Ходяще же проповедуйте, глаголюще,
яко приближися Царствие Небесное.
Болящыя изцеляйте, прокаженныя
очищайте, мертвыя воскрешайте,
бесы изгоняйте (Мф. 10, 7 - 8).

Ах, Господи! Зачем Ты, облекши нас правом и властью апостолов пасти овец Твоих, совершать таинства, проповедовать им слово Твое, творить дела, яже Сам творил, не дал нам силы исцелить эту рабу Твою, когда она была больна, или воскресить ее, когда она уже умерла. По нашим земным понятиям и соображениям, она так нужна бы еще была для ее супруга, коему была самым лучшим другом и помощником; для своих детей, как птенцов, сладко покоившихся под крылом ее; для своих родных, нежно любивших ее, для друзей и знакомых и, может быть, еще – Бог знает для кого. «Господи! – говорили Спасителю сестры Лазаревы, – аще бы еси был зде, не бы умерл брат наш» (Ин. 11, 21, 32).

Зачем и с нами нет Господа? Аще бы был Он здесь, тогда, верно, не умерла бы сия раба Божия.

Но, видно, чудеса в таком обилии, как очевидные доказательства всемогущества Того, Чьим именем или Кем они совершались, были нужны только в начале – при первом распространении нашей святой веры, так как и действительно они нужны только для неверующих или для утверждения слабых в вере. Теперь только некоторые из чудес совершаются святыми Божиими. Да, не ныне и не нам грешным делать такие чудеса. Но они и не нужны. Довольно для нас и того величайшего чуда, которое однажды навсегда совершено Сыном Божиим. Мы разумеем чудо воплощения Бога Слова, Его страданий, крестной смерти за нас и воскресения из мертвых. Грех нам было бы желать еще чудес: только "род лукавый и прелюбодейный знамения ищет" (Мф. 12, 39).

Это чудо превышает собою и должно заменить для нас все чудеса. Оно пролило на тленный мир наш неисчерпаемые токи жизни и бессмертия так, что живем ли мы здесь, на земле, – мы «Господеви живем» с надеждою бессмертия; и «если умираем, Господеви умираем» (Рим. 14, 8), или, что то же, мы, умирая, живы для Него: «Вси бо Тому живи суть» (Лк. 20, 38).

Нам теперь нет надобности исцелять всяких больных, тем более воскрешать наших мертвецов; пусть грех и природа берут с людей свой оброк – тление и разрушение, пусть наши усопшие путем смерти переходят в страну бессмертия. Зачем по природе тленное тело воскрешать для вторичного мирского растления, когда оно, как зерно, легло в землю для перерождения в тело нетленное: «подобает бо, – говорит апостол, – тленному сему облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие» (1 Кор. 15, 53).

Зачем душу снова обращать в ее тело для здешней, суетной, скоротечной жизни? Пусть она узнает другую, не суетную, блаженную, вечную жизнь на небесах. Там всех нас ждет общий наш Спаситель, «Иже и есть одесную Бога, Иже и ходатайствует о нас» (Рим. 8, 34).

«Наше бо житие на небесех есть» (Флп. 3, 20).

Об этом житии на небесах, об этом Царстве Небесном, Спаситель повелел нам возвещать вам постоянно, братия. «Ходяще же проповедуйте, глаголюще, яко приближися Царствие Небесное» (Мф. 10, 7). Не будем же страшиться слишком смерти: она – проводник наш в Царство Славы.

Не станем же много скорбеть об умерших, «якоже и прочии не имущии упования» (1 Фес. 4, 13).

А будем каждый в своем чине, звании и состоянии сами готовиться в страну живых, приготовляя здесь для себя запас добрых дел, для которых мы и созданы. Пусть усопшая почивает до радостного утра воскресения. Что бы она больше выжила здесь, на земле? А выжить, заслужить здесь нужно одно – Царство Небесное. Потому-то мы думаем, что Господь, не хотящий смерти грешному, «но еже обратитися... и живу быти ему» (Иез. 33, 11) позвал ее благовременно с нашей грешной земли, и покойная положена во гроб, «якоже пшеница созрелая во время пожатая» (Иов. 5, 26).

Отец Небесный упокоит ее в обителях небесных, которых у Него очень много и будет с избытком достаточно для всякой добродетели человеческой.