ПСКОВСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИЯ В 1941—1944 гг. (часть 1) - Материалы из Интернета - Материалы о Псковской духовной миссии - Каталог статей

"Христианская Церковь рождалась, росла и живет через свидетельство о Христе, или миссию. Проблема христианской миссии особенно остро встает сегодня, когда Русская православная церковь наконец получила возможность открытой широкой проповеди и глубокого научения в вере жаждущих Слова. Важность миссионерского служения в церкви не ставится под сомненье, однако не всегда хватает опыта этого служения в современных условиях. Нередко встает вопрос: каким же образом должна проводиться духовно-просветительская работа?

С одной стороны, этот факт объясняется длительным периодом оккупации этого региона немецкими войсками — три года. Это тяжелейшее испытание для жителей псковской земли обернулось некоторой гарантией (хотя и довольно зыбкой) существования Миссии. Ведь именно "под эгидой оккупационных властей..." она и была организована(1). Кроме того, хорошо известно, что с 1928 г. в Латвии активно действует филиал РСХД (с центром в Париже), который именовался "Русское православное студенческое единение"(2) (РПСЕ). Среди тех, кто поддерживал этот христианский союз, были священники-миссионеры, некоторые из которых первыми прибыли в Псков из Латвии и приняли на свои плечи нелегкую задачу — основание "Православной миссии в освобожденных областях России". С другой же стороны, псковская земля из глубины веков была своеобразным форпостом православия, где особенно актуальным во все времена было именно миссионерское служение.

Блгв.княгиня Ольга, являясь по сути первым просветителем Руси, приняв крещение в Константинополе, возвращается на Родину с проповедью веры Христовой. Это один из первых примеров христианской миссии в истории России, в том чис ле и на древней псковской земле. Дело в том, что кн. Ольга происходила родом из села Выбуты, что лежит близ Пскова. По свидетельству историков, там великая княгиня научала "сродных людей" познанию Бога(3).

И в средние века, как и сегодня, псковская земля — земля пограничная, и налаживание контактов с соседними племенами финнов, эстов (чуди) не в последнюю очередь происходило благодаря успешной миссии Русской православной церкви. А столкновение интересов латинского Запада в лице ордена меченосцев с православной Русью, начиная с XIII века на границах псковской земли, показало необходимость православной контрмиссии. Латинские миссионеры-рыцари стремились "...и мирным путем, и путем завоеваний пропагандировать свое учение и среди русских... областей...", не говоря уже о территориях расселения финских и эстских племен(4). Подобная ситуация сохранялась и позже. Только на смену ливонским рыцарям с Запада приходит Реформация — не менее серьезный оппонент православию, имевший в Прибалтике колоссальный успех(5).

Да и кроме миссии внешней, т.е. направленной к неправославной части сопредельных земель, постоянно видна необходимость миссии внутренней, относящейся к православным, к тем, кто уже находился в лоне церкви. Ведь кроме непросвещенности и неграмотности, суеверий и скрытого язычества, внутри православия на Псковщине появляется ересь стригольников. А позже незаживающей кровавой раной на теле Русской церкви оказался раскол. Северо-Запад страны, в частности Псковская губерния, оказался особенно сильно захвачен движением старообрядцев. Так, большая часть усилий православных миссионеров во Пскове в XIX веке была направлена на работу среди раскольников.

То, что произошло в 20—30-е годы XX века по всей России, не могло обойти стороной и псковскую епархию. Гонения на церковь и на верующих начались с первых лет советской власти. Хотя в 1917—1918 гг. церкви не закрывались, но уже тогда начались расстрелы архиереев и священников. В период 1922—1924 гг. были закрыты мужские и женские монастыри, приписные и домовые церкви. Годы коллективизации были ознаменованы массовым закрытием приходских церквей (с 1929 по 1933 гг. было закрыто 30%). В 1935 г. новая волна чисток, направленная против так называемого антисоветского элемента, приводит к массовым арестам и высылкам духовенства. В 1936 г. в Пскове упразднена архиерейская кафедра. В 1937 г. начинается третий, и последний, натиск. В 1939—1940 гг. были закрыты последние храмы в Пскове и его ближайших уездах (Порхов, Остров, Святые Горы). "К моменту прихода германской армии в этой области не было ни одной церкви и ни одного священника, который совершал бы богослужения"(6). Здесь лишь цифры смогут показать глубину церковной разрухи, царившей на Псковщине. На момент октябрьского переворота 1917 г. во Пскове 40 священников и 32 действующие церкви, а в Псковском уезде еще 52 священника и 40 храмов. В наиболее крупных уездах Псковской губернии картина была такой(7):

