралось в мою душу...
Я постарался проверить правильность моего подозрения. Вскоре удостоверился, что мое подозрение в отношении измены жены оказалось правильным. В тот момент жены не было дома. Сгоряча я схватил топор и бросился ее искать. Она опять оказалась в квартире моего холостого сослуживца. В припадке злобы я убил их обоих...»
Что может буть убедительнее этого трагического случая в отношении опасности злых или неуместных шуток?
Есть два смеха: светлый и темный. Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его различить можно по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех — несветлый. Если же в груди жестко и сухо, и улыбка кривится, то смех — грязный. Он бывает всегда после анекдота, после какой-нибудь насмешки над гармонией мира. Искривляемая гармония мира искривляет душу человека, и это выражается в кривлении черт лица.
«Горе вам, так смеющиеся ныне, ибо восплачете» (Лк. 6, 25). Заплачете! Потому что увидите, что приложили радость не к тому, к чему можно приложить, но к тому, что достойно муки.
«Благостная улыбка» есть зеркало найденной гармонии. Святые улыбаются не смеясь. Смех как полнота чистой радости есть состояние будущего века. Блаженны плачущие ныне, ибо вы воссмеетесь. Аскетический опыт осветления и преображения человека советует даже улыбаться, не открывая зубов (лучше немного меньше радости, чем хотя бы самая мимолетная нечистота в ней!).
«Анекдотический смех», которым смеются в кинематографах, театрах, на пирушках и вечеринках, которым легко осмеивают ближнего, смеются над слабостями и над достоинством человеческим, над совестью его и над грехами, для увеселения и для забвения печали, без смысла, и тщеславно смеша других, все это — болезнь духа. Можно сказать даже точнее: это — симптом болезни духа. В мире духов живут нечистые духи; они видны бывают на лицах «закатывающихся» смехом...
Ангельская радость озаряет лицо улыбкой. Добрым смехом бесшумно развеять можно скопившиеся тучи злобной спорливости, ненависти, даже — убийства... Хорошим смехом восстанавливается дружба, семейный очаг.
«Едкий» смех — не от Бога. Язвительная улыбка, сарказм остроты, это — пародия на евангельскую соль мудрости. Пародия, искривляющаяся в улыбке.
«Острота» слова всегда взрезывает душу. Но острота, будучи даже одинаковой у двух ножей — хирургического и разбойничьего, — производит совсем разное действие. Одна, взрезывая, пропускает свет небесный и теплоту Духа или вырезает гноение, обрезает мертвость; другая — безблагодатная острота — режет, кромсает душу и часто убивает.
Остры только святые, и только святое остро. Грязные же духи пародируют остроту, и много людей в мире изощряется в «высказывании себя» через эти остроты.
Предел духовной нечистоты смеха: «гомерический хохот» — гоготание... Такой смех настигает людей недалеко от обильных трапез.
Блюдущий себя, благоговеинствующй пред тайной своей жизни, будет блюсти как всю свою жизнь, так и свой смех. Даже свою улыбку он соблюдет пред Богом. Все будет у него — помощью невидимых хранителей его — чисто и ясно. Святые светили миру и плачем своим, и улыбкой. Как дети. Ибо только у детей — и у подлинно верующих во Христа людей — есть чистота жизни, видимая телесными глазами, даже в чертах лица.
Просто и чисто все у детей, еще не коснувшихся тленного духа. Смерть еще не выявилась в усмешке их смертной природы, им дана весна жизни как начаток и как воспоминание рая; и вот, они чисто смотрят, чисто смеются, нелукаво говорят, легко плачут, легко забывают свой плач...
«Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное»... Ясно — почему. Высшая похвала человеку — сказать: «У него детский смех»... смех непорочный, близкий к райской гармонии.
