Чин погребения, иногда называемый отпеванием из-за обилия песнопений, по своему составу подобен панихиде и отличается от нее чтением Священного Писания, разрешительной молитвой, прощанием близких с почившим и преданием тела земле.

Отпевание начинается 90-м псалмом «Живый в помощи Вышняго...» В нем пред нашим духовным взором предстоит отрадная картина перехода в вечность истинно верующей души по таинственному пути, ведущему к обители Отца Небесного. Замечательно, что этот псалом читается и в последовании шестого часа, перед литургией, когда вспоминается распятие Господа Иисуса Христа. Словами пророка Давида Церковь изображает этот страшный путь смерти, которым прошла и безгрешная, святая душа Господа Иисуса.

Затем следует пение 17-й кафизмы, состоящей из 118-го псалма, в котором изображается блаженство душ праведных, соблюдающих закон Господень в твердом уповании на милость Божию, и тихих молитв о помиловании.

По окончании пения 118-го псалма, называемого также «непорочны», Церковь с припевом, взятым из него («Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим»), поет тропари, изображающие кратко, но полно всю человеческую судьбу. Созданный из ничего, почтенный образом Божиим, за преступление заповеди человек возвращается в землю. Но и теперь он есть образ неизреченной славы, хотя и носит язвы прегрешений; и теперь дерзает человек просить Бога о милосердии, чтобы Он возвратил ему через покаяние вожделенное отечество, где находится лик святых, обретших источник жизни, где пребывают мученики, закланные как агнцы, где блаженствуют все, кто достойно понес в жизни свой крест.

Вскоре за этими тропарями поется канон заупокойный с припевом «Упокой, Господи, душу усопшаго раба Твоего». Он является молитвой к мученикам, которых Церковь просит ходатайствовать об усопшем, но здесь же она научает нас смотреть правильным взором на нашу временную, земную жизнь. Жизнь изображается как бурное море, постоянно волнующееся, а смерть – как путеводитель к тихому пристанищу. После этого священнослужители молят Бога упокоить умершего со святыми, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная.

За каноном следуют особые погребальные стихиры, составленные преподобным Иоанном Дамаскиным. Это непрерывная проповедь о суете всего, что прельщает нас в мире и не остается с нами по смерти, это вопль человека над развалинами жизни.

Кáя житéйская слáдость пребывáет печáли непричáстна; кáя ли слáва стоúт на землú непрелóжна вся сéни немощнéйша, вся сóний прелéстнейша: едúнем мгновéнием, и вся сия смерть приéмлет... (Какая сладость в жизни пребудет не причастною печали? Чья слава устоит на земле непреложной? Всё здесь ничтожнее тени, всё обманчивее сна; одно мгновение – и всё это похищает смерть...)

Где есть мирскóе пристрáстие; где есть приврéменных мечтáние; где есть злáто и сребрó; где есть рабóв мнóжество и молвá. Вся персть, вся пéпел, вся сень... (Куда девалось пристрастие к миру? Где мечты о временном? Где золото и серебро? Где множество рабов и слава? Все это – персть, все – пепел, все – тень...)

Плáчу и рыдáю, егдá помышляю смерть, и вúжду во тробéх лежáщую, по óбразу Бóжию создáнную нáшу красотý, безобрáзную, безслáвную, не имýщую вúда... (Плачу и рыдаю, когда размышляю о смерти и вижу во гробах лежащую по образу Божию созданную нашу красоту, безобразную, бесславную, не имеющую вида...)

При такой безотрадной картине человеческой жизни христианин находит себе утешение в словах и обетованиях нашего Спасителя, в Священном Писании. Апостол Павел в Послании к Фессалоникийцам переносит нашу мысль за пределы гроба и раскрывает дивные тайны будущего преображения человеческого тела:

«Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак утешайте друг друга сими словами» (1 Фес. 4, 13 – 18).

Сам же Господь Иисус Христос словами святого Евангелия через священника своего утешает нас, вещая:

«Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий. Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения. Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5, 24 – 30).

После чтения Евангелия священник всей Церкви вслух читает молитву, которой разрешаются только бывшие на умершем запрещения и епитимии за его прежние грехи, в которых он при жизни раскаялся перед духовником, но не те грехи, которые он утаил и в которых не покаялся на исповеди. Поэтому нельзя считать эту молитву равной по силе разрешительной молитве таинства покаяния «...прощаю и разрешаю тя...».

Для более наглядного удостоверения всех близких умершего в прощении его и примирении с Церковью священник свиток с разрешительной молитвой влагает в его правую руку. (Здесь нужно опровергнуть распространенное в народе суеверие о том, что эта молитва, называемая «подорожной», служит почившему непреложным пропуском в Царство Небесное. Участь каждого человека – в руках Божиих, и ничто материальное не оказывает на Бога воздействия.)

После разрешительной молитвы начинается последнее целование умершего – знак нашего единения и любви к нему, не перестающей и за гробом. Последнее целование совершается при пении трогательных песен, одна из которых в переводе звучит так: «Видя меня, лежащего безгласным и бездыханным, восплачьте обо мне, все братия, и сродники, и знакомые. Вчерашний день беседовал с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти; но приидите, все любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не побеседую; к Судии отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, богатый и убогий в равном достоинстве; каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех: непрестанно о мне молитесь ко Христу Богу, да не буду низведен по грехам моим в место мучений, но да вселюся в жизненный свет».

Церковь прощальными песнями хочет сильнее запечатлеть в сердце живущих памятование о страшном дне смерти, а не возбудить в нас безотрадную скорбь.

При прощании с почившим нужно целовать икону, лежащую во гробе, и венчик на челе. При этом надо мысленно или вслух испросить у лежащего во гробе прощения за все те неправды, которые были допущены к нему при жизни, и простить то, в чем был виновен он сам.

Над гробом возглашается «Вечная память». Священник посыпает крестообразно землю на тело умершего с произнесением слов: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная, и вси живущии на ней». Обряд предания земле может совершаться и в храме и на кладбище, если туда усопшего сопровождает священник. После этого гроб закрывается крышкой.

Гроб с телом выносится из храма ногами вперед под пение Трисвятого.

Под пение тропаря «Со духи праведных скончавшихся, душу раба Твоего, Спасе, упокой, сохраняя ю во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче» гроб с телом покойного опускается в могилу ногами к востоку и засыпается землей.

Не совершается погребение в первый день Пасхи и в день Рождества Христова.