Идеологам советского государства можно было гордиться этими результатами, хотя и внешними. То, что они все же были внешние, и покажут события и изменения, происшедшие в связи с деятельностью Православной миссии. Расширение границ Советского Союза в 1939—1940 г. увеличило и паству РПЦ. Как пишет О.Ю. Васильева, перед митр. Сергием (патриаршим местоблюстителем) встает трудная задача — "передать священнослужителям присоединенных областей опыт деятельности в условиях нового для них общественного строя"(8). В связи с этим были произведены и новые назначения на Кишиневскую кафедру, в западные области Украины и Белоруссии и в Прибалтику. Указом Московской Патриархии от 24 февраля 1941 г. был учрежден экзархат, т.е. особая митрополичья область, в состав которой вошли Латвийская и Эстонская епархии. Экзархом этой области был назначен Сергий (Воскресенский), который к тому времени был уже митрополитом Литовским и Виленским. Все архиереи экзархата, в том числе бывшие митрополиты Латвии и Эстонии, оказались в положении епископов, подчиненных экзарху(9).

Нередко местные жители считали приглашенных архиереев "чуть ли не агентами ЧК"(10). В какой-то мере эти опасения можно было оправдать: настороженность и открытая враждебность к патриаршему местоблюстителю митр.Сергию после его Декларации 1927 г. о лояльности к советской власти были распространены у многих православных архиереев и священников и в советской России, и за рубежом.

Тень грядущих гонений и расправы набежала на церковь во вновь присоединенных областях советского государства. Ее ожидал такой же разгром, какой уже произвела в конце 30-х годов власть в прежних границах СССР, обескровив церковную жизнь. И только начавшаяся Великая Отечественная война предотвратила новую волну гонений и открыла новый этап отношений РПЦ и советского государства.

Экзарх Прибалтики митр.Сергий (Воскресенский) в первые дни оккупации Латвии немецкими войсками был арестован. Это произошло, вероятно, не без влияния некоторых местных архиереев, негативно воспринявших "ставленника Москвы" и находящихся на жестких националистических позициях, что, собственно, было больным вопросом еще в предвоенной жизни Латвийской православной церкви11. Так, митр. Августин после провозглашения автокефальной Латвийской православной церкви в 1936 г. "...оттеснил от руководства церковью русских священнослужителей и начал проводить реформы по "латышизации" культа и церковного устройства..."12

Однако экзарх Сергий вскоре был отпущен. Более того, с ведома Берлина были сохранены и экзархат, и его каноническая принадлежность к Московской патриархии. Но все это новые власти гарантировали при условии, что экзарх создаст "новое церковное управление под эгидой немецких властей"13. Таким церковным учреждением явилась "Православная Миссия в освобожденных районах России".

Так например, Ольга Раевская-Хьюз, один из создателей сборника проповедей о.Георгия Бенигсена, пишет, что именно митр.Сергий (Воскресенский) добился "разрешения на открытие миссии Русской православной церкви в оккупированных областях России"14. Еще более убедительно об этом свидетельствуют и сами участники Миссии: "Необходимость в Псковской миссии была осознана митр. Сергием, экзархом Латвии и Эстонии, сразу же как только стали поступать первые просьбы из Пскова и других городов о присылке священнослужителей в эти места"15. И немецкие власти весьма неохотно, долго не соглашаясь, дают все же согласие на организацию Миссии. Выходит, что не оккупационные власти и даже не конкретно экзарх Сергий оказались в той или иной мере "зачинщиками" миссионерского движения на псковской земле. Нет, этим "зачинщиком" стал простой народ. "Эти люди убедили немцев в безуспешности советской антирелигиозной пропаганды и воспитания. Они требовали церкви, священников, богослужения. Немцам нехотя пришлось уступить"16.

Возможно, это звучит несколько неожиданно. Ведь советская власть превратила территорию, на которой развернулась деятельность Православной Миссии, буквально в "церковную пустыню"17. Многочисленные псковские храмы были "разрушены, поруганы, превращены в склады, мастерские, танцевальные клубы, кино и архивы. Репрессированное духовенство в своей основной массе погибло в концлагерях Сибири"18. После этого трудно было предположить, что простые люди, советские граждане проявят такую активность, причиной которой стал "духовный голод, жажда церковной молитвы, таинств, проповеди..."19

Напутствуя первых миссионеров перед их отправкой в Псков, экзарх говорил: "Не забывайте, что вы прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был напуган, принижен, угнетен и обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни"20.

