— Раздевайтесь, — сухо бросил врач, не отрываясь от заполнения формуляра.
Иван Терентьев быстро скинул брюки и стал через голову стягивать футболку. Но тут он вспомнил о нательном крестике, который ему подарила бабушка. «То, что ты идешь служить в армию — хорошо, — говорила она, надевая на него простой алюминиевый крестик на металлической цепочке, — быть защитником Родины — это Богу угодно. Крестик тебя спасет и сохранит от всего дурного». Иван не возражал, а даже втайне был рад бабушкиной заботе. В то, что крестик его защитит от чего-то плохого, он тоже поверил, хотя верующим себя не больно-то считал. «Это только для неграмотных старушек, — думал он, — а современному человеку вера ни к чему». Теперь, вспомнив о крестике, испугался, что врач увидит и будет над ним смеяться как над отсталым и невежественным человеком. Иван решил крестик снять. Отвернувшись от врача, постарался быстро и незаметно снять крест вместе с майкой. Но получилось как-то неловко, цепочка оборвалась и крест упал на пол. Иван нагнулся, чтобы поднять крестик, но на полу лежала только цепочка, а крестик куда-то исчез. Он стал искать рядом, но креста нигде не было, он как будто провалился сквозь пол. Врач, заметив, что призывник ползает на полу, спросил:
— Что вы там потеряли, молодой человек?
Ивана пронзила мысль, что это не он потерял крест, а крест сам его покинул, после того как Иван постеснялся креста. От этой мысли все похолодело внутри. На вопрос врача он и не подумал лукавить, а прямо и сказал:
— Я крестик нательный потерял.
— Нечего на себе всякую ерунду носить, — сердито буркнул врач, — подходите ко мне, некогда мне с вами тут в бирюльки играть.
Уже в воинской части, вспоминая этот случай и досадуя на свое малодушие, Иван твердо решил раздобыть себе крестик и не под каким видом не расставаться с ним. После карантина с его каждодневными строевыми занятиями и зубрежкой устава, их распределили по воинским подразделениям. Иван попал в роту автомобилистов, его посадили шоферить на трехосный «Урал». В гаражной мастерской Иван решил смастерить себе нательный крестик из медной пластины. Вырезав крестик, он старательно обработал его натфилем. Когда почистил его наждачкой и отполировал, крест засиял, как золотой. Вдоволь налюбовавшись своим произведением, Иван раздобыл шелковый шнурок и надел крест.
Но уже при первом посещении армейской бани командир отделения младший сержант Нечипоренко, заметив крестик, закричал:
— Рядовой Терентьев, почему у вас на груди висят какие-то неуставные знаки отличия, немедленно снять!
— Это мое личное дело, товарищ младший сержант, хочу — ношу, хочу — не ношу, — возразил Иван.
— Не понял, ты что это, салобон, совсем оборзел? — он протянул руку, чтобы сорвать крестик.
Иван, отстраняясь от Нечипоренко, наткнулся на проходившего мимо ефрейтора Садыкова. Тот щелкнул его по стриженной голове:
— Куда прешь, салага?
— Прости, земляк, я не хотел, — извинился Иван.
— Ну-ка, влепи ему, сержант, пару нарядов вне очереди, чтобы он «дедов» аж за километр чуял.
— Ты представляешь, Ренат, — обрадовался Нечипоренко неожиданной подмоге, — этот салобон обнаглел дальше некуда, я ему говорю: «Сними крестик», — а он еще возражать мне пытается.
— Что за крестик, покажи, — заинтересовался Ренат.
Иван зажал крестик в кулаке, готовый лучше расстаться с жизнью, чем с крестом.
— Да ты не бойся, салага, — успокоил Ивана Садыков, — я только взгляну.
Иван нехотя разжал кулак, и Ренат стал разглядывать крестик, поворачивая его во все стороны.
— Золото что ли? — наконец спросил он.
— Нет, он из меди, я сам его сделал, — не без гордости признался Иван.
— А ты молоток, салага, мастер. Ладно, носи, разрешаю.
— Ты, что, Ренат, не положено, — всполошился Нечипоренко. — Ты же мусульманин, тебе зачем это надо?
— Молчи, «черпак», полгода назад мне портянки стирал, а теперь «деду» будешь указывать, что положено, а что не положено. Может быть, мне, татарину, это действительно не положено, а вот твоим предкам на том свете, наверное, стыдно за тебя, урода, и чтобы больше не приставал к парню.
Нечипоренко сплюнул зло и отошел, ругаясь вполголоса.
— Спасибо тебе, Ренат, — сказал повеселевший Иван.
— Меня тебе не за что благодарить, через три месяца я дембельнусь, вот тогда тебе твой крест тяжело будет носить, ох как тяжело. Но как говорится, — подмигнул он Ивану, — Бог терпел и нам велел.

Самара, август 2003 г.