Посланники Миссии ожидали, что их глазам предстанет "пустое поле, в религиозном отношении". Но как писал о. Алексей Ионов, "там мы нашли такую напряженную духовную жизнь, о которой за рубежом и не догадываются"21. Многие из тех людей, кто жил еще в Российской империи Романовых, бережно пронесли свою веру и упование через два страшных кровавых десятилетия. Но уже появилось на свет целое поколение, представители которого лишь теперь "...впервые в жизни видели фигуру священника, встречая ее до тех пор только на карикатурах и шаржах антирелигиозных изданий"22, не говоря уже об их участии в церковной жизни.

"Два десятилетия власть отнимала у него (народа) то, чем строилась и двигалась государственная, нравственная и культурная жизнь его предков на протяжении тысячелетия". И конечно, это не прошло бесследно, и духовное выздоровление русских людей не могло произойти без возрождения церковной жизни, без евангелизации, без слова Божия. В этом именно и видели цель своего служения миссионеры, прибывшие на псковскую землю, — "помочь народу, впавшему в разбойники"24.

Сам митр.Сергий (Воскресенский), говоря о Православной Миссии и об учрежденном при ней Управлении, отмечал, что эта церковная организация имеет временный характер и будет действовать "до восстановления непосредственной связи с Патриаршей церковью, когда высшая церковная власть сможет или присоединить эти области к экзархату, или воссоединить с прежними епархиями"25.

Ввиду военных действий, связь экзарха Сергия с архиереями соседних епархий была прервана, и потому включить эту территорию в экзархат митрополит не мог, не имея на то согласия этих архиереев. Однако "по существующим каноническим правилам экзарх имел вполне законное право принять области других епархий, временно утративших архиереев, под свое духовное окормление, так как они принадлежат к той же автокефальной церкви, как и он сам"26. И более того, это был пастырский долг экзарха Сергия, который он исполнял, и в этом исполнении его не могла остановить даже угроза смерти. Единственное препятствие могло возникнуть с выходом экзархата из состава Патриаршей церкви и канонической от нее независимости. В этом случае даже временное управление этими епархиями оказалось бы незаконным. В этот момент высшая церковная власть в Русской православной церкви принадлежала местоблюстителю патриаршего престола блаженнейшему Сергию и состоящему при нем архиерейскому собранию.

Но из-за военных действий экзарх Сергий теряет "непосредственную связь с Патриаршей церковью"27, оказавшись в тылу немецких войск. И потому, не выходя из состава Российской православной церкви, экзарх фактически "пользуется автономией, а посему управляет самостоятельно..."28 При этом у митр. Сергия не было никакой необходимости "примыкать и какой-либо другой автокефальной церкви, что в будущем, несомненно, было бы сочтено за каноническое преступление"29. Возносимые за богослужением молитвы о местоблюстителе патриаршего престола Сергии (Страгородском) служили свидетельством того, что "целость православной матери-церкви сохранена"30, хотя реальных связей с Москвой не было и Московская патриархия руководства производить не могла.

Таким же свидетельством пребывания Православной Миссии в лоне Российской православной церкви (Московской патриархии) является тот факт, что "в новооткрытых храмах поминали митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), в чьей епархии Миссия работала"31. Это также помогло миссионерам приобрести необходимое доверие у паствы. Многие из верующих хорошо понимали канонические нюансы и не хотели в будущем оказаться в расколе, отлученными от Русской православной церкви32.

Таким образом, вырисовывается еще одна причина возникновения Миссии — необходимость окормления православных епархий, временно оказавшихся без епископов. И уже в границах этой формальной причины ставились более конкретные задачи по восстановлению церковной жизни, как-то: возрождение приходов, просвещение и евангелизация. Все это невозможно было бы поднять без миссионерского служения, которое вносит первую искру в душу человеческую и затем преображает весь мир. Именно об этом говорил миссионерам экзарх Сергий в приведенной выше цитате, подчеркивая важность не только формального церковного возрождения, но "пробуждения народа..., объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни"33. Непосредственное устроение Православной Миссии "является всецело делом и почином самого экзарха, который, видя и полностью сознавая бедственное положение церкви в областях, освобожденных германскими войсками и граничащих с Эстонией и Латвией..."34, начинает переговоры с представителями немецко-фашистской группировки армии "Север" об отправке в указанные районы первых миссионеров. Переговоры были начаты уже в начале июля, т.е. как только появились первые города и районы, оккупированные германскими войсками и, соответственно, освобожденные от засилия воинствующего атеизма и красного террора советской власти.

Переговоры затягивались из-за хода активных военных действий. Наконец, к середине августа разрешение было получено. Первые 14 миссионеров из Прибалтики прибыли во Псков 18 августа 1941 г., и произошло это при содействии СД35. Видимо, содействие заключалось в обеспечении документами и специальными разрешениями для передвижения по оккупированной территории. Вот как об этом пишет Зигмунд Балевиц: "Ранним утром 18 августа 1941 г. темно-серый автобус …, предоставленный немецким командованием, увез первых рижских "миссионеров" в Псков, где создавался центр "миссии"36.

Накануне в Рижском кафедральном соборе после воскресного богослужения экзарх Сергий обратился с амвона к своей пастве со словами радости о том, что "руководимой им православной церкви в Латвии... выпала "большая честь" — направить первую группу миссионеров в ... Россию"37.

О.Алексей Ионов, вспоминая эти дни, пишет, что сама отправка посланников была проведена быстро, без промедлений. Митрополит лично отобрал кандидатуры священников для этого важного служения. Без предварительных разговоров с ними и опросов о личном согласии экзарх Сергий "предписал целому ряду священников, тем, кто помоложе, отправиться в Псков"38.

Несмотря на такое авторитарное, по-военному строгое, принятое "в рамках церковной дисциплины, церковного послушания" решение, "никто не отказался от участия в Миссии, от церковной работы в тех местах, где годами не звучало слово Божие, не совершалось богослужение, где народ молился лишь "про себя", сокровенно"39. Причем сами миссионеры прекрасно представляли все трудности и опасности военного положения, которые их ждали на псковской земле. Наверное, дело не только в послушании епископу и исполнении своего священнического долга, но в тех глубинных личных переживаниях, которые тяжело описать земными словами: "Мы въехали в родные пределы, стоя на ногах, с пением пасхальных песнопений. Мы радовались всему родному, что встречали на своем пути: небу, воздуху, чахлым деревцам, пожелтевшей осенней траве"40.

Вряд ли ошибусь, признавая большую заслугу в успешном развитии Миссии незаурядных личностей, составивших ядро этой церковной организации. Имена некоторых хорошо известны и сегодня: протопр. Кирилл Зайц, прот. Георгий Бенигсен, прот. Ливерий Воронов. Это само по себе является свидетельством о наполненности Духом Святым этих служителей Слова Божия... Для многих миссионеров, наверное, были близки слова о. Алексия Ионова: "Лучшее время моего пастырства — время, проведенное в Псковской миссии..."41.

Среди "пионеров" Псковской миссии мудрым выбором экзарха Сергия оказались двое воспитанников Свято-Сергиевского православного института в Париже — священники Владимир Толстоухов и Алексей Ионов, а также прот. Николай Колиберский, священники Иоанн Легкий, Яков Начис, Федор Ягодкин и др.42. Многие из них поддерживали "Русское православное студенческое единение", которое возникло в 1928 г. и активно действовало в Латвии в 30-е годы, являясь филиалом "Русского Христианского Студенческого Движения". Члены "Движения" (немалая часть из семей белоэмигрантов) видели цель своей организации в служении Родине и постоянно были готовы "перенести свою деятельность в Россию..."43, деятельность не только национально-патриотическую и социальную, но и христианско-просветительную, ибо объединение русской эмигрантской молодежи для служения Церкви являлось основной целью РСХД.

С этой целью собирались ежегодные летние и зимние съезды "Движения", где встречалась русская молодежь Прибалтики и Европы, где можно было обменяться опытом, поделиться радостью, услышать доклады лекторов из Праги и Парижа (Свято-Сергиевский богословский институт). Известен факт посещения Латвии с миссионерской целью матери Марии (Скобцовой) в 1932 г., в тот период активно сотрудничавшей с РСХД44. Конечно, этот опыт не мог не наложить отпечатка на характер пастырства и миссионерского служения тех священников, которые поддерживали "Движение" и участвовали в его деятельности. А по словам биографа о.Георгия Бенигсена Ольги Раевской-Хьюз,

Позже во Пскове о.Георгий становится одним из активнейших участников Православной Миссии, причем приоритетным направлением для него становится работа с детьми и молодежью. Это молодежное объединение (РСХД) способствовало сознательному участию ее членов в церковной жизни, отходу христиан "от так называемого "традиционного" отношения к Церкви: не присутствие на богослужениях, а участие в них, не ограничение нашего православия храмом, а несение его в мир, не разделение жизни на Церковь и мир, а освящение всей жизни — семьи, работы, дружбы, творчества"46."